Как cтать волшебником - Диана Дуэйн

Генерал Шерман с поднятым мечом, двойник того, черного всадника. Статуя Жанны д'Арк в блестящих доспехах. Симон Боливар и Сан-Мартин. Эта невероятная компания статуй с треском врезалась в разомкнувшийся круг деревьев. Здесь был и король Владислав в своей тускло мерцающей броне, галопирующий на боевом рыцарском коне. И Дон Кихот на тощем Россинанте. Он понукал своего спотыкающегося коня и выкрикивал угрозы всем злобным колдунам тьмы. Статуя президента Тедди Рузвельта выделялась среди себе подобных. Выстрел за выстрелом грозный президент выводил из строя одно такси за другим. Его огромная лошадь втаптывала их в мостовую. Эль Сид Кампеадор разил длинным копьем перитонов, нанизывая их на острие.

А следом за ними валила толпа животных — медведи, огромные собаки, изготовившийся к прыжку кот, парящие в небе орлы. И тут же — строй американских пехотинцев первой мировой войны с винтовками наперевес. Среди них затесались и вовсе не воинственные статуи, и даже добродушный олень с Гадким Утенком. Со стороны Пятой улицы спешил золотой Прометей, сошедший с пьедестала Рокфеллеровского центра. В руке его пылал огонь, который когда-то он подарил людям. Его неугасимое пламя молнией разило такси, и их тела плавились, текли бесформенным металлом. Следом за Прометеем, сотрясая землю, огромными прыжками неслись белые львы со ступеней Публичной библиотеки. Они с оглушающим ревом кидались на железного коня и его черного всадника. И этот страшный конь вдруг жалобно заржал и попятился, пытаясь стряхнуть с себя хищников, рвущих его железное тело своими крепкими мраморными когтями.

В этом грохоте и вое, шуме и лязге Нита рванулась к все еще стоящему в самом центре битвы Киту и схватила его за руку, пытаясь оттащить в сторону. Она боялась, что рука ее нащупает пустоту, пройдет сквозь него, как сквозь бестелесное воздушное пространство. Но прозрачный Кит твердо сжал ее ладонь и последовал за ней, продолжая, однако, держать Книгу открытой и не прерывая чтение. Он не мог остановиться, пылая страстным огнем Книги и отвечая ей своим яростным внутренним светом.

Нита силой оттащила Кита от рушащихся деревьев и силой пригнула его к земле. Он был как завороженный.

— Теперь моя очередь, — сказала Нита. — Если я сумею сделать это. Фред, ты поможешь?

— Я сделаю все, что будет необходимо, — откликнулся Фред. — Только будь осторожна.

Голос его звучал испуганно. Ните тоже было не по себе: она видела, что произошло с Китом, во что он медленно превращался.

Нита протянула руку Фреду. Он подлетел ближе и уселся на кончик пальца, деликатный и невесомый, как светлячок. Прикосновение космической энергии к земному существу, соединение двух различных форм существования. Лишь одно мгновенное касание, и Фред снова взмыл в воздух, устремив все свое внимание на грохочущую улицу, арену неслыханной битвы металла и камня.

Быстрым движением Нита выхватила у Кита Лунную Книгу и впилась в нее глазами, продолжая читать с той строки, на которой умолк он.

Животворная энергия и невероятной силы свет влились в нее, поглотили совершенно. Она утонула в этом потоке. Она не могла ему противостоять. Она не желала бороться с ним. Она теперь ощущала то же, что и Кит несколько мгновений назад. Не Волшебник читал Книгу, а она проникала в него. Все вокруг изменилось. Сила, когда-то создавшая Книгу, теперь перетекала в нее, в ее тело, в мозг, в душу. Все ее радости, надежды, страхи, сомнения, все соки жизни смешались и превращались в живую реальность. Нита переворачивала светящиеся страницы в поисках той, где говорилось о созидании и сопротивлении, о войне звезд. Она искала те слова, которые когда-то уже сломали ужасный разрушительный ураган смерти и тьмы, поднятый злобным Поглотителем Звезд для того, чтобы уничтожить только что созданные миры, сковать бесплодным холодом океаны, в которых зарождалась жизнь. Все это происходило вечность тому назад и происходит сейчас, происходит всегда, пока существует враг Света и Жизни Поглотитель Звезд.

— «Я — ветер, волнующий воду, — читала Нита. Слабый голос ее ударялся о скалу тьмы, врезался в грохот битвы и усиливался, рос, как ветер. — Я — вода и волны; я морской берег, где радуги играют в волнах; я свет солнца, который сеет брызги радуг…»

Сила исходила из этих древних слов. Мощь таилась в ритме заклинаний. Словно живительный ветер, звучали аккорды звенящих букв и слогов. И все вокруг, все деревья парка, его озера, земля, воздух начинали вспоминать и сознавать, что они материя и энергия, прочная, неистребимая, сотворенная для жизни. И уже никакая тьма не могла побороть их.

— «Я — деревья, пьющие свет; я — воздух, который вдыхают зеленые растения; я — камень, который раскалывает травинка; я — расплавленное сердце мира…»

— Не-ееет! — послышался ЕГО вопль, проникший сквозь череду деревьев, ненавидящий, яростный, страшный, отчаянный.

Но Нита теперь не боялась. Это было как в самом Начале: все его «нет» не могли остановить живое «я существую», неистребимое «да» светлого мира. Деревья, камни, весь род человеческий, все мироздание горели единой с нею силой, вселяли в нее такую неколебимую уверенность, что смерть остановилась. Но она была здесь, рядом, она не исчезла, она продолжала существовать. «Куда ты уйдешь от меня? Куда спрячешься?» — спрашивала она. Или это Жизнь задавала Ните свой извечный вопрос? А может быть, он?..

Как бы то ни было, он среди всех живых существ оставался одним из самых могущественных. Если бы его упрямая злоба сломилась, то сила его могла бы направиться на сотворение света так же, как теперь она устремляется на создание тьмы. Но нет, Он до сих пор, после утомительной, длиной в целую вечность борьбы, не осознал безнадежность своих усилий. Куда бы он ни устремлялся, его всюду встречала неистребимая жизнь. И все же он упорствовал…

— «В долине или на вершине холма, — речь ее была ровной и уверенной, — я всюду; я здесь; я существую…»

Тишина, тишина. Только поднимающийся свежий ветер. Казалось, все вокруг затаило дыхание, чтобы, не пропустить ни единого слова. Замер даже черный всадник на вздыбленном коне. Его глаза, холодные глаза на ожесточенном лице, устремлены были на Ниту. Ее безостановочное чтение заворожило его, не давало ему сдвинуться с места. Она старалась не думать о нем и о том, что луна вот-вот может уйти в облака, исчезнуть, лишить их своего спасительного света. Она целиком отдалась чтению. Слова проникали в воздух, в землю, слова горели, ослепляли.

— «…Звучишь ли ты на морской глубине иль на вершине горы, в воздухе, в небе или в воде, я не исчезну, я здесь. Скроет тебя ненадолго земля или укроет ночь, в бездне глубокой или во тьме, я не исчезну, я здесь. Ты зажигаешь свою звезду иль убиваешь мою, всепожирающий пламень нашлешь, льдом беспощадным скуешь, я не исчезну, я здесь навсегда».