Школа на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский

подписывал и складывал в солидную кожаную папку. Я уселся напротив и терпеливо дождался высочайшего внимания важной персоны.

— Держи, — Андерсон вручил мне бумагу с печатями и размашистой подписью. — Твои взыскания.

Взяв лист, я поинтересовался:

— Решили их лично вручить?

Директор шутки не понял.

— Я тебя по другому поводу вызвал, Иванов. Видишь ли… ты — единственный ученик в школе, который не поддаётся гипнозу. Наши морфисты не могут с тобой работать.

Остаётся лишь вздохнуть.

— Понимаешь, Сергей… — директор в задумчивости постучал ручкой по столешнице. — Попытаюсь объяснить… Нечто подобное случается крайне редко. У нас есть внутренняя инструкция, согласно которой о подобных… кхм… странностях… надо сообщать. Куда следует.

Андерсон поднял глаза к потолку.

— Куда следует? — уточнил я.

— В консисторию.

Так.

Запахло жареным.

— Инквизиторам?

— Это рекомендация, — уточнил Андерсон. — Она не носит обязательный характер.

— А что со мной? — включаю дурака. — Это из-за потери памяти?

— Почём мне знать, — директор пожимает плечами. — Ты же не обследовался в платных клиниках. Если у кого проблемы с головой, там целая бригада работает. Целители, эмпаты, телепаты. Морфисты, опять же.

— Я это не потяну.

— Конечно. Зато инквизиторы потянут.

— Издеваетесь?

— Нет, — лицо директора было твердокаменным. — Ты пойми, шансы на пробуждение резко снижаются, если морфист не будет влиять на твоё подсознание. Я бы сказал, ты можешь схватить триггер, поднять первый ранг и обнаружить, что ничего не получил.

— Так бывает?

— С теми, чей дар малоисследован. Мы не знаем, кто ты.

Играем в гляделки.

Пытаюсь сообразить, зачем меня позвали. Если существует внутренняя инструкция по сливу инквизиторам парней вроде меня, то зачем предупреждать? Взяли — и сообщили. Опять же, если шансы на пробуждение равны нулю… это отчисление. А так больше на переговоры смахивает.

— Что вам нужно? — прямо спрашиваю директора.

— Как я уже сказал, мы не обязаны сдавать консисториям своих учеников. Инструкция носит рекомендательный характер. Пока ты не нарушил закон, работает презумпция невиновности.

— Сдавать или не сдавать. Всё на ваше усмотрение.

— Именно.

— Что мне грозит?

— Без понятия. Они могут разыскивать талантливых ребят. Тех, кого можно сделать провидцем или карателем. А могут вычислять потенциальных нарушителей миропорядка. Не угадаешь.

— А ваш интерес в чём?

— Ты как-то уж очень лихо превращаешь людей в трупы. Надзиратели отметили техничность и полное отсутствие колебаний. В будущем такие люди могут заинтересовать клан, интересы которого я представляю.

— Здорово.

— Это не обещание. Ты должен пробудиться, нас интересуют исключительно одарённые.

— Господин директор, — смотрю в глаза Андерсону. — Вы догадываетесь, какой дар я могу получить? Только честно.

Мужик сверлит меня глазами.

Продумывает каждое слово.

— Есть несколько предположений.

— Поделитесь?

— Охотно. Первый вариант — провидец. Ты сможешь видеть разные вещи на расстоянии, искать пропавших людей и предметы, улавливать события, на которые будешь настроен. Редкий психотип, ценится как Великими Домами, так и консисториями.

— А второй вариант?

— Очень сильный морфист. Настолько мощный, что в твои сны не сможет влезать никто.

— Это всё?

— Ну, как сказать. Существует городская легенда о людях, чьи линии судьбы не редактируются. В принципе. Мойры не имеют власти над такими одарёнными.

Мне поплохело.

Прикладываю максимум усилий, чтобы выражение на лице осталось прежним.

— Невозможно, — в ужасе закатываю глаза.

