Смертник в серой шинели. Тетралогия - Александр Конторович

По шкуре ощутимо садануло — попали!

Да и не раз…

Как на ногах-то устоял… сам не понимаю. Еще пара попаданий — и катился бы по полу.

Однако же легенды не врали — пробить эту штуку не удалось.

А вот теперь у них перерывчик — перезарядка…

Вперед!

В несколько прыжков преодолеваю расстояние до Мирны и закрываю ее собой.

Слышу щелчки — это заряжают арбалеты стрелки. Копья качнулись и выровняли линию.

— Назад отходи!

В моей руке блеснул Рунный клинок, и вся шеренга солдат инстинктивно сделала шаг назад, сбивая прицел стрелкам.

— Не стрелять!!! Мы уходим в дом!

Эдак и глотку сорвать недолго…

Но — подействовало, арбалеты нерешительно качнулись. А страшно это со стороны небось выглядит! Ведь то, что в меня попали, наверняка видели многие. Соотнесли ли это со шкурой или нет — бог весть, но впечатление это наверняка произвело на многих. Стрелы меня не взяли, а лезть врукопашную — дураков нет.

Тем паче что и я агрессии не проявляю — ухожу. Вроде бы и причин для стрельбы пока нету.

— Слева! — стеганул по ушам крик из дома.

Локтем левой руки валю Мирну на землю и вскидываю правую руку, повернувшись вполоборота. Закрываю ее шкурой от стрел. Повисший на руке плащ дергается. Раз, второй.

Вот, значит, где осведомленные товарищи стоят — на левом фланге. Ну, хорошо, буду знать, где вас после разыскивать.

Слышу звон клинков и чуть опускаю руку.

Так…

Дознание мне проводить уже не придется…

Несколько солдат рубят в капусту каких-то типов с арбалетами. Ага, так они еще и не из вашей части, судя по всему? Ну да, форма на них немного другая, да и кольчуг не видно.

Продолжаю пятиться назад.

— Правее!

И вот уже дружеские руки втаскивают нас в прихожую.

Лязгает засовом дверь, и только тут я чувствую, как болят мои многочисленные синяки…

— Ты сумасшедшая! — прижимаю к себе сероглазку. — Ну, скажи, зачем, зачем ты пошла сюда?!

— А что я должна была делать?

— В замке сидеть! И ждать меня!

— Или вести о том, что вас всех сожгли…

— Ну, отчего ты всегда видишь во всем происходящем только грустные стороны?

— А тут есть еще и веселые? — она с интересом оглядывается по сторонам. — Покажешь?

— А по попе?

— Можешь меня отшлепать, — соглашается она. — Главное — что я теперь с тобой рядом и больше ничего тебе не грозит.

— Да и раньше не слишком-то…

— Если бы я не вышла к дому, — не соглашается Мирна, — он бы уже пару часов как горел синим огнем.

— С чего это вдруг?

— Я слышала такие разговоры. Такой вопрос обсуждался вполне серьезно. Даже воду подвезли, чтобы отстоять другие дома, если на них перекинется огонь. Тогда я сказала им, что пойду в дом и сама там все посмотрю. Меня поддержал городской голова, хотя были и те, кто возражал.

— Вот уж я с ними опосля всего побеседую…

— А пока — снимай кольчугу! Буду смотреть, что там у тебя такое!

— А что — должно было вырасти что-то новое?

— С тебя станется!

Появление Мирны подняло нам всем дух. Тем более что в ее корзине, которую она успела-таки прихватить в дом, была и еда, и вода. И не только вода…

Так что этот день завершился уже совсем на другой ноте, нежели предыдущие.

Перед сном я отловил-таки Лексли и спросил — видел ли он стычку среди солдат?

— И очень хорошо. Я же наверху с двумя арбалетами сидел, тебя прикрывать старался. Хотя, честно говоря, это уже был бы жест отчаяния. Если бы мы начали стрелять из дома…

— Да… Мирна сказала, что нас не подожгли только благодаря ее решению пойти в дом самой.

— Вот как? Это у кого ж такая идея родилась?

— Не знаю. Но городской голова был не против этого и поддержал ее. Вот и не стали нас поджигать.

— Ты смотри, а он крепким мужиком оказался! Надо будет с ним после всего выпить!

— Дай только вылезти отсюда — три дня гулять будем! Да, а что там со стрелками-то было? Рубить их за что стали?

— Так получилось-то, что они не в тебя стреляли.

— А в кого?

— В Мирну.

У меня отлила кровь от щек.

— Ты… точно это видел?

— Если бы ты не сбил ее на землю… да и не закрыл плащом…

Скрип моих зубов, наверное, был слышен даже на улице.

— Вот остальные солдаты и не выдержали. Они-то это тоже видели. Такого поступка здесь не простят… особенно в данной ситуации. Человек идет на смерть, чтобы спасти город. А тут кто-то хочет ему помешать… Стрелявшие еще легко отделались, их могли и на куски разорвать.

