Обладатель великой нелепости - Борис Левандовский

– Даже если ты завопишь как сотня мучеников, я успею получить достаточно времени, чтобы понаблюдать за твоими корчами от начала и до конца, – пообещало чудовище и, словно издеваясь, легонько толкнуло хирурга в грудь указательным пальцем, твердым и шершавым, как кусок металлической арматуры.

– Жаль, что ты не способен вспомнить тот день, когда ты так здорово позаботился обо мне – восьмое марта прошлого года. Ничего, я ограничусь тем, что имею. Ведь это уже немало, правда, Добрый Доктор? Хотя, знаешь, – палец-сук вновь ткнулся в грудь Лозинского, на этот раз уже сильнее, – вообще-то мне на все эти сантименты абсолютно насрать!

– Восьмое марта? – пробормотал хирург, и его лицо как-то сразу приобрело серый оттенок.

– Что такое, Добрый Док? Тебе нехорошо, может, валерьянки? – палец-сук снова ударил в грудь, Лозинский пошатнулся.

– Не может быть… – врач почти шептал, но то, что некогда было Германом, отчетливо слышало каждое его слово. – Да, восьмое марта… разве перепутаешь. Это был ты, конечно. Теперь я тебя вспомнил – еще нет и тридцати, острый перитонит… Кажется, Геннадий или Герман… – палец существа двинулся к его груди, но неожиданно замер.

– Что все это значит, Добрый Доктор? Похоже, ты не просто вспомнил… что-то еще?

– Кажется, тебе действительно нужно сделать то, ради чего ты сюда явился, – перед взглядам хирурга сейчас была картина, далеко отстоявшая во времени от 8 марта 1998 года.

Душманы сбили «стингером» вертолет, в котором находился капитан медицинской службы Феликс Лозинский, перелетавший в составе спасательной группы из кабульского госпиталя в горы, где вследствие долгих боев было много раненых. Летчики сумели посадить почти неуправляемую машину и продержаться до прибытия помощи. Однако Лозинского тяжело ранило осколком гранаты. Он потерял много крови и едва цеплялся за жизнь. По прибытии в санчасть ему требовалось срочное переливание. К счастью, удалось быстро найти обладателя необходимой первой группы и главное – с отрицательным резусом. Донором был один из пленных «духов»…

– Ты снова морочишь мне мозги, Добрый Доктор? Говори, что произошло в твоей хитрой седой голове, иначе – я убью тебя очень медленно… – прохрипело существо в самое его ухо; из него в раковину засочилась тоненькая струйка крови.

– Ты умирал… Редчайшая комбинация. Времени не было и необходимой крови тоже. Наша больница не американский госпиталь из телесериала… Теперь ясно?

– Нет! – существо схватило врача за волосы и резко вывернуло его голову лицом вверх, так, что хрустнули шейные позвонки. – Неееет!

– Я – твой донор.

Существо толкнуло врача, и тот упал на пол вместе с подвернувшимся стулом.

То, что когда-то было Германом, зашлось в невыносимом для человеческого уха скрежете – оно смеялось.

Кровь хлынула ручьем из обоих ушей Лозинского. Тот пытался закрыть их ладонями; красные струйки, просачиваясь между пальцами, устремились на паркет.

Монстр внезапно умолк и отступил назад.

– Прощай, док.

Лозинский приподнялся на локте; по бледно-серому лицу длинными полосами размазалась кровь, глаза беспорядочно метались по комнате.

– Теперь ты тоже знаешь.

Лозинский потерял сознание, и его голова глухо ударилась о паркет…

Часть III.

Обитатели ночи

Глава 1

Мелочи жизни

Серое тельце крысы бесшумно скользнуло у самого лица мужчины, спящего на старом, знавшим лучшие времена матраце, расстеленном на бетонном полу крошечной конуры. Крыса подбежала к свесившейся на пол левой руке человека, ее маленький нос задвигался, в такт аккуратным прямым усам. Затем тварь замерла, устремив неподвижный взгляд черных глазок-бусинок на руку мужчины, и легонько ткнулась в нее мордочкой. Мужчина приоткрыл сонные глаза.

«А, это ты…» – буркнул он. Крыса нетерпеливо задергала коротким хвостом, похожим на жирного солитера, выглянувшим из задницы поглядеть, что там новенького во внешнем мире.

«Сейчас…» – мужчина сел (конский волос матраца издал под ним тихий скрип), бросил короткий взгляд на старый механический будильник «Слава», тикавший в углу каморки на деревянном табурете, и открыл стоявший у изголовья «дивана» прямоугольный деревянный ящик.

Мужчина убрал со лба прядь длинных давно не мытых волос, наблюдая, как крыса жадно хватает с пола свой ужин в виде колбасных шкурок и кусочков слипшейся гречневой каши, перемешанных с остатками салата из квашеной капусты.

В подвале было тихо, только обычный фон: журчание воды в трубах да какофония, проникавшая сюда с первых этажей – человеческие голоса, смех, звучавшие размыто и приглушенно, словно доносились они с поверхности радостной, освещенной солнцем земли, в огромный, упрятанный глубоко под корнями деревьев темный склеп. Болтовня и музыка из громко работающих телевизоров, одинокий вой стиральной машины…

Что ж, скоро настанет ночь, и это означает, что он, по крайней мере, до утра может ни о чем не беспокоиться. Разумеется, если очередная вылазка пройдет благополучно. Мужчина отошел от двери и снова присел на матрац, глядя, как крыса заканчивает свой торопливый ужин.

Крохотную комнатку три на два метра освещала маломощная лампочка, хитроумно соединенная прямо с оголенными выводами проводов под низким потолком. Центр каморки занимал матрац, на деревянном табурете неровно тикал будильник с проржавевшим в некоторых местах металлическим корпусом и одинокой часовой стрелкой, – слышалось, как маятник то и дело дает сбой, будто старое больное сердце. В углу у дверей возвышался маленькой стопкой гардероб из пары свитеров, потертых джинсов, нескольких пар носков и одной сменной рубашки. Впрочем, что-то подсказывало, что владелец не так давно причислялся к тем, кого в обществе называют бомжами.

Оставив после себя остатки раскрошенного ужина, Крыска быстро облизалась, подбежала к двери и поскреблась лапкой. Выждала секунд пять и поскреблась снова. Мужчина нехотя поднялся с матраца, скинул крючок с петли – не ахти какая защита от внезапного вторжения, однако меньше шансов проснуться от удара по голове каблуком ботинка или уткнуться носом в оскаленную морду бешеной собаки, к чему стоит быть готовым, если ты бездомный бродяга.

Молодая крыса серой тенью выскользнула наружу.

О ее возвращении мужчина не беспокоился, это произойдет к утру, как обычно. Другой вопрос, что ему делать, когда его питомица в один прекрасный день принесет приплод в виде десяти или двенадцати писклявых крысиных выродков?..

Три месяца назад, оказавшись в этом подвале, он первым делом прибил кем-то забытой хоккейной клюшкой огромную матерую крысу – ее мамашу – со всем пометом, который окружал ее как поросята свиноматку. Семейка во главе с крысоматкой устроилась как раз в этой пустовавшей каморке. А потом заметил, что под телом издохшей крысы копошится уцелевший в бойне крохотный серый комок. Он снова замахнулся и… внезапно понял, что не сможет.