Индиговый ученик - Вера Петрук

Но аппетит у Арлинга пропал окончательно. Прикинув, что на приготовление лепешек потребуется время, он решил проявить инициативу.

– Курицы там? – спросил Регарди Беркута, кивнув в ту сторону, откуда, как ему показалось, раздавалось кудахтанье. Джайп заказал самое свежее мясо, какое только можно найти. Живая птица должна была превзойти его ожидания.

– Ну да, – рассеянно кивнул Шолох, занятый созерцанием готовящейся лепешки.

– Вот и отлично. Дай мне денег, я куплю цыплят сам. А ты пока спокойно поешь. Не волнуйся, я справлюсь. Тут недалеко. Если что, я тебя позову.

Беркут колебался недолго, и через мгновение в ладонь Арлинга опустилась пара тяжелых султанов, пахнущих сотнями рук людей, их держащих.

– Только проверь, чтоб не подсунули какую-нибудь падаль, – наказал Шолох. – И сразу не покупай, а то вас, чужестранцев, легко обдурить. Золотая цена цыпленку – султан, не больше. Вторую монету я тебе на всякий случай дал. Ну, ступай, я скоро буду.

Воодушевленный первым самостоятельным действием за долгое время, Арлинг направился туда, где слышались птичьи крики. Сейчас в той стороне раздавались лишь голоса торгующихся кучеяров, но запах куриных перьев, который он хорошо выучил на скотном дворе школы, служил правильным ориентиром.

– Кто продавец? – громко спросил он, подходя к спорящим кучеярам, которые никак не могли сойтись в цене. Чтобы придать себе важности, пришлось вспомнить некоторые привычки из прошлого. Повязка на глазах и одежда ученика замыслу не мешали. Он вполне мог сойти за слугу богатого господина из Согдарии, а такие на рынок ходили с деньгами. Главное не переиграть.

Почувствовав, что на него обратили внимание, Регарди небрежно облокотился о трость, слегка задрал подбородок и спрятал сжатую в кулак руку в карман. Пусть думают, что у него там спрятан пухлый кошель, набитый золотыми монетами. Уловка помогла быстрее, чем он ожидал, потому что один из кучеяров тут же подбежал к нему, вежливо поинтересовавшись, чего желает молодой господин.

– Цыпленок есть? – спросил он, стараясь подавить неожиданное воспоминание. Давненько его не называли господином.

– Э… есть один, – ответил торговец, и Арлинг с удивлением отметил, что кучеяр насторожился. Словно он попросил продать ему мешок журависа или бочку моханы. Его ответ Регарди не понравился. Почему один? А куда делись остальные? Он был уверен, что слышал кудахтанье нескольких кур.

Заподозрив неладное, Арлинг решил проявить бдительность.

– Принесите, – распорядился он. – Я хочу потрогать, что покупаю.

Продавец снова замешкался, а потом начал громко звать какого-то Харипа. Несколько кучеяров остановились и принялись глазеть на происходящее, заставив Регарди нервничать. Ничего удивительного он пока не сделал, и особых причин для любопытства не было.

Харип оказался на редкость нерасторопным парнем. Когда он, наконец, явился, вокруг Арлинга собралась небольшая толпа. Кучеяры перешептывались, но разобрать, что вызвало их интерес, у него не получалось. Обилие диалектов, шум и собственная невнимательность мешали и сбивали с толку.

– Вот, добрый господин, извольте потрогать, – произнес торговец, указывая, как показалось Арлингу, на подошедшего парня. Возможно, тот держал цыпленка на руках, но если это было так, то птица была на редкость тихой и неприметной. Как Регарди ни старался, почувствовать ее не получалось.

– А что именно ты хочешь потрогать? – выкрикнули из толпы, которая в следующий миг грянула сначала нестройным, но потом все более набирающим силу хохотом.

– Да ты ближе подойди, не стесняйся!

– Для себя или для хозяина выбираешь?

Крики сопровождались смешками и хлопаньем, словно Арлинг устроил для всех хорошее представление.

Не понимая, что смешного он сделал, Регарди начал злится. Он уже жалел, что вызвался покупать этих проклятых птиц. Нужно быстрее с этим заканчивать, подумал он и, протянув руку, коснулся голого торса стоящего перед ним Харипа. Накачанные мышцы, потная кожа и никакого цыпленка. Хохот толпы перешел в улюлюканье, а Арлинг почувствовал, что краснеет от гнева.

– Ты издеваешься надо мной? – обрушился он на продавца, который все это время с надеждой дышал ему в ухо. – Мне цыпленок нужен, а не этот увалень. Цыпленок! Понимаешь? Мясо для еды. Я его есть буду.

Когда хозяин неожиданно завопил от ужаса, а толпа шарахнулась в сторону, Регарди растерялся. Харип, который все это время хранил молчание, вдруг бросился в ноги торговцу, умоляя простить его за все и не отдавать страшному северянину. Затем очнулись другие кучеяры, и на Арлинга обрушился водопад брани.