Вот, значит, как… Убей они сероглазку — планка у меня точно бы упала. И нашинковал бы я там народу… тихий ужас… И все было бы, как по заказу. Дом бы сожгли, меня тоже придавили бы где-нибудь… супротив такой толпы долго не выстоять.

Увидев мою реакцию на данные известия, Лексли не на шутку взволновался:

— Да разберемся мы, не переживай.

— Ладно… — хлопаю я его по плечу. — Пойду спать. А то все тело в синяках, лишний раз не повернешься…

Следующий день прошел уже значительно веселее. Еда пока была, да и солдаты вели себя уже не так настороженно.

По предложению Мирны мы не подаем признаков жизни, за исключением открытых окон. Время от времени кто-то из нас в них показывается. Но толпа уже не реагирует на это так остро.

К полудню цепь солдат поредела, часть отошла куда-то в тыл. Надо полагать, на отдых.

Меньше стало и народу.

Правда, эту ситуация сероглазка нам разъяснила. Расставленные вокруг города военные посты не давали уехать никому. Тем не менее часть горожан выбралась-таки за оцепление, и теперь они сидели в роще, ожидая известий. Уехать никуда они не могли, а в своих домах оставаться было страшно.

К вечеру на площадь вытолкнули тележку. На ней было что-то съестное и бочонок, надо полагать, с водой. Втащить поклажу внутрь мы втащили, но вот трогать ничего не стали. И хотя рунный тест ничего не показал, рисковать никому не хотелось.

Последняя ночь… Спал я плохо, да и не одному мне сегодня не спалось. Все понимали — таинственным противникам остался последний шанс. Или сегодня ночью мы умрем, или завтра выйдем отсюда героями. Лексли облазил все подвалы, ничего не нашел, но дверь наверх все-таки завалил наглухо. По моему совету мы содрали отовсюду все ткани и тщательно законопатили щелки в этой и в двух последующих дверях. Все припасы с тележки также свалили в подвал.

Отдыхали не раздеваясь, дремали все вполглаза, дежурные сменялись каждый час. Под утро я наконец забылся в коротком и тревожном полусне…

Проснулся сам. И вовсе не оттого, что кто-то начал ломиться в дверь или орать дурным голосом. Минуты две лежал, пытаясь понять — что же меня разбудило? И только потом догадался — тишина.

За прошедшие дни я уже успел привыкнуть к неумолчному гулу толпы, шагам и лязгу оружия. А сегодня… сегодня всего этого не было.

Спрыгиваю на пол и только сейчас замечаю стоящую у окна Мирну. Она стоит, привалившись к стене и обхватив хрупкие, беззащитные плечи тонкими, казавшимися полупрозрачными в утреннем свете, руками.

Услышав мои шаги, оборачивается.

— Ты плачешь? Отчего?

Тонкое и гибкое тело прижимается ко мне. Ее руки обвивают мои плечи с неожиданной силой.

— Все закончилось… ты снова победил смерть!

— И это повод для слез?

— Какой ты толстокожий… я так боялась за тебя… за всех вас…

— И оттого пошла в этот страшный для всех прочих дом?

— Я не могу без тебя жить! Ты понимаешь это?! Сидеть и ждать страшных вестей о любимом человеке? Не знаю, есть ли такие женщины вообще?

Ласково глажу ее по голове, по пышным волосам, вдыхаю их знакомый, чуть терпкий запах.

— Ну, успокойся, моя сероглазка! Я рядом, живой и здоровый — чего ж еще желать?

Она не отвечает, только еще сильнее сжимает свои объятия.

Приподнимаю ее голову и осторожно, поцелуями, убираю с лица слезинки.

Ну вот, полегчало, наконец-то она улыбается.

— С чего ты взяла, что все кончилось?

— Посмотри… — кивает она на окно.

По привычке хоронясь за стеною, выглядываю на улицу.

Никто никуда не ушел.

Солдаты по-прежнему стоят, перегораживая площадь. Но их копья смотрят в небо. Не вижу и арбалетов. В середине строя открыт широкий проход.

— И что это значит?

— Они ждут твоего выхода. Это старый обычай — давать дорогу осажденному, чтобы он беспрепятственно покинул свою крепость.

— То есть — осада снята?

— Да.

Одеваясь на ходу, скатываюсь вниз. Тут уже все наготове, одеты, вооружены. Только морды небритые и неумытые. Ну, я и сам-то… тоже хорош. За спиной Котов столпились слуги, среди которых я замечаю старика управляющего и нескольких девушек. Интересно… девчонки… и где ж они все это время тут ныкались? Лексли куда-то запрятал, чтобы не ныли и не рыдали? Ага… вот он куда остатки «трупоподъемника» девал…