Люди и деньги - Анна Фенько

С точки зрения Фридриха Хайека, одна из привлекательных черт рынка — то, что он является «системой, в которой плохой человек может принести меньше всего вреда» (Hayek, 1948). Рыночные институты минимизируют требования к «человеческому капиталу», сокращая потребности общества в братской любви, патриотизме, милосердии и солидарности.

Условия, при которых благородное поведение вознаграждается, — это длительные взаимоотношения в узком кругу людей, где есть возможность применить санкции за нарушение социальных норм и где приобретает огромную роль репутация человека. Безличная и эфемерная природа рыночных отношений отрицательно влияет не только на «спрос», но и на «предложение» таких социально одобряемых черт характера, как надежность, великодушие или ответственность.

Чему же учит рынок? Многие исследователи считают основной «рыночной» чертой самоатрибуцию, то есть веру в собственный успех и в то, что судьба человека находится в его руках. Если это так, то тогда степень выраженности этого качества человека должна зависеть от его успеха в рыночной деятельности. И действительно, уровень дохода коррелирует с самоатрибуцией сильнее, чем уровень образования и другие демографические характеристики. Белые в Америке демонстрируют более высокую степень самоатрибуции, чем афроамериканцы; мужчины обладают бóльшей самоатрибуцией, чем женщины; внутренний локус контроля увеличивается с возрастом и достигает своего пика в середине жизни (Birren et. al., 1983; Gurin & Gurin, 1976).

To, чему учит рынок, зависит не только от успеха, измеряемого уровнем дохода, но и от позиции, занимаемой человеком в структуре рыночной ситуации. Существенной особенностью рынка труда является то, что наемный работник частично передает своему нанимателю контроль над своими действиями.

В течение трех десятилетий М. Кон и его соавторы изучали взаимосвязь между положением людей в служебной иерархии и их отношением к самостоятельности и независимости детей, их интеллектуальной гибкости, их собственной самостоятельности (Kohn et al., 1990). В результате исследователи пришли к выводу, что опыт служебной самостоятельности оказывает глубокое влияние на ценности, ориентацию и даже когнитивные процессы людей. Люди, проявляющие самостоятельность на работе, склонны также проявлять ее и в других областях жизни (в частности, в области досуга и воспитания детей). У таких людей меньше выражены авторитарные черты.

Воспитательные практики всех культур соответствуют их экономической организации. Изучение 79 дописьменных обществ (Barry et al., 1959) показало, что в обществах, где преобладают охота и собирательство, воспитание направлено на формирование независимости и самостоятельности, а в сельскохозяйственных обществах — на послушание.

Возникновение рыночных отношений и разделение труда привело к трансформации практики социализации. Эрнст Геллнер описывает этот процесс в своей книге «Нации и национализм» (Gellner, 1983):

«В замкнутом мире племенного или сельскохозяйственного сообщества общение протекало в соответствии с определенным контекстом, где тон, жест, личность и ситуация значили все. […] Для членов такого тесного сообщества эксплицитное выражение множества контекстуальной информации является излишним педантизмом. […] Однако требования современной экономики обязывают нас взаимодействовать вне зависимости от контекста со всеми, с кем мы сталкиваемся для непродолжительных контактов. Это требует точности коммуникации между незнакомыми людьми, разделяющими общие значения, переведенные в стандартные идиомы, в том числе и письменные. Такое общество требует внешнего образования, в котором индивид воспитывается специалистами, а не членами своей малой группы».

В результате появляются школы, «образовательные фабрики», куда родные передают ребенка «для обработки». Универсальная школьная практика является формой передачи детям господствующей культурной модели, беспрецедентной по своей централизации и независимости от ценностей семьи.

Мы довольно мало знаем о культурном воздействии этой формы социализации, поскольку большинство исследований в педагогической психологии посвящено когнитивному развитию, а не развитию ценностей и личности. Каким бы ни было влияние школы на личность, оно оказывается непрямым.

Существует несколько попыток выделить личностные черты, вырабатываемые школой, которые влияют на успешную адаптацию индивида к рыночным отношениям. Так, предполагается, что школа учит человека ценить время, сокращать бесполезные усилия и устанавливать партнерские отношения с авторитетными фигурами, что впоследствии положительно сказывается на трудовой деятельности человека.

