Наполеон. Как стать великим - Алексей Щербаков

Но — не вышло. Отрава то ли изначально была слабой, то ли испортилась. Умереть — не получилось.

Сильное отравление опиумом — штука жутко мучительная. К тому же сам пострадавший представляет собою, мягко говоря, не слишком эстетичное зрелище. Человек испытывает жуткие боли, его часами выворачивает наизнанку…

Приближенные позвали доктора, хотя Бонапарт им это запретил. Потом он потребовал себе еще отравы. Чтобы теперь — уж наверняка. Противоядие он принять отказался. Видимо, надеялся, что яд все-таки подействует.

— Как трудно умирать! Как было легко умереть на поле битвы! Почему я не был убит при Арси-сюр-Об! — вырвалось у него.

(Арси-сюр-Об — местечко, при котором 21 марта произошло сражение, в ходе которого Наполеон откровенно искал смерти).

Умереть ему в тот раз так и не пришлось.

20 апреля 1814 года произошло знаменитое событие, которое доныне очень любят романисты и кинематографисты. Наполеон прощался с гвардией.

— Солдаты, вы, мои старые товарищи по оружию, с которыми я шел всегда по дороге чести. Нам теперь нужно с вами расстаться. Я мог бы дальше остаться среди вас, но нужно было бы продолжать жестокую борьбу, прибавить, быть может, к войне против иноземцев войну междоусобную, и я не мог решиться разрывать дальше грудь Франции. Пользуйтесь покоем, вы так справедливо его заслужили, и будьте счастливы. Обо мне не жалейте. У меня есть миссия и, чтобы ее выполнить, я соглашаюсь жить: она состоит в том, чтобы рассказать потомству о великих подвигах, которые мы вместе с вами совершили. Я хотел бы вас всех сжать в своих объятиях, но дайте мне поцеловать это знамя, которое вас всех представляет…

Эффект от речи был сильный. Гвардейцы плакали, размазывая слезы по усам.

Великая и страшная эпопея закончилась вроде бы красиво и мирно. Так думали все, так полагал и сам Наполеон. Европа уже приготовилась наслаждаться долгожданным миром.

Почти сразу после того, как Наполеон прибыл на остров Эльба, смерть постигла его Жозефину, которую он, пусть и несколько своеобразно, но продолжал любить всю жизнь. Несмотря, что после отречения императора она, в общем-то была в общественном смысле никем, но тем не менее, до самой смерти она оставалась первой дамой Франции. Первый из союзных монархов, Александр, демонстративно игнорировал двор Людовика XVIII, возведенного на престол русскими штыками. Зато часто и охотно ездил в ее резиденцию Мальмезон. А уж за ним косяком пошли деятели поменьше. Жозефина принимала всех, так что у нее день-деньской коромыслом стоял блестящий дым. Однако бывшая императрица, когда-то больше всего на свете любившая светские тусовки, теперь им не радовалась. Она выполняла заданный ритуал — и всё.

В мае Жозефина тяжело заболела — и врачи никак не могли поставить диагноз. Она умерла в своем дворце Мальмезон 29 мая 1814 года. До сих пор ходит множество версий по поводу причин ее смерти. Тут и замаскированное самоубийство, и даже отравление. Действительно, новый Двор дико злился, глядя на то, каким почетом пользуется первая жена «узурпатора». Но есть более простое объяснение. Когда позднее, на острове Эльба Наполеон спросил ее лечащего врача, в чем причина ее смерти, тот ответил:

— Горе, тревога за вас.

Есть такая болезнь, под названием «нежелание жить». Она не лечится.

Казалось, все кончено.

Но «звезда», которая вела Наполеона, ослепительно сверкнула еще раз. В его жизни происходило много удивительных и невероятных вещей. Но то, что случилось теперь, не укладывается ни в какие рамки. Это совершенно фантастическая история, получившая название «Сто дней».

ДЖЕК-ПОТ С НУЛЯ — И СНОВА НОЛЬ

1. Пьяный проспится, дурак — никогда

Наполеон вполне искренне полагал, что свою роль на исторической сцене он уже отыграл. Остров Эльба, находящийся всего в 50 километрах от Корсики, казалось, подсказывал суеверному Наполеону: откуда начал — туда и вернулся. Это был маленький, довольно уютный клочок суши с тремя городками и несколькими деревнями. Народ на нем жил добродушный и смирный, и присутствие в качестве повелителя такого большого человека им очень польстило. Наполеон зажил тихо и спокойно. Время от времени к нему приезжали мать и сестра. А иногда — и Мария Валевская. В общем, эдакая провинциальная идиллия. Которая, возможно, продолжалась бы много лет. Но жизнь сложилась по-другому. И главными виновниками новых европейских потрясений были пришедшие на смену Наполеону правители.

Ситуация, сложившаяся вокруг двора Жозефины, когда и при новой власти она оставалась первой дамой страны, была очень символична. И могла бы послужить серьезным предупреждением новой власти. Александр, умнейший и хитрейший дипломат, ничего не делал просто так. И посещая Жозефину, он как бы показывал вернувшимся эмигрантам их настоящее место. Только вот теперь Францией руководили люди, до которых не доходили не только такие изящные дипломатические ходы, но не дошел бы и удар молотком по голове. Пришедшие к власти Бурбоны НИЧЕГО не понимали. Вообще.

В этой книге не раз упоминалось, что верхушка роялистской эмиграции была той еще компанией. Среди видных эмигрантов находилось немало мужественных и ярких людей. Но вот ее главные лидеры…

Двадцать лет эта шантрапа болталась между несколькими европейскими странами, и главным их занятием было — клянчить деньги у всех, кто согласится их дать. И с надеждой глядеть на европейские державы: когда те соберутся, прогонят Наполеона и вернут их на родину. Как у любых эмигрантов, важным их занятием были бесконечные интриги и кухонные склоки. Это всегда бывает характерно, что французские эмигранты не оставили после себя ничего — ну, хотя бы одного приличного антиреволюционного и антинаполеоновского памфлета. Сплошная муть. Они достали всех. К примеру, русское дворянство, сперва раскрывшее эмигрантам объятия, уже скоро стало глядеть на них с откровенным отвращением. Недаром Александр I, самый умный из «антинаполеоновских» монархов, до последнего момента противился возвращению на престол Бурбонов. И почти сразу же после их воцарения горько пожалел, что поддался уговорам.

Если свергнутый Людовик XVI был наделен мозгами очень экономно, то его племянник вообще оказался полным нулем. Вдобавок он двадцать лет болтался по чужим углам и, понятное дело, о том, как управлять государством, представление имел весьма смутное. Но Его Величество был хотя бы тихим. Ему было шестьдесят лет, он был тучен и страдал подагрой. Король предпочитал не гнать волну, потому что имел одну маленькую и по-человечески понятную мечту — дожить свои дни в тишине и покое. А вот брат короля, герцог д'Артуа, при столь же впечатляющих умственных способностях был к тому же типом весьма агрессивным, злобным и деятельным. А что может быть хуже деятельного дурака?