Все хорошо, что начинается с убийства - Шарлин Харрис

Она заговорила снова. Ее глаза не отрывались от моих.

— Не рассказывайте, — сказала Престон.

Через мгновение, несмотря на действие лекарств, я поняла, о чем она, но решила убедиться в этом:

— Не говорить про Лена?

— Да, — подтвердила Муки.

Таким было мое наказание за то, что я привела эту женщину к смерти.

Я буду знать правду, но не смогу ее раскрыть. Что бы ни случилось с Эрикой Мур, любовницей Лена, и ее мужем, какие бы подозрения ни пали на Мэри Ли Элгин.

— Не расскажу, — согласилась я.

Лекарства так меня одурманили, что это казалось мне логичным и уместным.

— Мама, — позвала Муки.

— Ланетт, — окликнула я.

Женщина поднялась со стула и приблизилась к постели.

Я сделала знак сиделке, которая ждала в дверях, и она подошла, чтобы отвезти меня обратно в палату.

Думаю, Муки умерла прежде, чем я туда добралась.

Спустя три дня я вернулась домой. Доктор сама меня отвезла.

Эти рутинные возвращения из больницы — спертый воздух, вся жизнь в доме замерла, пока меня не было — начали мне надоедать. Я не хотела новых ран и боли. Мне нужно было работать, ощущать порядок и душевный покой.

Вместо этого я имела только боль и телефонные звонки от Джека.

Ему пришлось поговорить со множеством самых разных людей: с местными копами, с полицией штата, с федералами. Я была избавлена от большинства бесед из-за сотрясения мозга, второго за месяц, но все-таки дала свою долю интервью. На некоторые вопросы я просто не могла ответить. Например, почему позвонила Муки Престон. Ответ: «Думала, что она поможет мне убить людей, которые забрали Джека» — просто не прошел бы. Поэтому я чуть-чуть солгала, сказала, что позвонила Муки, обнаружив исчезновение Джека. Я поняла, что о моем звонке узнают через телефонную компанию. Престон, мол, согласилась сопровождать меня в «Спортивные товары Уинтропа», потому что я была очень расстроена. Да, я знала, чем занимается Джек, поэтому подозревала, куда его забрали и кто это сделал.

Я ни разу не упомянула, что Муки взяла с собой ружье и нож. Думаю, все решили, будто она взяла оружие из запасов на складе. Выяснилось, что пули, убившие Тома Дэвида и Джима, выпущены из того же самого ружья, из которого несколько месяцев назад застрелили Лена Элгина. Официальные лица, похоже, склонились к тому, что кто-то из небольшого числа плохих парней, работающих на складе, ответствен за его гибель.

Мотив этого убийства так и не был раскрыт, но предполагалось, что Лен каким-то образом спутал их планы или обнаружил улику, связывавшую кого-то из заговорщиков со смертью Дарнелла.

Поэтому Лен Элгин в смерти выглядел лучше, чем при жизни, и я ни разу не раскрыла рта. От нас всех полиция узнала, что Муки подстрелила людей на складе. Но копы полагали, что она нашла и зарядила оружие, когда попала туда, поэтому ее тоже посмертно сочли храброй и изобретательной — какой Престон и была на самом деле.

Уинтропы подняли разводные мосты и выдержали осаду. Старик был арестован и быстро выпущен под залог. Он отрицал какую-либо причастность к взрыву бомбы и к смерти Дарнелла Гласса, Лена Элгина и Дела Пакарда, признался, что присутствовал при пытках Джека, но ссылался на то, что считал его предателем белой расы. Никто ему не поверил, но именно это он и утверждал.

Бобо перевелся в колледж во Флориде — так сказал мне Маршалл, — а Эмбер Джин и Хоувелл-третий просто покинули школу и отправились на каникулы с Бини невесть куда.

Хоувелл позвонил мне однажды днем, перед тем как я покинула больницу, и у нас состоялась короткая, ужасно неловкая беседа. Он заверил, что заплатит за любую боль, какую я буду испытывать в течение ближайших нескольких лет. Я заверила, что единственные его затраты, которые оценю, — это оплата счетов за пребывание в больнице и сопутствующие расходы на лекарства.

— Ваша мать, возможно, захочет вернуть себе свое кольцо, — сказала я.

— Она никогда этого не захочет, — ответил он.

— По ее словам, мне его завещала Мэри Хофстеттлер.

Мне хотелось убедиться, что Хоувелл знает: я приняла кольцо не в качестве взятки. Именно так он и решил, увидев в моей руке бархатную коробочку, заведомо принадлежащую его матери.

— Почему ваши родители захотели, чтобы я к ним приехала?

— Я не могу об этом говорить, — натянуто ответил он. — Но Бобо сказал, что я должен заверить вас — он ни о чем не знал.

Мы оба явно были рады закончить этот разговор.

Я подумала о странном вечере на Партридж-роуд, о большом белом доме, о крошечной старушке. Я надеялась, что Арнита Уинтроп тогда не знала, чем занимается ее муж, что она и впрямь была такой доброй женщиной, какой казалась. Может, почтенная дама рассудила, что я заслуживаю вещественной благодарности за то, что была подругой Мэри, потому и отдала мне свое старое кольцо, выдав его за посмертный подарок. Или ее мужу было любопытно на меня взглянуть, и он попросил придумать способ, как меня заманить в их дом.

Той ночью в кустах я заметила Джека. Он в конце концов признался мне в этом. Его попросили при любом удобном случае следить за теми, кто является на Партридж-роуд. Он пришел на похороны Мэри, чтобы хорошенько рассмотреть старших Уинтропов, поскольку не было другой подходящей возможности с ними встретиться.

Лидс попал в газеты — и штата, и общенациональные. На некоторое время он стал чем-то вроде героя. Это пошло на пользу его бизнесу.

Он был жестоко изранен, а едва подлечившись, уехал в Литтл-Рок. Я чувствовала, что он испытывает облегчение, отдалившись от места и времени своего испытания. Над ним взяли верх, связали и пытали. Джек сумел в какой-то степени вернуть себе самоуважение и достоинство, победив Джима и Дарси. Но я не сомневалась в том, что он переживает плохие ночи, лишился уверенности в себе. Кто мог знать это лучше меня?

Проходили дни, и я начала проникаться ужасным убеждением, что Джек списал меня как часть пережитого. Иногда я испытывала острую муку, злилась, но не могла вернуться к своей прежней отчужденности.

Я уже три недели снова работала и неделю тренировалась в «Телу время», когда по возвращении домой обнаружила на подъездной дороге машину Джека. Он привез цветы — букет побольше, чем присланный Клодом, — и какой-то подарок, украшенный огромным розовым сетчатым бантом.

При виде Джека я почувствовала прилив радости. Неделями я представляла себе этот миг и вдруг поняла: не знаю, что ему сказать.

— Это мне? — спросила я, показав на цветы.

— Господи, — сказал он, покачивая головой и улыбаясь. — Если ты по-прежнему та Лили Бард, которая без предупреждения ударила меня в этом дверном проеме, тогда цветы и вправду для тебя.