Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

Недавно образовавшаяся маленькая группа последователей Иисуса собралась у костра, за вечерней трапезой. Каждый вносил в общий котел, что мог, но у Марии никакой еды не было, и ей приходилось лишь полагаться на новообретенных товарищей. Правда, с той снедью, что имелась у них — несколько соленых рыбин, немного сухарей и мешочек с финиками— тоже особо не разгуляешься.

— Ну, что будем делать? — прервал затянувшееся молчание Симон. — Ждать Иисуса здесь, как было сказано?

Темнота скрадывала выражения лиц, но Мария знала, что все растеряны. Уход Иисуса в пустыню стал для них неожиданностью.

— Мы ведь пришли сюда послушать Иоанна, — объяснил Андрей Филиппу и Нафанаилу. — Мы пришли из Галилеи с Марией, которая… которая искала уединения в пустыне, а сами решили послушать проповеди и потом вернуться. Мы же не собирались… и в мыслях не было оставаться и…

— Ну, с нами было не совсем так, — сказал Филипп. — Смурно как-то на душе стало, вот и захотелось пойти послушать Крестителя. Дома все обрыдло, рыбачить надоело, жена тоже наскучила, во всяком случае тогда. — Возражать или укорять его никто не стал, и он продолжил: — Всякий, кто женат, может сказать, что порой семейная жизнь становится скучноватой. Ты вот женат?

— Да, — ответил Симон-Петр. — И я понимаю, что ты имеешь в виду. Хотя, конечно, у меня прекрасная жена…

— Конечно, конечно, — громко рассмеялся Филипп.

— В общем, это правда, — кивнул Андрей.

— Я замужем, — тихонько вставила Мария. — И я вовсе не хочу уйти от своего мужа или своего ребенка. Я всей душой стремлюсь вернуться к ним, особенно теперь, когда исцелилась.

— Вот это я и имел в виду, — сказал Андрей. — Мы пришли вовсе не за тем, чтобы отказаться от прошлой жизни, а просто чтобы послушать Иоанна. Больше никто ни о чем не помышлял. Наша жизнь — в Капернауме. И вдруг, ни с того ни с сего, мы должны следовать за этим человеком… Человеком… из Назарета, не так ли? И получается, что мы должны идти туда за ним?

— «Из Назарета бывает ли что доброе?» — процитировал Нафанаил. — Помните старую поговорку?

«Видно, она ему очень нравится, раз он то и дело ее вспоминает» — подумала Мария.

— Конечно, мы все ее слышали. И верно, что по сю пору там не родился ни один пророк и вообще ни один сколь бы то ни было примечательный человек, — сказал Петр. — Но этот Иисус… Трудно представить, что он действительно из Назарета. Кажется, что он из какого-то другого места.

Назарет… Но ведь оттуда родом была одна семья, которую Мария встретила давным-давно? А потом виделась с женщиной из этой семьи на своей свадьбе, можно сказать, заново познакомилась. Вроде бы там… вроде бы там был паренек по имени Иисус, с которым она водила компанию на обратном пути из Иерусалима? Мария покопалась в памяти. Да, их там было несколько, дети разного возраста, и Иисус среди них самый старший. Вел чудные разговоры… о ящерицах. Точно, о ящерицах и о дивном Божьем промысле. Уже тогда в нем было что-то необычное. Неужели это тот самый человек?

— Да, я согласен, действительно кажется, что он откуда-то и другого места, — подтвердил Филипп, — Но мы не ответили на один вопрос: будем ли мы его дожидаться? И если будем, что мы будем делать, когда он вернется?

— Я, пожалуй… я хочу подождать, по крайней мере немного, — заявил Петр, — Чувствую, что буду разочарован, если не увижу его снова. Он обладает какой-то особой силой. Я не могу объяснить этого. Я слушал его, и мне не хотелось уходить. В любом случае, уж на день-то мы можем задержаться.

— Ох, и достанется же нам от отца, — вздохнул Андрей. — Мы ведь и Марию провожать не отпрашивались, ушли сами по себе. Полагая, что Мария или ее мать потом все объяснят.

— Так ведь у нас времени не было, — сказал, словно оправдываясь, Петр, — Нам пришлось уйти в тот самый миг. Иначе…

Он остановился из уважения к Марии.

— …Иначе меня побили бы камнями, — продолжила она, — Только благодаря доброте Андрея и Симона-Петра я смогла спрятаться, а потом благополучно выбраться из Капернаума.

— Но как вышло, что тобой завладели демоны? — с любопытством спросил Филипп.

— Я имела глупость подобрать и принести домой старого идола, — ответила Мария. — С этого все и началось.

