Птицы (СИ) - Торин Владимир

Финч нашел самую последнюю фотокарточку родителей. Мама, молодая красивая женщина с копной вьющихся черных волос, пыталась сдуть снежинку, севшую на кончик ее острого носа. За руку ее держал с виду угрюмый, но при этом откровенно пытающийся сдержать улыбку папа…

Финч вдруг заметил на фотокарточке кое-что такое, на что прежде не обращал внимания. Земля вокруг родителей была гладкой и сверкающей — это же каток! Позади чернели фигурки на коньках… На фотокарточке этого не было видно, но, должно быть, и его родители тоже стояли на коньках.

Они выглядели счастливыми и преисполненными надежд — впереди у них была еще вся жизнь. В момент, когда фотокарточку сделали, они еще не знали, что снежная буря, которая начнется через два дня, заберет их навсегда…

Что-то вдруг закололо в груди, словно Финч туда-сюда возил сердце по столешнице и ненароком вогнал в него занозу. Руки сами потянулись к карману, и он достал черное перо. Оно было чуть теплым…

«Остыло? — подумал он. — Оно же было почти обжигающим! Что же случилось?!»

Что-то капнуло на фотокарточку родителей. Финч с удивлением понял, что это его собственная слеза.

И тут в дверь позвонили.

«Дедушка?! — с надеждой подумал Финч, но потом вспомнил, что у дедушки есть свой ключ. — Тогда кто же это может быть?»

Захлопнув альбом, он спрятал перо обратно в карман, сполз с кресла и, выбравшись из пледа, подошел к двери.

— Кто там? — спросил он.

— Открывай скорее! — раздался знакомый неугомонный голос. — Это я!

— Ты же ушла пять минут назад! — воскликнул Финч, открывая дверь.

— Вообще-то, еще и пяти не прошло, — занудно уточнила Арабелла и заскочила в квартиру. На ней были пальто, шарфик и шапка. — Одевайся скорее!

— Зачем?

— Мадам Клара! — взволнованно пояснила Арабелла. — Она снова вышла. Нам нужно за ней пойти.

— Но ты же говорила, что мне нужен покой и…

— Обойдешься! — категорично оборвала его девочка. — Ты и так выглядишь здоровым! Или ты хочешь, чтобы я пошла без тебя?!

— Вот еще!

Финч торопливо оделся, и они с Арабеллой, выбежав из квартиры, бросились вниз по лестнице.

Оказавшись на первом этаже, дети пронеслись мимо окошка консьержки и, под возмущенный окрик миссис Поуп «Не бегать!», выскочили из подъезда.

Мадам Клара с коляской отошла уже достаточно далеко от дома. Ее высокая стройная фигура чернела на фоне белого заснеженного пустыря. Направлялась няня куда-то в сторону путей.

Финч и Арабелла двинулись за ней.

— А как ты узнала, что она вышла? — спросил мальчик.

— Я уже спустилась на свой этаж, когда услышала, что едет лифт, — ответила Арабелла. — Притаилась у решетки и прислушалась. Из проезжавшей мимо кабинки раздавались липкие лебезящие комплименты мистера Поупа в адрес мадам Клары.

Тем временем няня с коляской перебралась через пути и направилась дальше, прямо через кажущийся бескрайним пустырь, в сторону далеких светящихся огоньков.

— Куда она идет, как думаешь? — спросил Финч.

— Не знаю, — покачала головой Арабелла. — В Гротвей? Но почему она не пошла через мост?..

— Может, она снова хочет встретиться с Рри?

— Нет, думаю, здесь что-то другое. Но это точно не простая прогулка с ребенком.

Финч кивнул.

— У всех какие-то тайны, — сказал он. — Мистер Дрей, миссис Чаттни, мистер Франки, мадам Клара, эти, с вороньими воротниками. Как они связаны? Я вообще уже ничего не понимаю… все слишком запутанно…

— Да, все запутанно, — согласилась Арабелла, — но на самом деле все очень просто.

Финч не поверил своим ушам.

— Как это «все очень просто»? Ты что-то понимаешь?

Арабелла хмыкнула, но, увидев негодующий взгляд Финча, пояснила:

— Тебе все кажется очень сложным, потому что ты…

— Отсталый?

— Нет, просто плохо разбираешься в ниточках. Вот твои ниточки перепутались.

— Что еще за ниточки? — хмуро спросил Финч.