— Никто не верит, — отмахивается Андерсон. — Даже сами инквизиторы. На всякий случай собирают информацию, но… я ни одного тронутого за свою жизнь не встречал.

— Тронутого? — пробую словечко на вкус.

— Так их называют. Ну, вроде бы их тронули Предтечи. Благословение, если угодно.

— Здорово, — выдавливаю из себя тупую ухмылку. — Я бы хотел стать тронутым.

— Поверь, ты этого не хочешь, — отрезал директор. — Мойры очень не любят тех, кого не могут контролировать. Сразу станешь врагом системы.

— Ладно. Тогда я хочу быть провидцем.

Андерсон отечески улыбнулся:

— Надеюсь, так и будет. Я дам тебе один шанс. Ровно один. Сделаю вид, что ничего не случилось. От тебя требуется лишь одно — притворяйся спящим на уроках Зинаиды Аркадьевны.

— Она же поймёт.

— Гиппиус подчиняется мне, — заверил директор. — В общем, шанс я тебе дал. Обещай, что будешь налегать на медитации — это твоя единственная надежда на пробуждение.

На том и расстались.

* * *

В столовой мы собрались обычной компанией — я, Ираклий и Регина. У девушки в волосах появилась заколка в виде орхидеи. А ещё мне почудился запах дорогого парфюма. Лёгкий, но я уловил нотки розы с жасмином.

— Что это у тебя? — Ираклий потянулся к бумаге, выданной директором. — Дай посмотреть.

— Взыскания, — я протянул листик приятелю.

Ираклий пробежался взглядом по отпечатанному на машинке тексту.

— Поздравляю, брат. С понедельника ты без обеда.

— Знаю, — буркнул я.

— И тебе перестанут выдавать оружие, — заглянув в бланк, добавила Регина. — До конца первой четверти.

Делаю вид, что искренне переживаю по этому поводу.

— А кормить начнут с ноября, — добавила Регина.

Наверное, хотела меня утешить.

— Хоть стипендию не тронули, — хмыкнул я.

И приступил к размешиванию сметаны в борще.

Удивительно, но здесь, у Чёрного моря, на окраине самой необычной империи планеты, готовили борщ. И довольно вкусный. Даже мясо плавает. Правда, сегодня новая смена поваров…

— Крепись, брат, — Ираклий вернул мне уведомление. — Приходи в гости, я персиков отсыплю.

— Ты настоящий друг, — сообщаю я, уплетая борщ.

Из-за колонны выдвинулся новый персонаж.

— Есть свободное место?

— Присаживайся, — я убрал со стула портфель и повесил на специальный крюк под столешницей.

Игорь Гриднев опустился на жалобно скрипнувший стул. Точнее — табуретку. В столовой напрочь отсутствовала мебель для комфортного поглощения пищи.

— Задержался у куратора, — сказал староста, набрасываясь на тарелку с борщом. — Теперь ты — мой помощник.

— Круто, — ответил я. — А как хоть его зовут? Ну, куратора нашего.

Гриднев посмотрел на меня с недоумением.

— Амнезия, — пояснил я уже в десятый или сотый раз. — Спасибо дружкам Барского.

— Понятно, — Игорь кивнул и продолжил есть. — Илья Антонович Райнер. Сегодня классный час, вот сам и познакомишься.

После обеда на нас обрушилась математика во всём своём страшном великолепии. Предмет вела древняя старушенция, которая, вдобавок, не была одарённой. Весь урок мы решали задачи по движению дирижаблей и поездов, которые выезжали-вылетали из одних пунктов и далеко не всегда прибывали в другие.

Рукопашный бой традиционно проходил на улице.

Мастер Мерген погнал нас по высыхающей гравийной дорожке, затем отправил на столбы и заставил отжиматься на кулаках. У меня были настолько забиты мышцы, что жить не хотелось. Выдержав все испытания, мы принялись за отработку ударов и блоков. Работали в парах, мне достался Верещагин. Жирдяй пробивал левые и правые крюки, я должен был уклоняться, блокировать, отводить. Затем мы менялись ролями.

Веселье началось практически сразу.

Жиртрест ударил правой в