Путь волшебника - Джон Адамс

Халса встала. Лучок исчез, но она чувствовала, что колдун стоит по ту сторону дверей.

— Спасибо, — сказала она и пошла следом за лисенком по лестнице.

Проснувшись на следующее утро, Халса снова увидела Лучка, который лежал рядом на тюфяке. Теперь он выглядел не совсем мертвым. Девочка догадывалась, что если заговорит с кузеном, тот ответит. Но она боялась узнать от него правду.

Эсса тоже его увидела.

— Ты обзавелась тенью? — поинтересовалась она.

— Его зовут Лучок, — буркнула Халса.

— Помоги мне, — попросила Эсса.

Кто-то заранее нарубил побеги бамбука. Эсса забивала их в землю молотком, где надо подмазывала грязью, смешанной с камнями. Берд и кое-кто из других детей обвязывал бамбуковые колья тростником. Стенки делают, догадалась Халса.

— Что мы строим? — спросила она.

— Скоро заявится армия, — ответил Берд. — Король вознамерился уничтожить город Перфил. Толсет отправился предупредить жителей.

— А что будет? — допытывалась Халса. — Колдуны защитят город?

Эсса уложила бамбуковую палку на две вкопанные стоймя, как перекладину.

— Люди могут укрыться на болотах, если захотят, — сказала она. — Армия сюда не сунется. Солдаты боятся колдунов.

— Боятся колдунов! — воскликнула Халса. — Да с чего бы? Колдуны трусы и дураки! Почему они не собираются защищать Перфил?

— Пойди и спроси у них, — разозлилась Эсса. — Если хватит храбрости.

— Халса, — проговорил Лучок.

Она отвела взгляд от сердитых глаз Эссы и в следующий миг сообразила, что видит двух Лучков. Первый — темный призрак из поезда — стоял на расстоянии вытянутой руки, а второй сидел у костра, где готовили еду. Он выглядел грязным, тощим, но вполне настоящим. Лучок-тень замерцал и растворился в воздухе.

— Лучок? — позвала Халса.

— Я выбрался из гор, — ответил мальчик. — Дней пять назад, кажется. Не знал, куда идти, разве что тебя видел тут. И я шел и шел. Ты все время была со мной, а я с тобой.

— Где Мик и Бонти? Где мама?

— С нами в поезде ехали две женщины. Богатые. Они обещали позаботиться о Мике и Бонти. И позаботятся. Я уверен, что позаботятся. Они ехали в Квал. Когда ты дала мне куклу, ты спасла поезд. Мы видели взрыв, но прошли сквозь него. Рельсы разлетелись, вокруг клубилось пламя и черный дым, но поезд не пострадал. Мы спасли всех.

— Где мама? — повторила Халса, хотя уже знала ответ.

Лучок молчал. Поезд остановился у неширокого ручья, чтобы набрать воды. Там была засада. Солдаты. Халса видела бутылку с льющейся из горлышка водой. И мать, выронившую бутылку из рук. Из ее спины торчала стрела.

— Мне очень жаль, — сказал Лучок. — Все боялись меня из-за того, что я спас поезд. Из-за того, что предвидел взрыв. А о засаде я не знал, и люди погибли. Поэтому я сошел с поезда.

— На, держи. — Берд протянул ему миску с овсянкой. — Только ешь медленнее. Еды хватает.

— А где колдуны Перфила? — спросил Лучок с набитым ртом.

Халса расхохоталась. Она смеялась, пока не заболели бока, пока Лучок не уставился на нее непонимающим взглядом, пока Эсса не толкнула ее в плечо.

— Не трать время впустую, — строго сказала Эсса. — Найди мальчику место, чтобы отдохнул. Видишь, как притомился?

— Давай шевелись, — поманила Халса Лучка. Можешь спать на моем тюфяке. Нет, конечно, если тебе нужна кровать, заберись наверх и попроси колдуна уступить свою.

Она привела Лучка в свой чуланчик под лестницей, и он тут же рухнул на тюфяк.

— Ты грязный! — возмутилась девочка. — Испачкаешь мне постель!

— Ну, прости… — ответил Лучок.

— Да ладно! Отстираем. Тут много воды. Ты еще голодный? А то могу сходить за добавкой?

— Я принес тебе кое-что, — пробормотал Лучок, протягивая на ладони серьги матери.

— Нет! — отдернулась Халса.

Она ненавидела себя. Яростно скребла руку, будто не укусы мошкары чесались, а хотелось вовсе содрать кожу. Лучок разглядел то, чего не замечал раньше, нечто поразительное и жутковатое. К себе Халса была не добрее, чем к окружающим. Неудивительно, что кузина так мечтала об этих сережках, — удивительно другое: подобно змее, она грызла сама себя, когда не находилось никого поблизости. И как же она сейчас жалела, что не была добрее с матерью…

— Возьми их, — сказал Лучок. — Твоя мама обо мне заботилась, поэтому я хочу отдать их тебе. Моя мама тоже этого хотела.