— В Законе говорится: «И не вноси мерзости в дом твой, дабы не подпасть заклятию, как она»![37] Это и произошло? — уточнил Нафанаил.

— Это из Писания? Где ты выискал такой стих? — удивилась Мария: она никогда не наталкивалась на подобное высказывание.

— О, я хочу сделать изучение Писания своим основным занятием. А рыбный промысел бросить.

— Можно догадаться, что ты не женат, — заметил Петр, — Вряд ли твоя жена пришла бы в восторг от такого заявления.

— Я хочу остаться, чтобы снова увидеть Иисуса, разобраться в нем получше, поблагодарить его за то, что он сделал для меня, Может быть, попытаться как-то отплатить ему, оказав помощь. Он попросил нас присоединиться к нему… — Мария покачала головой. — Но мне очень хочется вернуться домой.

— Ты все равно не можешь присоединиться к нему, — сказал Нафанаил. — Ты женщина. Ты не можешь стать учеником. Нет такого понятия: женщина-ученик. Ты видела женщин у Иоанна? И даже если бы таковые были, ты замужем. Ты не можешь оставить свою семью. Тогда тебя уж точно побьют камнями, как блудницу. Иисус не мог иметь это в виду, когда приглашал тебя. Наверное, он высказывался в каком-то символическом смысле.

— А по-моему, он высказался буквально, — возразил Петр.

— Ну, это вряд ли, — согласился с Нафанаилом Филипп.

— Если я не дождусь, то как я вообще это узнаю?

Для Марии такое приглашение имело особое значение, ведь если Иисус действительно не подразумевал ничего символического, то получалось, что он предложил стать своей ученицей женщине, которой даже не дозволялось изучать Тору. По правде сказать, Мария чувствовала бы себя польщенной, даже окажись это предложение символическим: все равно никогда прежде ни с чем подобным к ней не обращались.

— Вот что, не станем загадывать надолго, — предложил Петр — Задержимся на один день, а потом с новым рассветом каждый будет решать для себя, оставаться ли еще на день. Может быть, поэтому-то он и оставил нас — чтобы мы научились выбирать.

Позднее они прошлись по разбитому на берегу лагерю, общаясь с паломниками. Как оказалось, люди добирались сюда отовсюду, даже с севера, со склонов горы Ермон, где берет начало Иордан, и с дальнего юга, из пустынных окрестностей Вирсавии, и в большинстве своем являлись пламенными почитателями Иоанна. Многие были уверены в том, что он и есть Мессия.

— Мы тщательно изучили Священное Писание, и все знаки указывают на него, — заявила крепко сбитая женщина, энергично размешивавшая варево в котле над костром.

Мария заметила, как при помешивании на поверхность всплывают кусочки жилистого мяса.

— Например? — спросил Нафанаил, которому захотелось испытать ее знания.

Женщина перестала орудовать ложкой.

— Ну, это же очевидно, — сказала она. — Он был явно избран Господом, как должно для Мессии, он спасает и избавляет от греха, как предрекал Исаия, и он, конечно с помощью Господа, судит врагов своих.

— Точно, вы припомните, что сказано у Исаии, — вступил в разговор ее муж, двигавшийся вперевалку из-за огромного, выпирающего живота. — «Если враг придет как река, дуновение Господа прогонит его. И придет Искупитель Сиона и сынов Иакова, обратившихся от нечестия».[38]

Он остановился и сделал глубокий вдох, ибо выпалил это единым духом.

— Но как насчет того, где он родился? — Симон-Петр казался озадаченным. — Разве нет пророчеств о самом рождении?

Правда, процитировать их на память он не смог.

— О! Их много! — Рядом с ними в темноте появился еще один человек, кутавшийся в плащ и смотревший на всех из-под низко надвинутого капюшона. — Их столько, что, если кто-то мог бы соответствовать всем этим пророчествам, он должен был бы родиться в нескольких местах, от нескольких матерей одновременно.

— Заткнись! — рявкнул оскорбленный толстяк. — Тебя никто не спрашивал. С тобой никто не говорил.

Вновь прибывший пожал плечами.

— Я просто прошу людей подумать, пошевелить мозгами, а не только цитировать по любому поводу, к месту или не к месту, стихи из Писания. На это способна и ученая ворона. И, рискну предположить, понимает она не меньше.

— Уходи! — потребовала женщина, помешивавшая похлебку. — Я не понимаю, зачем ты сюда явился. Для того, чтобы распространять свой яд?

Непрошеный собеседник с иронией ответил:

— Теперь я вижу, что кающиеся грешники — народ приветливый и радушный. Вы, как я слышал, преклонили колени перед Иоанном и обязались сделать прямыми стези Господу. Здорово это у вас получается. Ну что ж, да пребудет с вами его благословение!