Кошки не плачут - Соня Сэнь

Вик, конечно, напал первым. Судя по восторженному реву зрителей, удар достиг цели — но я уже этого не видела. Я продолжала смотреть на арену, но что-то неладное творилось с моими глазами — словно все вокруг вдруг задрожало от знойного марева. Я моргнула, потрясла головой, но наваждение не прошло. И в следующую секунду затылок мой точно стиснули ледяные клещи, заставляя медленно повернуться. Я пыталась сопротивляться, но это было сильнее меня — и я оглянулась. На полутемной подвальной лестнице стояла Урсула — фиолетовые глаза загадочно мерцали — и манила меня к себе пальцем, как ребенка. Завороженная, словно во сне, я медленно двинулась к ней. За моей спиной кричали, хрипели и свистели, но я не оборачивалась. Схлестнувшаяся не на жизнь, а на смерть сила двух нелюдей накатывала на меня подобно мощной, смертоносной, ледяной волне, едва не сбивая с ног и выкручивая из суставов кости. А я продолжала идти. Потом крики зрителей из азартных вдруг превратились в испуганные — почти все завсегдатаи «Кусаки» были обычными людьми, и их бренные тела не могли противостоять мощи сверхъестественной силы. Кто-то поднял пальбу, по ушам резанул пронзительный женский визг…

Когда я, наконец, доползла до Урсулы, из носа у меня хлестала кровь, как тогда, в кабинке колеса обозрения. Вампирша шагнула мне навстречу, подхватила, притянула к себе и увлекала наверх, в спасительную полутьму бара. Массивная подвальная дверь была, как обычно, заперта на засов — мера предосторожности против неожиданных гостей вроде полиции или Карателей. Организация подпольных бойцовских клубов строго наказывалась… Урсула лишь взмахнула изящной ручкой, и засов взлетел в воздух и покатился по ступеням, смятый, как полоска бумаги.

Дверь за нами захлопнулась, и вопли внизу сразу стали тише, глуше. Протащив меня через весь зал, вампирша ногой распахнула дверь и вытолкнула меня в ночь. Я привалилась спиной к мокрой стене какого-то дома, замыкавшего переулок, и подняла лицо навстречу дождю. Холодная вода слегка меня отрезвила.

— Ты вся в крови, — промурлыкала Урсула, с интересом меня разглядывая. Дождь напрасно пытался пригладить ее волосы — упругие тяжелые кольца были словно отлиты из черного металла.

— Не подходи, — предупредила я угрюмо. Собственный голос прозвучал словно издалека и очень гнусаво — мешала забившая ноздри кровь.

Урсулу мои слова, похоже, развеселили.

— Ну, если тебе кажется, что чем больше расстояние между нами, тем безопаснее для тебя — я не стану разрушать эту иллюзию.

И она чуть отступила к противоположной стене, склонив голову и буравя меня каким-то жадным взглядом. Сквозь алые приоткрытые губы я заметила проблеск острых клыков и невольно поежилась.

— Чего тебе от меня надо? — буркнула я.

— А, вот это разговор. Вижу, ты не боишься, малышка Шеба. Впрочем, мне говорили, что ты не из пугливых…

— Чего надо, говорю?

— Просто ужасно хотелось поближе познакомиться с сестричкой Фэйта, — улыбнувшись, пояснила она. — У вас в жилах бежит какая-то особенная кровь. Оба храбры до безрассудства, дерзки, наглы, напористы. И при этом трогательно сентиментальны.

— Фэйт — сентиментален? — я презрительно фыркнула. — Плохо же ты его знаешь!

— Напротив, очень хорошо. Быть может, лучше, чем ты, Шеба… Он ходит за тобой по пятам и никак не может решиться с тобой покончить, раз и навсегда. Убить тебя у него кишка тонка — видишь ли, все эти детские воспоминания… А отдать тебя нам и сделать вампиром — хочет, но боится причинить тебе боль. Все знают, как ты ненавидишь вампиров!

— Они лишили меня всего!

— Да. И в то же время дали тебе нечто новое. Могли убить столько раз — почему же не трогали?

— Они меня убили. — ровным голосом сообщила я. — Давно. Я уже лет пять мертва.

— О, пожалуйста! Не надо дешевой патетики! Ты можешь получить все, понимаешь, глупая девочка? Брат хочет быть с тобой, что бы ты там себе про него не напридумывала — так что тебе мешает стать одной из нас? Что это изменит?

— Это изменит все.

— Да, ты обретешь невероятную силу и бессмертие!

— Я стану монстром.

— Ты уже монстр, Кошка.

— Да что это с вами, ребята?! — заорала я, теряя самообладание. — Чего вы все ко мне прицепились? Ты, Фэйт, остальные? Живите, как хотите, причем тут я? Чего вам от меня надо?

— Ты до сих пор не поняла, да? — Урсула недовольно нахмурила тонкие, идеально ровные брови.

— Не поняла что?

— Так ты действительно ничего не знаешь… не знаешь всей правды? — вампирша вдруг прыснула в ладошку и покачала головой. — Бедная девочка. Всю жизнь гоняется за химерами, ловит призраков, лишивших ее семьи, и не видит, что они у нее перед самым носом… Я сочувствую тебе. Но не мне раскрывать эту тайну. Разбирайся сама. Если сумеешь.

Лицо ее тут же преобразилось — словно повернули переключатель: раз! — и оно уже напоминает холодную, неживую маску. Урсула повернулась, чтобы уйти, но я одним прыжком оказалась рядом и вцепилась в ее плечо, задыхаясь от гнева и волнения.

— Что…ты… знаешь?! — крикнула я раздельно прямо в ее удивленное, надменное лицо.

Она дернула плечом, и меня отшвырнуло к стене, как лягушку, которой отвесили хорошего пинка. Даже дух вышибло. Пока я беззвучно разевала рот и таращила глаза, Урсула смерила меня насмешливым взглядом и бросила, уходя:

— Такая же дикарка, как Мэб…

Ночь давно поглотила ее, а я все сидела, скорчившись, у стены, и неподвижным взглядом смотрела на мокрый асфальт. Мэб. Так звали мою мать. Мэб, Мэбби — отец любил это имя… Откуда Урсула могла знать мою мать? «Такая же дикарка… как Мэб». Господи! Да что же это такое! Что известно о моей матери этой красивой, опасной и надменной вампирше с фиолетовыми звездами в глазах? Она — сестра Люция… И что с того? Что я упустила? Фэйт, Люций, Урсула… как-то они между собой связаны… и в этом деле замешана моя мать. Кто тот вампир, которого она любила настолько, что согласилась стать ему подобной? И кто сделал кровососом моего брата? Кто эти двое, за тенями которых я охочусь уже пять лет, охваченная жаждой мести?

Мои раздумья прервал приближающийся звук полицейской сирены. Черт! Похоже, кто-то вызвал копов. Или, что вероятнее, Карателей. Еще бы их не вызвать — двое нелюдей бушуют в «Кусаке»!

Поскольку с полицией никому иметь дела не хотелось, толпа ринулась к выходу, вываливаясь в переулок и исчезая в ночи. Я кое-как поднялась на ноги, сделала шаг к двери и тут же столкнулась нос к носу с Люцием. Он был по-прежнему без майки — видно, не успел надеть — и из его разбитой верхней губы струйкой бежала кровь. Он лишь взглянул на меня сверху вниз этими проклятыми черными глазами, и в меня словно дьявол вселился.