Ричард Эдвардс в 1970-е годы предпринял исследование, стремясь выяснить, совпадают ли те личностные черты, которые ценят и вознаграждают школьные учителя в своих учениках и работодатели в своих работниках (Edwards, 1977). Автор пришел к выводу, что работодатели ценят в своих работниках настойчивость, надежность, последовательность, пунктуальность, тактичность, идентификацию с работой и сочувствие, тогда как коллеги больше ценят друг в друге независимость и творческие способности. Те же самые черты, что и работодатели, ценят в своих учениках и учителя средних школ.

Экономические установки российских школьников

Экономическая социализация у детей в переходный период происходит быстрее и безболезненнее, чем у взрослых. Однако каналы, через которые транслируется информация, практически не поддаются контролю.

Какие взгляды развивает у своих учеников современная российская школа? Исследование, посвященное взглядам и стремлениям выпускников общеобразовательных школ, проводилось специалистами Института социологии РАН в трех городах: Москве, Орле и Киеве в 2001 году. Кроме учащихся выпускных классов в нем принимали участие и студенты-первокурсники педагогических вузов этих городов. Исследование выявило три группы молодых людей, по-разному оценивающих свой нынешний социальный статус и поэтому имеющих разные виды на будущее.

Меньше всего — менее 5 % — среди школьников-выпускников тех, кто считает свое материальное положение достаточно высоким. А таких, кто оценил бы свой социально-экономический статус по максимуму, и вовсе не нашлось. Зато среди студентов хорошо обеспеченных оказалось около трети.

Молодые люди, считающие себя богатыми, надеются и впредь оставаться богатыми, занимать руководящие должности и получать зарплату не менее $2–3 тыс. Больше всего их привлекают возможности частного бизнеса, а каждый четвертый из них хотел бы иметь собственное дело, и лучше бы — за границей. Самая популярная профессия среди них — юрист. Многие девушки из обеспеченных семей вообще не собираются работать: а муж на что?

Для ребят этого круга семья и работа на втором плане, на первом же — досуг, религия и политика. Приятный досуг для них и есть основной атрибут обеспеченной жизни.

Оценка подростками важности досуга, кстати, тесно связана с их успеваемостью. Те, кому учеба нравится, ценят работу выше, чем досуг. Лентяи и неудачники, наоборот, больше дорожат свободным временем.

И вот еще одна странная закономерность: чем хуже школьник учится, тем важнее для него религиозная жизнь. Тут даже сложнее. К концу учебных занятий ребята испытывают усталость — это естественно. Но одни из них оттягиваются в компаниях, другие же отправляются в церковь. И эти группы никогда не пересекаются.

Обеспеченные выпускники смотрят в будущее с оптимизмом; подавляющее большинство из них не испытывает страха и беспокойства за свою судьбу. А если что и беспокоит их больше, чем других, так это угроза СПИДа.

Больше половины выпускников средних школ считают, что их семья живет на грани или даже ниже прожиточного минимума. Среди студентов таких гораздо меньше — лишь каждый десятый. Эти ребята во что бы то ни стало хотят добиться высокого социально-экономического статуса и готовы пойти ради этого буквально на все. Бедные студенты-первокурсники гораздо реалистичнее. Они мечтают подняться по социальной лестнице на две-три ступени (а не на пять-семь, как школьники) и достичь уровня, который сейчас занимают их среднеобеспеченные товарищи.

Малообеспеченные выпускники считают вполне приличной зарплатой $1800. Самый высокий уровень притязаний у московских выпускников — в среднем $2600. А вот орловские школьники согласны и на $1000. Студенты оказались более реалистичными: они рассчитывают получать от $600 до $1000.

И у школьников, и у студентов выявилась существенная зависимость денежных притязаний от пола: юноши хотят зарабатывать больше, чем девушки, как и полагается в традиционной семье, где мужчина — добытчик, а женщина — домохозяйка.

Среди амбициозных бедняков меньше всего тех, кто согласен в будущем быть просто «квалифицированным специалистом». Большинство «глядит в Наполеоны»: многим хотелось бы руководить предприятием, на худой конец — небольшим коллективом. Именно руководящая должность, по мнению выпускников, и может обеспечить высокий доход.