– Ах ты, собака драганская!

– Извращенец!

– Повесить его и дело с концом!

– Кто твой хозяин, негодник?

– Стража, позовите стражу!

Когда упомянули виселицу, Регарди по-настоящему испугался. И хотя рядом глухо рычал ощетинившийся Тагр, вряд ли он мог спасти его от разбушевавшейся толпы. До сих пор не понимая, где совершил ошибку, Арлинг стал пятиться, однако кучеяры обступили его плотным кольцом, требуя расправы.

Помощь пришла неожиданно.

– Вор! Держи вора! – закричал где-то Финеас, а в следующий момент послышался грохот опрокидываемой телеги вместе со стуком падающих с нее арбузов. Касаясь земли, они лопались с гулким треском, наполняя воздух свежим, дурманящим ароматом спелой мякоти. Арлингу показалось, что время замедлилось, но на самом деле все произошло за секунды. Между телами кучеяров просунулась рука Беркута, которая схватила его за рубаху и ловко потащила сквозь толпу. Регарди оставалось только поднимать ноги, чтобы не растянуться на мостовой.

Гонка закончилась у каменного забора, к которому его толкнул Финеас. Арлинг ощутил спиной каждую выбоину поверхности, но разгневанный ученик не дал ему даже пошевелиться. Рев быков, крики птиц и резкий запах шерсти и навоза подсказали, что они были недалеко от скотного ряда, который начинался за мясными лавками.

– Ты чего там устроил? – набросился на него Фин. – На виселицу захотел? У нас судят быстро. Пока будем за иманом бегать, тебя успеют повесить раз десять. А до этого побьют камнями или отрубят руки.

– Я цыпленка покупал, – прохрипел Арлинг, хватаясь за запястья Фина и понимая, что с таким же успехом он мог пытаться разжать челюсти Тагра, когда тот держал любимую палку.

– Кого? – с недоумением спросил Ол, а со стороны Финеаса послышался звук, похожий на шипение змеи. – Ты спятил?

Нет, Ол, сумасшедший из нас только ты, хотелось крикнуть Регарди, но он заставил себя повторить, с трудом разжав стиснутые от злости зубы.

– Цыпленка! Сговорились вы, что ли? Маленькую, пушистую, желтую тварь с клювом!

Но ученики по-прежнему напряженно молчали, а Арлинг чувствовал, как у него бешено пульсирует в висках кровь – от жары и обиды. Наверное, у него было очень страшное выражение лица, потому что Финеас ослабил хватку, но по-прежнему не отпускал, словно Арлинг был зверем, у которого обнаружилось бешенство.

– Я понял! – вдруг крикнул Беркут. – Он имел в виду цыпленка. Точно, я же его за цыпленком посылал!

Арлингу показалось, что все сошли с ума. Вместе с ним.

– А я что говорил? – недоуменно спросил он, стараясь дышать спокойно.

– Вот дьявол, – проворчал Финеас и, отпустив его от забора, почти заботливо одернул на нем рубашку.

– Твой кучеярский ужасен, – набросился на Арлинга Беркут. – Думай, что говоришь. Ты хотел сказать «цыпленок», а получилось «невольник». Эти слова почти одинаковы, разница в интонации. Ты вроде как раба собрался купить, а потом еще и съесть. – Шолох не удержался и хрюкнул от смеха. – Вот умора. Неудивительно, что тебя чуть не закидали камнями. Мы же не в Иштувэга, где невольника можно на каждом углу купить. В Балидете рабы тоже есть, но у нас их покупают тихо, словно краденое золото. Рабовладельцев здесь не любят, а особенно тех, кто покупает людей для забав. Ты со своим «потрогать» выглядел одним из них. Вот насмешил! Надо будет иману рассказать.

– Ничего смешного тут нет, – вмешался Финеас. – А учителю это знать тем более не нужно. Позволь спросить, а где в это время был ты, Шолох? Кажется, я просил купить цыпленка тебя, а не его.

– А я… – набрав воздух в грудь, приготовился защищаться Беркут, но тут раздался резкий свист, за которым последовал насмешливый голос:

– Эге-гей, пташки! Вам сегодня не повезло! На рынке столько куриц, что вряд ли кому будут интересны петушки, да еще и белые!

– Карпов нам только не хватало, – с досадой пробурчал Шолох, а затем крикнул в ответ. – Мы хоть в своем ряду стоим, а «рыбам» здесь вообще делать нечего. Если забыли, рыбный день по средам, так что возвращайтесь домой, пока жабры не пересохли.

– Перестань, – осадил его Фин, – нам сейчас ссора ни к чему. Иначе застрянем до обеда, а мы еще и половины не закупили. Все, уходим.