Лунь - Марьяна Куприянова

о чем не помнил – туман. Но хватит перед собой оправдываться. Все это было, все это делал ты, ты. Едва вспомнил о Луни, не то что о жене. Как гадко воскрешать все это в памяти.

Наташа и Лунь – это земля и небо. Даже подземелье и космос. В Лунь я смотрюсь, как в зеркало. В Наташе я не видел ничего, кроме юношеских своих мечтаний, додуманных идеалов, расплывчатых образов, из которых давно вырос. И все это было приятно. Я влюбился в то, что сам придумал. Никто меня не привораживал. Как прозаично! И как типично для мужчины моего возраста. На деле оказалось лишь хорошенькое молодое тело – без мечты, без мыслей, идей и убеждений, без взглядов на мир – без всего того, что есть в Луни. Без всего того, что наполняет человека смыслом, делает из него личность. Слеп я был, слеп.

Все познается в сравнении. Ксения и Лунь. Затем – Наташа и Ксения. Наташа и Лунь. Победительницей вышла последняя, самая стоящая из всех. Достаточно было как-то раз вспомнить о ней, написать письмо, не получить ответа – и мыльный пузырь придуманной идиллии с Наташей лопнул. И вылезли наружу омерзительные очертания поступков, совершенных мною, в которые мне не хотелось верить. И кончилась пастораль, рухнула моя утопия. Что есть Наташа в сравнении с Лунь? Откровенно пустое место, лопнувший пузырь, вот и все.

Что там сказала Лена на счет своего отношения ко мне? «Вам потребовалось столько времени, чтобы это заметить…» Что заметить? Ее слегка не дружескую ревность? Ревность, которая приятна мне. Я действительно ничего не понял или только делаю вид? Неужели она что-то чувствует ко мне? И чувствовала еще прежде, до появления Наташи?.. Если это так, то… то я полный кретин.

Вот, почему она сейчас ведет себя так агрессивно. Все сходится, сходится. Я ей небезразличен?.. Я ей небезразличен. Лунь, Лунь, Лунь. Я обязательно Вас верну. Если бы Вы только знали, как дороги мне!»

Тут Вилин ощутил, что весьма продуктивно выговорился и разобрался, наконец, в себе. Было три часа ночи, и сон пришел к нему. Но сначала Илья отправился смочить в горло (с алкоголем он завязал сразу же, как расстался с Наташей), затем тихо зашел в детскую и поцеловал сопящего Глеба. Вернувшись к себе, мужчина отключился, едва прилег на диванчик.

Прошла неделя. Лунь не связывалась с Вилиным: вкалывала на работе ради премии (брату нужна была новая одежда), по ночам писала роман (в тишине удивительно чисто и свободно думалось), закрывала долги по учебе, помогала Степе. Жизнь вдруг стала такой насыщенной, что двадцати четырех часов в сутки не хватало, чтобы успевать справиться со всеми делами, а сон казался самым бесполезным и праздным способом тратить бесценное время.

Несмотря на строгий запрет Лены, Илья Алексеевич не выдержал и написал ей письмо – длинное и проникновенное. Девушка была рада, но не ответила. Вилина она цепко держала на крючке и только ждала, когда он придет к ней снова, наплевав на все условности. И вот тогда она, наконец, откроет ему свои чувства. И будь что будет. Пора. Теперь они оба готовы.

Но все вышло совсем не так, как планировала Лунь. В очередной раз ее планы разрушила мать.

Был выходной день. Лена помогала брату делать задачки по физике. Вдруг они услышали, как открывается дверь, и переглянулись. У обоих замерло сердце.

– Посиди-ка пока здесь, – сказала Лена и вышла в коридор, чтобы проверить, кто пришел.

– О-о, а вот это – моя доча!

От увиденной картины у Лены заколотилось сердце. В дверях стояла мать с каким-то мужиком, больше напоминающим бомжа. Оба были пьяны почти до беспамятства. Мужчина был одет в дырявые грязные обноски, обут в покрытые слоем высохшей грязи сапоги. Редкие засаленные волосы висели из-под кепи, верхняя и нижняя губы были в красных пятнах герпеса или еще чего-то. Когда он смеялся, становились видны его желтые гнилые зубы.

– Красавица она, вся в тебя! – заявил этот мужчина и приобнял Валентину.

Валентина выглядела немного лучше. Если бы она только захотела, за несколько недель она могла бы вернуть себе человеческий облик. Но вся беда была в том, что она в этом не нуждалась. Ей нравилась именно такая жизнь.

– Господи, мама… Кто это?..

– А это – мой друг. Артур Дмитрич, актер по профессии, вот, между прочим.

Они стали разуваться, держась за стены.

– Боже, нет, что вы делаете?

– В каком это смысле – что делаем? Мы тут будем жить теперь! – заявила Валентина и засмеялась.

Артур Дмитриевич тоже засмеялся. Недобрый был у него смех.

Лена закрыла рот рукой. «Что делать?! Как выгнать их? Хотя бы его! Она же не позволит. Он ее собутыльник. Они здесь все вынесут, все пропьют, все превратят в свинарник!»

– Кто там, Лен? – выскочил в коридор любопытный Степка.

– О, еще и щегол!

– Ну да, Степан это. Сыночек мой.

– Степа, зайди назад. Закройся.

– Эй, ты чего гонишь? Пусть идет сюда, с новым папаней знакомится.

– Да каким папаней!!! – закричала Лена, теряя самообладание. – Зачем ты притащила к нам домой этого бомжа?! Где ты его вообще подобрала, на какой помойке!!!

– Не понял. Вообще-то я, девушка, в театре работал…

– Погоди, Артур, сейчас все будет. Слушай, ты, мерзавка. Мы будем жить тут, а если тебе что-то не нравится, вон дверь. Проваливай, тебя никто не держит.

– Да, проваливай! – поддержал мужик. – Ты посмотри на нее. Бомжа нашла, ну конечно. Ты хоть знаешь, кто я?

– Вы алкаш. И жить Вы здесь не будете! Это не Ваш дом.

– Это – мой дом. И я решаю, кто тут будет жить. Артур – будет. А ты – нет. Тебе сколько лет вообще? Двадцать два? Двадцать один? Сколько можно сидеть у меня на шее, Лена? Можешь идти на все четыре стороны.

– Сидеть у тебя на шее?! Да что ты мелешь?! Я работаю! Я зарабатываю деньги! Я содержу себя и Степу только своими силами! А ты, ты являешься сюда раз в полгода, воруешь что-нибудь и пропиваешь! Ты такая же алкашка, как и он. Это ты сидишь у меня на шее, а не я у тебя. Ты ведешь себя как мразь! Мразь! Слышишь! Убирайтесь отсюда! К черту! Проваливайте!!! Оба!!!

Единым духом выкрикнув это, Лунь ринулась на людей, чтобы выпихнуть их из дома и закрыться изнутри. Но Артур Дмитриевич выставил руки вперед и оттолкнул девушку. Она упала на пол и сразу же подумала, что сейчас ее будут избивать ногами.

– Вот же сука, – прошипела Валентина. – Вали отсюда.

Вместе со своим дружком они проследовали в дом, нарочито перешагнув через девушку. Лена поднялась с пола. Ее трясло. Она бросилась в комнату Степы, схватила рюкзак, быстро собрала самое