Враг мой (сборник) - Барри Лонгиер

Джоанн услышала, как он поднимается.

- Простите. - Он покинул палату. Она сидела в одиночестве, прислушиваясь к шагам. К ней явился уборщик. Джоанн села.

- Теперь тебе разрешено со мной разговаривать?

- Да, разрешено, - прозвучал голос, выдающий волнение и робость. - Я бы заговорил гораздо раньше, потому что у меня очень много вопросов, но здесь главное правило - молчание.

- Я понимаю. Как тебя зовут?

- Венча Эбан. Джоанн Никол, не могли бы вы на время уборки лечь на койку?

- Конечно. - Она встала, взяла халат, надела его и опять села, подобрав ноги.

- Венча Эбан, где мне можно принять душ? Вымыться?

- При палате есть особая комната. - Шаги, удаляющиеся вправо. - Но дверь заперта. Наверное, вам нельзя мыться, пока не подживет вся кожа.

- Мне бы хотелось отказаться от ночного горшка. Я уже нормально передвигаюсь.

Она услышала, как открывается еще одна дверь.

- Я открыл для вас туалет.

- Хорошо.

Пытаясь исследовать палату в направлении к самому дальнему ее концу, она уже поплатилась несколькими синяками и пришла к единственному выводу: там есть дверь, но она заперта.

- Джетах Пур Сонаан сказал, что разговор с вами - это очень важно. Вы хотите услышать что-то конкретное, Джоанн Никол?

- Нет, все что угодно. - Она вспомнила ханжеское высокомерие Мицака, с которым он реагировал на все ее вопросы насчет талмы.

- Ты знаешь что-нибудь про Талман?

- Конечно. Его пересказ - неотъемлемая часть права на зрелость.

- Пересказ? Всего, целиком?

- Да. Хотите послушать?

- Хочу.

- Какой кусок?

- Любой, Венча Эбан. Выбери на свой вкус. Мне просто необходимы звуки.

- Это не просто звуки!

- Знаю. Я не хотела тебя обидеть. Продолжай.

- Убирая, я буду рассказывать вам "Предание о Шизумаате". Это одно из моих любимых мест. Только учтите, рассказ ведется от имени Намндаса, изложившего историю Шизумаата.

- Понятно.

Под негромкий гул уборочного механизма Венча Эбан начал:

- "Я многое расскажу тебе о Шизумаате, ибо я - Намндас, друг Шизумаата, тот, кто стоял и ждал у рубежа.

Вот история моего учителя. Первенцем Синдинеаха Ну был Синдинеах Эй. После ухода его родителя из жрецов, при главенстве Синдинеаха Эя над жрецами Ааквы, был достроен храм Ухе.

Стены храма были сложены из обработанного камня и имели в высоту восемь синди; площадь храма была шестьдесят на девяносто шагов. Крыша из деревянных бревен и плит опиралась на квадратные каменные колонны, расставленные шестью четырехугольниками.

В центре наименьшего четырехугольника находилась накрытая камнем могила с прахом Ухе. Вместо восточной стены храм имел каменные колонны. В центре северной и южной стен было по двери шириной всего в два шага. В стене, обращенной на мадах, двери не было..."

"Опять мадах! - встрепенулась Джоанн. - Что это такое?"

- "Днем свет шел от Ааквы, Прародителя Всего, ночью же - от девятисот масляных светильников, свисавших с потолка храма.

Вокруг храма тянулись узкие улицы деревянных и каменных хижин. В одной из них, защищенной после полудня тенью от храма, проживал жестянщик, исполнявший в Бутаане свой долг перед Ааквой. И родил он дитя.

Звали жестянщика Кадуах, а дитя свое назвал он Кадуахом Шизумаатом.

В начале третьего года жизни Шизумаата Кадуах привел его в храм, чтобы выполнить перед жрецами обряды посвящения в зрелость. Шизумаат поведал историю творения, законы, предание об Ухе, а потом перечислил родительский род до Кадуаха от основателя рода, охотника из маведах по имени Лимиш..."

"Снова мадах, - подумала Джоанн. - Только на этот раз говорится не о вемадах, а о маведах. Но так же называется террористическая организация драков на Амадине".

- "А после завершения обрядов Кадуах попросил взять Шизумаата в жрецы Ааквы.

Среди жрецов, слушавших Шизумаата, был Эбнех, которому так понравились речи Шизумаата, что он принял его в ковах Ааквы.

Ночевал Шизумаат в родительском доме, а дни проводил в храме, где познавал тайны, знаки, законы, желания и видения Прародителя Всего.

Я, Намндас, поступил в ковах Ааквы за год до Шизумаата и был назначен старшим в его класс. Эта обязанность выпала мне потому, что жрецы храма сочли меня худшим в моем собственном классе. Когда мои одноклассники сидели у ног жрецов и познавали премудрости, я ковырялся в грязи..."

Венча засмеялся. Было нетрудно понять, с кем он себя отождествляет: с эаднескамеечником, второгодником, с теми десятью процентами, которым не дотянуться до звезд.

Джоанн тоже улыбнулась. Таких намндасов было пруд пруди во всей Вселенной, а среди людей - и подавно. Венча Эбан, рассказчик Намндас, продолжал:

- "Моим подопечным был выделен темный угол у стены храма, выходившей на мадах, тот самый, где год назад начинал учебу мой класс. Утром первого дня они расселись на гладком каменном полу, чтобы выслушать от меня правила храма.

- Я, Намндас, - старший в вашем классе. Вы - самый низший класс в храме, поэтому вам поручено заботиться о порядке и чистоте. Учтите, я как ваш старший не потерплю в храме ни пылинки! Вы будете ловить грязь еще в воздухе, прежде чем она опустится на пол храма; будете смывать грязь с ног тех, кто входит в храм.

Я указал им на закопченный потолок.

- Каждый вечер вы будете чистить храмовые лампы и заново заливать в них масло. При всем этом сами вы должны оставаться чисты.

Тут встал Шизумаат. Он был высок для своего возраста, и глаза его удивительно блестели.

- Когда же нас начнут учить, Намндас? Когда нам учиться? Я почувствовал, как вспыхнуло мое лицо. Какова дерзость!

- Вам будет дозволено начать учебу только тогда, когда я сообщу жрецу Эбнеху, что вы достойны этого. А пока сиди и молчи!

Шизумаат опять уселся на пол, а я свирепо оглядел всех девятерых своих подопечных.

- Говорить будете только тогда, когда я или кто-то из жрецов обратимся к вам с вопросом. Вы находитесь здесь для того, чтобы учиться, и первое, чему вы должны научиться, - это послушание.

Я уставился на Шизумаата и увидел на его лице загадочное выражение. Я обратился к нему со словами:

- Мне трудно читать по твоему лицу, новичок. Что оно выражает?

Шизумаат остался сидеть, но обратил на меня свой взор.

- Неужто Ааква судит жрецов своих по тому, насколько хорошо те подражают бессловесным тварям, усердно метущим пол?

- Твои слова предвещают беду.

- Намндас, что ты хотел от меня услышать, задавая свой вопрос, правду или ложь?

- Здесь храм правды. Как твое имя?

- Меня зовут Шизумаат.

- Что ж, Шизумаат, должен тебе сказать, что я почти не надеюсь на то, что ты продвинешься от стены мадаха к центру храма.

Шизумаат кивнул и обратил взор на могилу Ухе.