Отель «Дача» - Аньес Мартен-Люган

мне. Я откровенен и искренен с тобой. Ты здесь у себя дома, Эрмина. «Дача» – это и есть твой дом.

Иными словами, он обо мне все знал. Маша выдала мои тайны… но я не сердилась на нее за это. И в выражении лица Василия не было даже намека на жалость, оно светилось любовью и доверием. Девочка, прятавшаяся в глубине моего существа, наконец-то была в безопасности, как и мои дети до конца их дней. У нее, у них, у меня, у всех у нас есть где-то корни. Все мои оборонительные сооружения рассыпались, я прижалась к нему, он крепко-крепко меня обнял. И позволил вволю выплакаться. Я плакала от облегчения, от счастья, от страха из-за свалившейся на меня ответственности, от сознания, что я существую, что я больше не пустое место, что я женщина и мать. И в то же время я чувствовала какую-то смутную, глухую, подспудную грусть, с которой не только не могла справиться, но даже толком не могла ее распознать. Откуда она взялась? Отчего она? Усталость, неуправляемые, мощные, сокрушительные эмоции мешали мне правильно проанализировать, что именно меня волнует, что на меня давит, не позволяет радоваться осуществлению мечты всей моей жизни. Что-то опять от меня ускользало. Но слабость подкосила меня, и я понемногу погружалась в мягкую туманную мглу. Ноги почти не слушались. Василий поднял меня и понес, моя голова упала ему на шею, я была в его руках словно тряпичная кукла, и мне едва удавалось удерживать глаза открытыми.

– Тебе нужно поспать, ты совсем вымоталась, – шепнул он.

Он вошел в маслобойню, постоял пару секунд на пороге, пробежал взглядом по комнате:

– Твоя спальня должна быть там.

Он без малейшего колебания двинулся в правильном направлении, уложил меня на кровать, накрыл простыней и долго смотрел на меня, не говоря ни слова. Мне хотелось воспротивиться усталости, притянуть его к себе, потребовать, чтобы он остался со мной, но я с трудом смогла лишь уцепиться за его руку и переплести его пальцы со своими.

– Спи. Теперь все будет хорошо.

И перед тем как я окончательно провалилась в сон, мне почудилось, что я ощутила на губах его поцелуй.

Глава пятнадцатая

Назавтра я пришла на работу, по-прежнему не до конца все осознавая. Василий сидел на ступеньках крыльца, улыбался и ждал меня. По сравнению со вчерашним днем он выглядел отдохнувшим. Что это – облегчение, избавление от тяжкого бремени? Я села рядом с ним, как можно ближе, и запретила себе класть голову ему на плечо.

– Я уже в порядке, – объявила я.

Что не было полной правдой. Вопреки счастью – неоспоримому, – оттого, что меня не разлучат с «Дачей», я потеряла ориентиры в своей новой реальности. Имелся и более личный нюанс: мне трудно было совладать со смутным воспоминанием о его губах, касающихся моих.

– Ты мог бы вчера остаться со мной.

Он покосился на меня:

– Я очень хотел остаться. Поверь, уйти от тебя было пыткой.

Он еще чуть-чуть придвинулся ко мне, наши лица почти соприкасались. Не важно, что было вокруг и кто мог нас увидеть, застать врасплох, все равно каждый проведенный рядом миг делал наше желание еще более острым. Он погладил мою щеку, дотронулся до губ.

– Такой же пыткой, как сейчас, когда я не могу тебя поцеловать.

Он прикрыл глаза и задержал дыхание, стараясь совладать с собой, а мое дыхание участилось. Потом он резко встал.

– Давай сменим тему, если не возражаешь, – попросил он.

– Да, имеет смысл, – ответила я суше, чем намеревалась. – Я уже почти готова спросить тебя, почему… Или это по-прежнему под запретом?

То, что он делал для «Дачи», никак не устраняло сумеречные зоны, и я не была уверена, что долго вытерплю, не требуя ответов на свои вопросы. Он молчит, чтобы защитить нас, утверждал он, но защитить от чего?

– О чем ты собирался со мной говорить? – Я снова пошла в атаку через несколько секунд, которые понадобились мне, чтобы успокоиться.

Он неохотно улыбнулся.

– Надеюсь, ты не рассердишься, что я прекратил страдания Шарля, который только что был здесь. Бедняга почти боялся поздороваться со мной, ну, я и сообщил ему, что ты становишься хозяйкой этого места.

Я тоже встала, хотя у меня подгибались ноги.

– Ой… Значит, это все-таки правда?

Его лицо разгладилось, похоже, ситуация забавляла его.

– Да! Сегодня днем я снова поеду к нотариусу, чтобы ускорить дело.

– Уже?

– Я тебе говорил, что не стоит тянуть… и я по-прежнему так считаю, с каждой минутой мне даже хочется этого больше и больше, вопреки всему, что из этого вытекает.

Можно не уточнять. На моем прекрасном будущем расплылась жирная клякса – это будущее омрачалось его отъездом. Вот она, причина грусти: мое владение «Дачей» и его отъезд неразрывно связаны. Я решила, что неразумно следовать за переменами в настроении и предаваться печалям, застыв посреди двора.

– Извини, мне нужно к Шарли.

Я отступила на несколько шагов, но продолжала смотреть на него: он был огорчен. Я развернулась и убежала на кухню. Он не попытался меня догнать.

Я толкнула тяжелую дверь и проникла в логово своего лучшего друга.

– И что теперь, я должен называть тебя хозяйкой? – воскликнул Шарли.

– Не болтай глупости!

– Я так рад за тебя, ты заслужила. Но, не стану скрывать, я рад и за нас. Подозреваю, что ты не выставишь нас за дверь!

– Вы с Амели нужны мне, вы же всегда будете здесь? Не уйдете?

– Конечно нет! Мы вместе пришли, Эрмина, вместе и уйдем!

Я взволнованно обняла его:

– Спасибо, Шарли.

Дрожащий голос выдал меня.

– Да в чем дело?

– О, так много всего… Я все же побаиваюсь, что не справлюсь… и еще…

– Еще Василий? – спросил он шепотом, как будто опасаясь моей реакции.

– Да…

– Я уверен, что в конце концов у вас с ним все будет хорошо.

Я отпустила Шарли и нашла в себе силы улыбнуться ему. Не стану я отравлять его радость, такую понятную, естественную, которую я должна была бы полностью разделить с ним. Почему все так странно складывается?

– Ты прав! За работу!

– Слушаю и повинуюсь!

Я заставила себя засмеяться и сбежала с кухни.

Василия я нашла у бассейна, и мы, оба одинаково истерзанные, долго молчали, стоя рядом. А потом взялись за работу. Все утро нам было трудно разговаривать. Наш обмен обрывочными репликами касался только конкретных деловых вопросов. Чувствительных тем мы избегали. Его отъезд. Мы. Как и в дни, предшествовавшие большому летнему празднику, он курсировал между своей сингапурской работой в кабинете и управлением «Дачей» бок о бок со мной. Мне хотелось надавить на него, пусть скажет, что у него на душе, что он скрывает. Я сердилась, но не могла не наблюдать за ним исподтишка, и пока он был здесь, я наслаждалась его присутствием.

Ему доставляло удовольствие заниматься делами «Дачи». Почему он предпочел