ХМАРА - Анатолий Гончар

 -Мог бы и пораньше явиться! - недовольно пробурчал Иннокентий, оглядываясь по сторонам в поисках своего посоха. - И не торопи, чай, не на скачках!

 -Хорошо, кому жизнь дорога - поторопитесь, а остальные могут остаться. Мы и дверку на место приладим, если что.

 - Вы Николай свет Михайлович на него не гневайтесь! Его вечёрась немилосердно по голове ударили. Почитай, полдня в беспамятстве провалялся, вот он и несет неведомо чего, - вступился за отца Иннокентия наш второй святоша. При этом он тактично умолчал о том, кто так удачно приложился к затылку нашего злополучного страдальца, хотя, возможно, и вправду в пылу схватки не углядел своей оплошности.

 На последние слова Клементия отец Иннокентий презрительно хмыкнул, но решил оставить без внимания и, не вступая в перепалку, с гордо поднятой головой, первым протиснулся к выходу. Остальные тоже не заставили себя ждать, и вскоре мы уже проторенным путём двигались в обратную сторону.

 На поиск наших заключённых ушло изрядное количество времени и, когда мы начали подходить к заведению Матвея Семеновича, я с удивлением отметил, что стало почти светло. Небо на востоке порозовело, и из-за края горизонта выползла багровая макушка солнышка.

 Едва мы приблизились к двойной двери в заборе, огораживающем владения Семёныча, как они тотчас распахнулись, и из неё показалась встревоженная морда самого хозяина.

 -Котеночек вот от бабульки примчался, весточку до тебя принёс, - Семёныч ткнул рукой в сторону выбежавшего со двора Барсика. Котенок был до безобразия тощ, а его чёрную шерстку покрывал толстый слой серой грязи. Едва завидев меня, он бросился в мою сторону, и с пронзительным урчанием стал тереться о мои запылённые берцы.

 -Барсик, Барсик! - ласково произнес я, беря его на руки. - Барсуньчик!

 -Прибег, но ни ел, ни пил, в руки никому не давался. Мы уж и так и так, и сметанки ему, и колбасочки, а он нос воротит. Всё тебя ждал. Дождался! Ишь как песню- то заволдыривает! Да ты прислушайся, прислушайся, чай и поймешь чего.

 Я недоумённо посмотрел на Матвея и, не заметив на его лице и тени насмешки, склонил голову. Продолжая гладить котика, я заставил себя прислушался к его мурлыканью. Но не смотря на все мои старания вначале я ничего не мог понять. Затем кошачья песня стала складываться в едва уловимые мысленные образы. Я закрыл глаза и полностью погрузился в наползающие туманом мысли. Через пять минут я знал всё, что Яга передала с котиком. "Умница, теперь можешь пойти покушать, а потом поступай, как тебе было наказано", - мысленно сказал я и опустил Барсика на землю. Взглянув на стоящего в ожидании Семёныча, я кивнул в сторону Матрениного вестника.

 -Позаботьтесь о котёночке! - Матвей кивнул и с готовностью принял на руки подбежавшего к нему Барсика.

 -Пойдем, мой маленький, пойдем, мой хорошенький! - засюсюкал он, бережно прижимая котенка к груди. - Истощал- то как! Сейчас мы тебя покормим, сметанки нальем, рыбки наложим. Хочешь рыбки? Хочешь! Тебе балычка осетрового али синьгушечки свеженькой? Всего помаленьку? Хорошо, мой ласковый, сейчас всё исполню как тебе хочется! - так разговаривая с котиком, он и скрылся за дверями прихожей.

 -Ну, как там? - спросил отец Клементий, едва дождавшись, когда за Матвеем закроется входная дверь.

 -Не может Яга сама к нам прибыть. - Я не стал вдаваться в подробности, - дела у неё спешные. Если справится, то позже появится, а покамест нам без неё идти придется.

 -Без неё, так без неё! - безропотно согласился покладистый Клементий, а Иннокентий привычно - недовольно заворчал что-то себе под нос. Но сделав шаг в сторону, всё же не выдержал, что бы не высказаться вслух.

 -Вот ведь право, Баба-Яга старая! Мы опять будем битвами биться, жизнями своими рисковать, муками великими мучиться, а она в своей избушке отсиживаться. А как победа - так придет и к славе примажется!

 -Знаешь что, мученик! - сердце моё преисполнилось гневом. - Болтать не перестанешь - в следующий раз ниоткуда вытаскивать не стану и защищать тоже не буду. А смертный бой - это тебе не дружеская потасовка в храме, там и без головы остаться можно.

 -Да мы, да я, да мы за веру...

 -Брат мой, умолкни! - Клементий весьма ощутимо ткнул раскрытой ладонью в плечо своему собрату. - Не гневи Господа!

