Походные письма 1877 года - Николай Игнатьев

Вчера и сегодня удивительно жаркие дни. Не менее 29° в тени и никакого ветра. Со вчерашнего числа сплю в палатке, ибо в сарае от духоты и спертого воздуха не спится. Вот тебе лучшее доказательство, что я снова втягиваюсь в бивачную жизнь, под холстиною и, стало быть, на здоровом положении. Боткин находит лишь то, что у меня нервы раздражены, и все норовит (да я еще не поддаюсь) угощать меня лавровишневыми каплями с разною примесью. Да как не быть моим нервам натянутыми донельзя? Посуди сама.

Сегодня с утра был я у главнокомандующего, и посыпались телеграммы и конные ординарцы-офицеры со всех сторон (один успел лишь доскакать до палатки Николая Николаевича, и его лошадь -отличная - растянулась мертвая; она скакала через силу, пока сидел всадник, и как только он соскочил, рухнулась на землю, совершив свой долг до конца. Ведь это тоже поэзия).

С 7 час. утра (9-го числа) ожесточенный бой кипит у Шибкинского прохода. Турки лезут отчаянно, несмотря на отбитые атаки. К Столетову, командующему 5-ю болгарскими дружинами, подоспел Дерожинский с бригадою 9-й дивизии. Орловский полк (взявший Шибку) защищает укрепление вместе с болгарами, а Брянский полк стал западнее на высоте св. Николая, командующей Шибкой и куда лезли турки в обход. Сулейман не унывает. У него взорвали на воздух (у нас были заложены мины с 5-ю фунтами динамита) два батальона, на их место тотчас же бросаются новые таборы. Любая европейская пехота призадумалась бы, а турок ничто не останавливает, они с ожесточением идут напролом. Минута решительная, трагическая. Сулейман идет в обход левого фланга, где вблизи позиции нашей, на беду, дорога, заходящая во фланг и тыл и по которой везут на быках турецкие орудия. После заката происходит яростная атака на наш левый фланг. Турки отбиты, но продолжают обходить и подкрадываться ночью, хотя потеряли в течение дня до 5 тыс. чел. Сулейман - человек энергический, а войска его обстрелянные в горной войне в Черногории и Герцеговине. Турки понимают, что эта борьба на жизнь и смерть и что им нужно попытаться отбросить нас из Балкан к Дунаю до прибытия подкреплений, то есть в течение месяца. Столетов и Дерожинский оба телеграфировали вместе, что знают, что будут окружены в течение дня, но ручаются, что войска будут защищаться до последней крайности. Нужны подкрепления, и каждый день дорог.

10-го на рассвете пошел к Шибке Радецкий с 8-ю батальонами, в том числе стрелковая бригада, но им нужно пройти по этой жаре около 60 верст и тотчас вступить в бой. Страшно подумать, если силы изменят нашим славным солдатикам! Очевидно, что турки все ставят на карту и действуют по обдуманному плану, ибо из Ловчи тронулся с 20-ю батальонами Хафиз-паша на Сельви и Габрово. Князю Имеретинскому приказано спешить с 2-й пехотной дивизией к Сельви ему наперерез, но ему нужно пройти 28 верст, почти столько же, сколько Хафизу, который выступил раньше. У нас надеются, что Скобелев с казачьей бригадой будет гарцевать около Хафиза и мешать ему идти и что он будет поддержан бригадою Зотова, направленною также наперерез Хафизу. Но бригада может опоздать, а Скобелев слишком слаб, чтобы озадачить турок. Ну а как Осман-паша рванется из Плевно с 30 или 40 тыс. также к Сельви и прорвет нашу тонкую линию? Бригаде 14-й дивизии, стоявшей в Сельви, приказано идти к Габрову на помощь Радецкому. Надеются, что командир догадается дождаться прихода 2-й пехотной дивизии (Имеретинского), которая должна заместить бригаду на занятой ею выгодной позиции. В эту войну наши генералы уже столько глупостей наделали, что того и смотри, что выйдет недоразумение и бригада уйдет прежде, нежели прибудет Имеретинский. Тогда путь свободен для Хафиза, а он дельный и предприимчивый.