— У всех этих людей есть кое-что общее. К каждому из них привязана ниточка, которая куда-то ведет. Понятно, что ты не можешь связать эти ниточки, потому что тянешь их снизу вверх, а нужно тянуть сверху вниз, и тогда все сразу становится понятным.

Финч замотал головой. Он сейчас почувствовал себя так, будто ненароком заглянул в учебник по Странным числам на два класса старше. Видимо, именно так сходят с ума…

— Можно попонятнее говорить?

Арабелла вздохнула.

— Ладно. Представь большой узелок, из которого тянутся вниз две ниточки. Большой узелок — это таинственный мистер Гелленкопф. На него работают два Человека в черном: один — Гораций Горр с тростью-псом, и второй — мрачный старик с тростью-вороном из кабаре «Пересмешник». На Горация Горра, в свою очередь, работает миссис Чаттни — исполняет для него какие-то поручения. На другого — дядя Сергиус. При этом твой дедушка, мои родители и мистер Франки знают, кто такой Гелленкопф. Все ниточки так или иначе тянутся к этому Гелленкопфу. Сначала я думала, что в нашем доме зреет заговор, но сейчас все больше склоняюсь к мысли, что мы нечаянно влезли в дела какого-то тайного общества.

От этих двух слов («тайное общество») внутренний мальчишка Финча затрепетал с ног до головы от восторга, а вот «внешний» особо радоваться не спешил.

— Это все очень умно, — сказал Финч, с удивлением поймав себя на том, что и правда все понял. — Но с чего ты взяла, что Человек в черном из «Пересмешника» тоже работает на Гелленкопфа?

— Ну же, Финч! У этих двоих одинаковые воротники — ты думаешь, это совпадение? Конечно, они оба на него работают. Может, черные пальто с такими воротниками — это какая-то форма или что-то вроде того.

— Форма? Как у почтальонов?

— Или как у солдат.

Финча пробрало от этого предположения, и все же кое-что для него по-прежнему оставалось непонятным.

— А мадам Клара? — спросил он.

— Человеку в черном из «Пересмешника» что-то от нее нужно, — напомнила Арабелла.

— Ты думаешь, она приведет нас к этой разгадке?

— Ну, не зря же она вдруг нарушила свой неизменный распорядок дня и целых три раза сегодня вышла на прогулку с коляской. Уверена, все это неспроста. Что-то происходит. Надеюсь, мы получим какие-то ответы.

Финч пристально поглядел на Арабеллу.

— А мистер Дрей не будет злиться из-за того, что ты бродишь где-то вечером?

— Он сегодня сам не свой, — понуро ответила девочка. — За весь день не сказал мне ни слова и даже чуть не забыл дать маме пилюли. Я уж было понадеялась, что забудет, но он все же вспомнил. Дядя Сергиус весь как на иголках — кажется, встреча в «Пересмешнике» его как следует встряхнула. Ему сейчас не до меня… Эй, смотри!

За разговором дети и не заметили, как преодолели пустырь. Впереди был Гротвей.

Казавшаяся бескрайней, снежная прогалина между районами оканчивалась рядом пятиэтажных домов с покатыми темно-красными крышами и флюгерами в виде жестяных рыб. Окна уютно светились, вдоль домов прогуливались дамы и джентльмены под зонтиками, неподалеку, на заснеженном холме, катались дети на своих самоходных санках. Оттуда доносились веселые возгласы и смех.

Мадам Клара здесь не остановилась и вместе с коляской нырнула под арку между двумя домами.

Дети ускорили шаг и вскоре оказались на неширокой улочке. Фигура мадам Клары впереди небыстро продвигалась в людском потоке.

Даже сейчас Гротвей был шумным и оживленным. По мостовой ползли, пыхтя и шелестя полозьями по снегу, дымные «троффы». То и дело звенели колокольчики над дверями лавок. Из рупоров новостной будочки шло вещание, а из медленно катившегося по улице передвижного граммофонного аппарата звучала музыка, смешивающаяся с голосами прохожих.

За большим окном цирюльни «Шевелюрное чудо» на высоких стульях сидели несколько джентльменов, головы которых обхаживали автоматоны-парикмахеры с пятью руками каждый: лица мылились, щелкали ножницы, гудели сушильщики. На витрине «Ателье Франкура» танцевали безликие деревянные манекены, облаченные в вечерние наряды.