 -Лошадки-то снаряженные за гумном стоят, - прервал наш диспут высунувшийся из-за дверей Семёнович. - Попить- покушать я в котомочки положил да к сёдлам приторочил. Твоё, Николай свет Михайлович, снаряжение мудреное, я на Гнедка положил. Конек он смирный, но резвый как ветер. Жаль отдавать было, но теперь вижу, не зря расстарался. Котик мне тоже кой- чего поведал. От Яги привет передал да о нужде вашей порассказал. Жаль только, помочь вам не могу. Сам, как беду вашу известь, не ведаю. Но ничего, всё сладится. Я вот вам грамотку берестяную приготовил к братцу моему старшому, Евдакию Семеновичу. Как в Кривград прибудете, так сразу к нему и езжайте. Он там постоялый двор содержит, "У очага" прозывается. Хоромину эту еще издалече видно. Ему грамотку отдадите, он вас с почётом и примет. Ах да, чуть не запамятовал! Деньжат на дорогу я в кошель кожаный положил, у Гнедка с левой стороны под лукой седла сыщешь. Ну, всё сказал, езжайте теперича, а то ненароком кто спохватиться, погоню вышлет. Враз- то всё одно не найдут, подковки-то на конях заговорённые, следы в другую сторону поведут. Верст двадцать отмахать успеете, пока чары-то рассеются, а там уж лишь на себя полагайтесь да на ноги коньков ваших резвые. Твою лошадку, свет рыцарь, я пока у себя придержу, подкормлю, подлечу маленько. Глядишь, и в коня справного превратится. Ну всё, езжайте, дорога вам скатеркой, да и удачи вам!

 -Спасибо на добром слове! И тебе, Матвей Семенович, всех благ и лет долгих! За хлеб- соль спасибо, бог даст - свидимся. - Я приложил руку к груди и, низко поклонившись хозяину "Хмельного странника", направился в указанную им сторону.

 -Нее, я никуда не пойду, - заставив остановиться, донесся до меня тягучий бас вдруг заупрямившегося Андрея.

 -Как не пойдешь? Нельзя здесь оставаться! А с нами поедешь - свет повидаешь, города другие, страны. - Мягко начал я, благоразумно решив обстановку пока не нагнетать.

 - А зачем мне другие города? Мне и здесь хорошо. Раздольно. Есть где плечи развернуть, за справедливость побороться. - Андрей Иванович гордо расправил грудь и посмотрел вдаль, поверх полуразваленного его же трудами забора.

 -Правильно ты говоришь! - я незаметно показал кулак вздумавшему было вмешаться Клементию. - За справедливость бороться надо! Только здесь разве многое свершишь? Ну какие здесь масштабы? Ну, побьешь десяток- другой негодников и всё, а зло в мире торжествует, подвиги другие богатыри да рыцари творят. Людоеды злобствуют, драконы летают, козлы бешеные по городам шастают. А где в это время наш Андрей Иванович? То-то же, в городишке своем отсиживается, за каменными стенами прячется. Пусть, мол, другие голову в битвах вселенских складывают, а я тут как-нибудь в тиши да покое побуду!

 -Так- таки и драконы? - недоверчиво переспросил временно повёрнутый на подвигах глашатай.

 -А ты, коли мне не веришь, вон у рыцаря спроси, даром он, что ли, в путь- странствие пустился! Но ты можешь оставаться, он и без тебя в одиночку голову сложит.

 -Это что же без меня-то, я разве не способный? Да я, если хотите, таких подвигов насвершаю, таких дел наворочу, что козлы да драконы за сто верст облетать города станут! Да что за сто верст! Я их всех как есть повыведу, логова поизничтожу, опосля и сюда возвернуся! - Андрей в сердцах хрястнул шапкой оземь.

 -Вот это слова не мальчика, а мужа! Идем с нами, свет Иванович! - и я, скрыв довольную улыбку, поспешил на поиски приготовленных нам лошадок.

 За гумном, возле обветшалой коновязи, нашу компанию поджидали шесть разномастных коней. Безошибочно выделив среди них Гнедка, я направился прямиком к нему и, долго не рассусоливая, взобрался в седло.

 -Ох, и заждался я вас! - позёвывая, из стога сена вылез заспанный Велень. - Думал уж всё, не вернётесь, глаз не сомкнул ожидаючи.

 -Ага, по твоей заспанной морде и видно: прям заждался, аж щеку отлежал. Сны-то хоть хорошие снились али как? - нет, ну надо же, до чего наглый тип! Вылез сонный как зимняя муха, а всё туда же, "заждался"! На мою "шпильку" он не отреагировал, то ли посчитал её недостойной его судьбоносного величества, то ли решил лишний раз не акцентировать внимание на своей особе. Но так оно, наверно, было и к лучшему. Я махнул рукой на Веленя и стал с интересом наблюдать, как троица новоявленных ковбоев с оханьями и аханьями влезает на своих коньков. Хорошо хоть кони моим сотоварищам попались такие же, как и мне, спокойные и не норовистые. Наконец, все уселись на своих "мустангов" и наша кавалькада тронулась в путь. Первым, вырвавшись на добрые полсотни метров вперёд, ехал доблестный рыцарь "Пурпура и сердца". Следом за ним подлетал в седле страшно довольный приобретением собственного коняги Велень. Затем я, дальше нестройной парой святые отцы, а замыкал колонну уже порядком загрустивший глашатай, который за последний десяток минут совсем скис. Видимо действие семицветика стало подходить к концу, ибо и меня стало неимоверно клонить ко сну. Даже свежий ветер, нет-нет да и налетавший с северо-запада, не рассеивал моего полусонного состояния. Еще через полчаса Андрюха, уткнувшись носом в лошадиную гриву, захрапел во всю ивановскую. Я же лишь сильнее прикусил губу, взял его коня в повод и, что бы окончательно не уснуть, запел в полголоса старую, забытую всеми песню.