Отверженный 追放者 Часть I (СИ) - Орлов Александр

– Это… не может не радовать…

Черт! И эта безумная девка будет теперь за мной везде шататься?! Да я так завтра же в петлю залезу!

– Золотце, ты ведь понимаешь, что я читаю мысли? Они у нас с тобой одинаковые… – нахмурилась она.

– Не злись… – поднял я примирительно руки.

– Я буду появляться тогда, когда буду нужна. Мне тоже нравится уединение.

– Может, как-то поможешь с Аоки? Есть мысли?

– Есть парочка… Но помочь не могу. Я тоже не знаю, кто он. Пока ты все делаешь правильно. Продолжай в том же духе, ищи следы, но будь осторожнее. Развивай этот свой клуб, пусть делают всю работу за тебя. Кстати… – её лицо перекосила злоба.

– Что? – я опасливо вжался в стену.

Она вновь резко появилась передо мной и схватила за горло.

– Какого хрена ты её не убил до сих пор?!!! Почему Миса жива?! – закричала она так громко, что завибрировали стекла в окне.

– Она нам… нужна… – прохрипел я.

– Ну ты и олух, – она отпустила меня и обиженно отвернулась. – Я хочу её убить, ясно тебе? А ты тянешь, провоцируешь её, как назло! Таким способом она заполнится и перестанет быть пустышкой. Посмотри, что ты сделал? Она фонтанирует идеями, живет полной жизнью!

– Тогда я убью её счастливой, как ты любишь.

– Ты врешь! Ты сам её хочешь. Гормоны выбили у тебя весь разум из головы!

– Нет, мне нужна только ты. Так всегда было.

Она скромно улыбнулась и закивала, вроде успокоилась. Как же нелегко с ней, прямо как с внутренним голосом. ( Эй, чувак, меня не приплетай, это ваши с ней разборки).

– Слушай, Муза… Кстати, об этом досужем недуге.

– О вожделении?

– Да, ты не могла бы одеть что-нибудь? Так мне будет удобнее с тобой общаться.

Она возникла в центре палаты, пританцовывая и игриво извиваясь всем телом.

– Что, я тебе нравлюсь, красавчик?

– Это все этот организм, – развел руками я. – Да, у тебя нет ничего такого, но…

– Ладно, – усмехнулась она.

Муза щелкнула пальцами и на ней появилась черная футболка с надписью “Smells Like Teen Spirit”.

– Понял, да? – счастливо тыкала она себе в грудь пальцем. – Я ведь теперь тинка! Шутка дошла?!

– Да дошла, дошла, – отмахнулся я.

Она довольно пощеголяла мимо кровати, виляя обнаженными бедрами.

– А низ тоже можно прикрыть?

Она фыркнула и повторно щелкнула пальцами. На ногах появились пижамные штаны с единорогами.

– Так лучше? – закатила она глаза.

– Да, спасибо. Извини, когда я научусь справляться с собой…

– Да мне без разницы. Главное – не переквалифицируйся в сексуального маньяка, окей? Иначе мне придется трансформироваться, а я этого не хочу.

– Обещаю.

Муза вернулась на кровать и расположилась рядом, потягиваясь как кошка.

– Пользуясь случаем, хочу спросить… – сказала она с горящими глазами, – ты не хочешь добавить в зов немного инструментов?!

– Инструментов?

– Ну да. А то мне приходится каждый раз тебя звать только пением, а я бы хотела добавить немного эпичности. Как насчет струнных?

– Вроде лиры?

– Да какая к черту лира!

Она резко сорвалась с койки и взмыла к потолку на прозрачных крыльях, в руках появилась рок гитара, по которой она с наслаждением вмазала. Тотчас упала обратно, просяще заглядывая в глаза, – “Можно? Ну, можно?”

– Я же не понимаю музыку, – произнес я, потирая переносицу. – Для меня это просто набор звуков.

– Раньше не понимал, – поправила она. – Но теперь у тебя другое тело, внутреннее ухо в полном порядке, даже мозг способен на эмоции. Пора приобщаться к прекрасному!

– Ладно… – выдохнул я раздраженно. – Давай как-нибудь попробуем.

– Ты не пожалеешь! – хмыкнула она и показала козу. – А теперь давай кого-нибудь убьем.

– Это ещё кого? – усмехнулся я.

– Видел ночную сиделку? Она заходила к тебе в палату раз или два.