— Ладно, — согласилась Халса. Подмывало разреветься, но вместо этого она продолжала скрести свою руку, которая побелела и покрылась красными расчесами. Она сунула серьги в карман. — А теперь спи.

— Я пришел сюда, потому что ты была здесь, — не унимался мальчик. Хотел рассказать тебе обо всем, что произошло. И что мне теперь делать?

— Спать!

— Ты расскажешь колдунам, что я пришел? Как мы спасли поезд… — Лучок зевнул так широко, что Халса забеспокоилась: не порвался бы рот. — Я могу быть слугой у колдунов Перфила?

— Там поглядим. Засыпай давай. А я поднимусь наверх и расскажу им, что ты пришел.

— Так странно… Я ощущаю их вокруг. Я рад видеть тебя. И мне теперь нисколько не страшно.

Халса присела рядом с ним. Она не знала, как быть. Лучок какое-то время молчал, а потом тихонько позвал:

— Халса…

— Что?

— Я не могу уснуть, — сказал он смущенно.

— Ш-ш-ш… — Халса погладила его по грязным волосам и запела песню, которую любил ее отец.

Девочка держала руку Лучка, пока его сердце не забилось реже. Он уснул. Халса поднялась на верхний этаж и сказала колдуну за дверью:

— Я не понимаю. Почему вы прячетесь от мира? Разве не надоело прятаться?

Колдун не отвечал.

— Лучок храбрее вас. Эсса храбрее вас. Даже моя мать… — Халса сглотнула и продолжала: — Моя мать была храбрее вас. Долго вы будете не замечать меня? Какая от вас польза? Вы не отвечаете мне, не собираетесь помогать городу Перфилу. Вы разочаруете Лучка, когда он поймет, что вы безвылазно сидите в комнате и ждете, когда принесут поесть. Вам так нравится ждать? Ну и сидите сколько душе угодно! А я не собираюсь кормить вас, поить, таскать находки с болота. Хотите что-то получить — колдуйте! Или выходите и берите сами! А теперь можете превратить меня в жабу!

Девочка помолчала, проверяя, не исполнит ли колдун ее последнее предложение.

— Ну и ладно! Тогда до свидания!

И сбежала по ступенькам.

Колдуны Перфила ленивы и никчемны. Они не любят ходить вверх-вниз по лестницам и не хотят никого слушать. Они не отвечают на вопросы, потому что их уши забиты жуками и воском, их лица морщинисты и безобразны. В ущельях морщин обитают болотные феи, которые катаются на подкованных блохах, а те жиреют, питаясь магической кровью. Ночью колдуны Перфила чешут блошиные укусы, зато днем отсыпаются. Лучше быть слугой у последней посудомойки, чем у невидимого, трясущегося, почти слепого, искусанного блохами, обросшего мхом, с потными ладошками, высокомерного колдуна Перфила.

Халса заглянула к Лучку — не проснулся ли? А потом разыскала Эссу.

— Можешь проколоть мне уши? — спросила она.

— Это больно, — пожала плечами Эсса.

— Пускай.

Эсса сунула иглу в кипяток и проткнула мочки Халсы. Девочка даже обрадовалась боли. Она продела в дырочки серьги матери Лучка и пошла вместе с Эссой рыть отхожие места для горожан.

Толсет вернулся в сумерках, приведя с собой дюжину женщин и детей.

— А остальные? — удивилась Эсса.

— Одни не приняли мои слова всерьез, — ответил Толсет. — Они не доверяют тем, кто связан с колдовством. Другие решили остаться и оборонять город. А есть такие, что ушли в Квал, пешком, по рельсам.

— А где сейчас армия? — спросил Берд.

— Уже близко, — вздохнула Халса, а Толсет кивнул.

Горожанки принесли с собой еду и одеяла. Они выглядели растерянными и напуганными, но кто тому виной: приближающиеся солдаты или колдуны Перфила — можно было лишь догадываться. Женщины ходили, опустив глаза. Даже не глядели на башни, а если дети проявляли любопытство, взрослые ругали их приглушенными голосами.

— Не делайте глупостей! — сердито сказала Халса одной из них, чей сын заигрался и подошел слишком близко к башне.

Мать так тряхнула его, что ребенок расплакался и никак не мог успокоиться. Что она себе понапридумывала? Что колдуны будут есть немытых детей, роющих ямки в земле?

— Колдуны ленивые, нелюдимые и неопасные, — объяснила девочка. — Они живут сами по себе и никого не трогают.

Но женщина только пялилась на Халсу, и девочка догадалась, что ее боятся ничуть не меньше, чем колдунов Перфила. Неужели она такая страшная?

И Мик, и Бонти, и Лучок всегда ее опасались, так ведь у них были на то серьезные основания. Но с тех пор она сильно изменилась. Стала мягкой и податливой, словно масло.

Толсет, возившийся с ужином, фыркнул, будто прочитал ее мысли, а женщина, подхватив ребенка на руки, убежала прочь. Можно подумать, Халса сейчас раскроет рот и обоих проглотит…