Ты видишь, сколько дум и беспокойства меня осаждают, и как тут "махнуть рукой" мне на все, происходящее перед моими глазами. Резерва у нас нет и мы стоим здесь с одною Киевскою стрелковой бригадой, ожидая, что через 5 дней соберется 3-я дивизия. Затем дней 15 пройдет, прежде чем начнут подходить другие подкрепления. Ну а если - чего Боже сохрани - Сулейман одолеет наших, то положение станет поистине критическое. Придется отзывать и наследника, и Владимира Александровича из-под Рущука и Разграда, стягиваться, отбиваться (а не наступать), отдавая на жертву болгар, в нас веровавших, и, пожалуй, уходить с императорской Главной квартирой за Дунай!! Ты легко себе представишь, как все это мне горько и тяжело. Авось Бог поможет и выручит нас, ополчившихся за правое дело. Помнишь ты, как я опасался войны и предпочитал мирное разрешение, когда минута благоприятная (в прошлом году) была пропущена? Хотелось мне избегнуть жертв и посрамления, и я предпочитал всю тяжесть на своих плечах вынести, пока снова представились бы благоприятные обстоятельства, которыми у нас (по милости канцлера) не сумели воспользоваться.

Спасибо Дондукову за посещение. Ночевал он у вас? Накормили ли и напоили ли вы его? Надо тебе завести на такие случаи водку и наливки. Сказали ли ему, что я тоже желал бы видеть его в голове наших кавказцев? Понравилась ли ему наша усадьба?

Спасибо Леониду за письмо, грамотнее написанное, нежели прежние. Сообщите мне подробности об экзаменах, и пусть дети сами мне отдадут по-своему отчет.

Граф Муравьев (Красный Крест) уезжает в Систово, чтобы доставить разные припасы раненным в Шибке и т. п. на пути их следования к Дунаю. Он зашел ко мне, и я воспользовался его предложением, чтобы исполнить твое приказание, заказав доставку мне двух бутылок токайского (хотя ты знаешь, что я очень не люблю на себя расходовать). Касательно зимовки вашей я тебе отвечал подробно, соглашаясь с благоразумным предположением твоим основаться пока в Киеве в гостинице, если не найдется меблированный дом и [если] найдете необходимого вам гомеопата. Спокойствие и удобство нашей добрейшей матушки, а равно ее здоровье меня очень озабочивают. То ли бы дело быть ей молодцом, как обещала мне!

11 августа

Нелидов тебе усердно кланяется. Татищев венский отправился к Скобелеву и зачислен в кубанские казаки. Великий князь Сергей Александрович отозван от наследника и останется при государе. Его палатка помещается в садике около самого двора, на котором разбита моя. Зловоние начинает нас одолевать. Явился профессор варшавский Попов, занимающийся специально дезинфектациею, и стал поливать канавки близлежащие какой-то кислотою, распространяющей запах креозота.

Я оживаю... Ура! Сейчас получено известие, что 10 яростных атак Сулеймана отбиты от Шибки. Наши подпускали турок на самую близкую дистанцию, выдерживая молча огонь, чтобы не растратить патроны и снаряды, и открывали огонь в упор. Потери турок велики - до 6 тыс., наших убито 60, ранено 200 (вот разница быть обороняющимся), но защитники страдают от жажды и страшного утомления (воды нет в горах). Подкрепления Радецкого (14-я дивизия и стрелки) подошли к Габрову. пройдя одни - 45 верст, другие - 60. Вышла голова колонны в 3 часа ночи, а пришла лишь в час ночи. Радецкий даст им отдохнуть и пойдет выбивать турок из гор под ночь. Дай Бог, чтобы был окончательный успех и наши не погорячились. Турки строят батареи и траншеи в 600 шагах от наших. Имеретинский поспел в Сельви, и турки из Ловчи остановились и не решились продолжать наступление. All right - пока Сулейман впрочем не унывает, и к нему подходят подкрепления, но атаки его уже значительно ослабели. Если удастся овладеть его траншеями и сбросить с гор в долину, тогда лишь полная победа.