– Да, заметил её. Рассказывай.

Муза приникла ко мне и принялась горячо шептать на ухо.

– Мадока Мамия. Она глубоко несчастна. У неё нет семьи, она бездетна и оставила попытки найти своего суженного. В прошлом году у неё была сильная депрессия, с тех пор она давит тревожные мысли алкоголем. После смены она идет в бар и нещадно пьет, а дальше… Сам понимаешь, – случайные связи, моральное разложение, потеря жизненных ценностей, все по списку. Когда она не бухает, то сидит дома, на родном диване и пялится в телевизор, будто он может заменить ей жизнь. У неё нет увлечений, хобби, творческих порывов и работу свою она не любит. Да что там говорить, – она ненавидит собственное жалкое существование.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Пустышка?

– Уже да. Её душа взывает к нам, просит освободить из гниющего тела, пока она сама не подверглась скверне. Если ты не прикончишь её, то через месяц или год, неважно, она придет на работу пьяная в сопли. Перепутает дозу и поставит капельницу человеку, которого мы не знаем. Станет убийцей. За живыми мертвецами всегда идет смерть.

– Это правда? – засомневался я. – С каких пор ты видишь будущее?

– Может правда, может и нет, – лукаво улыбалась она. – Это лишь одно из бед, которые она способна принести. Ты же знаешь, что мы не ошибаемся.

– Идея хороша.

– Ещё бы. А знаешь, что ещё? В этой клинике, в подвале…

– Есть крематорий, – закончил я.

– Именно. Идеально, не правда ли? Ты с такой простой задачей справишься без ножа и на одной ноге, ведь так?!

– Да, мне нравится.

Она села надо мной, в руке появился призрачный нож, а на губах играла счастливая улыбка.

– Так давай её замочим!!!

***

11 дней спустя.

***

Я прошел по улице к бару, помогая себе костылем, остановился чтобы прикурить, оперевшись плечом на стенд. Чиркнул зажигалкой, выпустил дым, глядя на чистое голубое небо. Птички поют, ветерок шумит в кронах деревьев, красота.

Я мельком взглянул на стенд, пробегая глазами по однотипным фотографиям пропавших. Среди них заметил свежий постер, – “Мадока Мамия, 30 лет, Синдзюку, Токио”. Отделился от стенда и продолжил путь.

Сегодня был первый день, как я смог свободно выйти на улицу и прогуляться. Нужно было многое решить.

Неделю назад Миса-чан все-таки выпустила статью, посвященную Хироши Сато и его тирании в школе. Мне это было уже не нужно, но статья все равно вышла, создав большой резонанс. Буквально вчера председателю пришлось комментировать публикацию перед СМИ. Наш клуб получил признание, а также был допущен до городского конкурса журналистики. Я не сомневался, что статья принесет клубу победу.

Слава Богам, что Миса вняла моим мольбам и не стала упоминать моего имени. Я оставался инкогнито, как того и желал, волноваться было не о чем.

Но меня интересовало не это. Выпуск статьи очень помог клубу, однако школа не вынесла вердикт поводу помещения. Председатель обещал подумать касательно того, чтобы выделить бюджет на ремонт, однако сроков не обозначил. Нужно было действовать самому. Настал момент, когда я мог встретиться с Ягами и запустить мой план.

Перед тем как войти в бар я сделал один звонок.

– Как придешь, сразу направо, в комнату за баром. Дверь будет закрыта, когда придет время, я тебя позову, – коротко объяснил я.

Я прошел через разбитые двери, оценивая объем проделанной работы. Ягами старался как мог, – первый этаж полностью оштукатурили и покрасили, пол устилала свежая фанера, лежала разобранная новая барная стойка. Он все спрашивал, зачем она нам, – скоро узнает.

На второй этаж подниматься я не стал, незачем лишний раз тревожить ногу, и прошел в комнатку за баром. Здесь тоже потрудились: вынесли мусор, кинули проводку и сделали предчистовую отделку. Ягами сидел на потертом кресле, неизвестно откуда приволоченном, и ждал меня. Я поздоровался, закрыл за собой дверь и устроился напротив него, на стуле. Между нами находилась моя сумка, денег в ней почти не осталось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Мисы нет? – спросил я.

– Нет, не могу дозвониться. С самого утра трубку не берет.

– Перезвонит. Хорошо, что её нет, можем поговорить.