Тёмные пути - Андрей Александрович Васильев

подобная перспектива не очень по нраву, но… Это допустимая цена за то, что я снова становлюсь самим собой.

Хотя кое-какие вещи все же не изменились. Например, мне бы очень не хотелось снова столкнуться лицом к лицу с отцом. Два раза за два дня — это все же перебор, ничем хорошим подобное не кончится.

Мы уже подъезжали к дому Певцовых, как у меня задергался в кармане смартфон. Изольда собственной персоной. Выдержала паузу, как видно, не хотела перед Воронецкой палиться. Или узнала о том, что мы уже порознь.

— Ситуация так себе, — сообщила мне она, как только я ответил на звонок. — Стелла эта дерганая со своими скандалами, да еще я с утра тебя по-человечески даже завтраком накормить не смогла. Понадеялась на эту дурочку Милу — и вот результат.

— Мила была крайне мила, — заметил я. — Чудная девчушка, добрая, ласковая… Ну, в смысле гостеприимства.

— Ну да, ну да, — проворковала в трубку Маковецкая. — Валера, надеюсь, все случившееся за это безумное утро не перечеркнет то, что так чудесно началось?

— Скорее уж продолжилось. В забеге по коридорам я ничего чудесного не наблюдал. А вообще — ну, конечно, мы с тобой друзья, Изольда, и я всегда буду рад…

— Друзья, значит, — перебила меня ведьма. — Ладно, пусть пока будет так, а там поглядим. И спасибо за театр, Валера, мне все очень понравилось.

— Что именно-то? — попробовал уточнить я с надеждой услышать хоть от нее рассказ о выпавшем из памяти периоде моей жизни, но нет — Изольда уже отключилась.

Жаль. Не люблю белые пятна в памяти.

Машина остановилась у знакомого с детства дома, я рассчитался с водителем, по давней и, признаться, забытой привычке пригладил волосы, а после мысленно отругал себя за то, что не сообразил купить букет. Не для Юльки, разумеется. Для мамы ее. В прошлый раз я был, может, и не очень желанным, но нужным гостем, потому мог рассчитывать на не слишком искренний, но радушный прием. Сейчас ситуация была строго обратная, так что красивый букет не оказался бы лишним.

Впрочем, если что, можно ей сказать, что я пожаловал к Певцову-старшему, тем более что повод на то есть. Надо же дать какой-то ответ на его предложение, верно?

И ведь угадал. Жанна Аркадьевна никакой радости от моего визита явно не испытала, это было по ней заметно, но при этом в дом все же пустила и даже предложила чаю.

— Спасибо, но не хочу, — наотрез отказался я, демонстративно игнорируя ее недовольство. — Мне бы с Юлькой поболтать. Она же дома?

— Дома. — Еще больше насупилась мама моей приятельницы. — Но она не очень хорошо себя чувствует, мне кажется, ее не стоит беспокоить.

— Тетя Жанна, я лучше любого лекарства, она меня увидит и мигом выздоровеет.

— Что-то сомневаюсь. — Женщина дернулась к лестнице, ведущей на второй этаж дома, так, будто хотела заступить мне дорогу. — Знаешь, Валера, у меня вообще сложилось такое впечатление, что она наконец-то надумала послушать мать…

— И не иметь дело с отрезанным от семьи Швецовых ломтем, — закончил я за нее фразу. — Верно?

— По сути да, — призналась Жанна Аркадьевна, чуть повысив голос. — И если честно, то я этому рада. Ваши последние встречи радости никому не принесли. У меня дочь в депрессию впала, я ночи не спала.

— Ты что шумишь? — Из бокового коридора показался хозяин дома. — А, у нас гости! Валер, что ты опять отчебучил? Чего моя благоверная на тебя собак спускает?

— Да я к Юльке приехал. — Подошел я к нему и протянул руку для приветствия. — Тете Жанне это не очень по нраву.

— Никого я на него не спускаю. — Зло сверкнула глазами женщина. — Но, Сережа…

— Дети выросли, они сами между собой разберутся, — сказал как отрезал ее супруг. — Так что не лезь. Да, Валер, ты после сразу не уезжай, хорошо? Мы тогда не договорили.

— Само собой, — заверил я его. — Обязательно зайду.

— Распорядись насчет обеда, — велел жене дядя Сережа. — Помню себя в его годы, не покормят — так и будешь целый день голодный бегать. Да еще доча наша, небось, сейчас из него кровь по капле цедить начнет. Вся в тебя пошла!

Тетя Жанна мигом переключилась с меня на мужа, начав у него выяснять, когда это она у него кровь пила и прочие частности семейной жизни, я же воспользовался моментом и улизнул на второй этаж дома.

Более всего я опасался того, что дверь в комнату моей подруги детства будет заперта и мне придется долго и нудно ее уговаривать ту открыть, но нет, мне снова повезло.

Юлька, нечесаная и какая-то немного опухшая, сидела за компьютером, куталась в просторный шелковый халат, что-то читала на мониторе, время от времени отхлебывая из большой кружки некий напиток, похоже, что алкоголесодержащий.

— Кампари балуешься? — осведомился я у нее. — Не дожидаясь вечера?

Не скажу, что ткнул пальцем в небо, во время оно именно кампари был ее любимым напитком. Но время идет, вкусы могли и измениться.

— А тебе какое дело? — Поставила кружку на стол Юлька. — Ты мне не муж и в полиции нравов тоже не служишь.

— Как грубо. — Я стянул с плеч пиджак, в котором, признаться, уже здорово упрел, бросил его на кресло-мешок, стоящее в углу, скинул штиблеты и гукнулся на кровать, жалобно при этом скрипнувшую. — А если мне небезразлично твое здоровье и будущность? Женский алкоголизм, между прочим…

— Неизлечим, я знаю. Чего приперся?

— На тебя, красивую, поглядеть, — с улыбкой ответил я, устраиваясь поудобнее и подсовывая под спину подушку. — Соскучился. Иди сюда, моя радость, дай мне тебя обнять.

— Да вот еще. — Шмыгнула носом Юлька. — Не хочу. Еще и насморк у меня, просквозило где-то.

— Ничего, зараза к заразе не липнет. — Я похлопал ладонью по кровати. — Ладно тебе. Давай обнимашки устроим, будто в старые добрые времена. Как ты мне тогда говорила по телефону? «Хочу к тебе под бочок».

— Ты меня пугаешь, — без тени юмора или сарказма отметила Юлька. — Швецов, что случилось? Откуда весь этот сироп? Или ты решил прервать добровольное затворничество, вернуться в отчий дом и все же свести капиталы наших семейств в одно целое? Сразу скажу — я свое согласие на это не давала. Может, и вовсе не дам.

— Вот еще. Так славно, как в последние годы, мне не жилось никогда, — чуть покривив душой, заявил я. — Впрочем, насчет затворничества ты не так уж и не права. Да и это твое «не дам» в свете долгой истории наших отношений звучит весьма двусмысленно.

— Ладно, порезвились — и будет. —