Assassin’s Creed: Renaissance - Оливер Боуден

— Эцио! Сколько лет! — Леонардо поприветствовал друга как давно потерянного брата.

Его мастерская в Венеции выглядела почти так же, как во Флоренции, с одним исключением — большую ее часть занимала полномасштабная конструкция, выглядевшая словно летучая мышь, и Эцио это точно знал, что Леонардо занимался это штукой действительно всерьез. Но всему свое время, по крайней мере, для Леонардо.

— Послушай, Эцио, ты, конечно, присылал ко мне довольно милого молодого человека по имени Уго с очередной станицей Кодекса, но никогда не заходил сам. Ты настолько занят?

— Если честно, дел было по горло, — ответил Эцио, вспомнив страницу, которую

забрал из документов Эмилио Барбариго.

— Что ж, проходи сюда.

Леонардо пошарил в обманчивом беспорядке комнаты, и довольно скоро извлек на свет аккуратно скрученную и заново запечатанную страницу Кодекса.

— Там не было схемы для очередного оружия, но символы и манускрипт, на котором они написаны (я уверен, что они арамейские или даже вавилонские), указывают место данной страницы в той головоломке, которую ты пытаешься собрать. Думаю, я даже различил на ней признаки некой карты. — Он поднял руку. — Нет, не рассказывай мне ничего! Мне интересны только механизмы на тех страницах, что ты мне приносил для расшифровки. Этого мне знать вполне достаточно. Человек вроде меня может избежать опасности, только пока он будет полезен, но если выяснится, что он узнал слишком много… — Леонардо выразительно провел пальцем по горлу. — Вот так-то, — продолжил он. — Знаешь Эцио, ты никогда не заходишь просто так. Могу предложить стакан ужасающего Венето — с удовольствием бы сменил его на Кьянти — и где-то здесь у меня был рыбный пирог, если ты проголодался.

— Когда ты заканчиваешь заказ?

— Конте — терпеливый человек! За него! — Леонардо опустошил свой стакан.

— Лео… Твоя машина вправду работает?

— Имеешь в виду — летает?

— Да.

Леонардо покраснел.

— Ну… Это всего лишь опытный образец. Я имею в виду, она еще нескоро будет готова, но полагаю, со всей скромностью, что да! Конечно, она летает! Одному Богу известно, сколько времени я на нее потратил. Мысль об этом никогда меня не покинет!

— Лео… А могу я испытать ее?

Леонардо шокировано посмотрел на друга.

— Конечно нет! Ты спятил? Это слишком опасно. Для начала нам пришлось бы забраться на вершину башни, чтобы ты оттуда спрыгнул.

На следующий день, незадолго до рассвета, когда первые серо-розовые лучи окрасили горизонт на востоке, Леонардо вместе с помощниками, разобрав летающую машину, чтобы перенести ее, заново собирали устройство на плоской крыше поместья Ка`Пексаро, о чем их работодатель даже не догадывался. Эцио был с ними рядом. Далеко внизу под ними спал город. Не было видно даже стражи на крышах Дворца Дожей. Стоял Час Волка, время, когда вампиры и духи обретают наибольшую силу. Никто кроме безумцев и ученых не отважился бы выйти в такое время.

— Готово, — сообщил Леонардо. — Свала Богу, горизонт чист. Если кто-нибудь увидит эту штуку, он не поверит своим глазам. А если узнают, что это мое изобретение, мне не жить.

— Я быстро, — пообещал Эцио.

— Постарайся не разбить ее, — попросил Леонардо.

— Это испытательный полет, — ответил Эцио. — Я легонько… Только расскажи еще раз, как работает эта малышка.

— Ты когда-нибудь видел птицу в полете? — поинтересовался Леонардо. — Дело не в том, чтобы быть легче воздуха, а в том, чтобы сохранять равновесие. Тебе просто надо использовать вес тел, чтобы менять высоту, а крылья будут держать тебя в любом случае. — Лицо Леонардо было крайне серьезным. Они стиснул ладонь Эцио. — Удачи, друг мой. Надеюсь, ты войдешь в историю.

Помощники Леонардо осторожно пристегнули Эцио ремнями под машиной. Крылья летучей мыши простирались над ним. Его голова лежала в тугой кожаной люльке, но ноги и руки были свободны. Впереди находилась горизонтальная деревянная балка, присоединенная к основному каркасу, на котором держались крылья.

— Помни, что я тебе сказал! Движением из стороны в сторону управляет хвост. Взлет и спуск зависят от угла наклона крыльев, — настоятельно принялся объяснять Леонардо.

— Спасибо, — отозвался Эцио, тяжело дыша.

Он знал, что если эта штука не сработает, это будет последний прыжок в его жизни.

— Ну, с Богом, — выдохнул Леонардо.

— Увидимся, — сказал ему Эцио, неуверенный, что так оно и будет.

Он, стараясь удержать в равновесии хитроумное изобретение над ним, кинулся к краю крыши.

Сперва вниз рухнул желудок, а потом он ощутил радостное веселье. Венеция проносилась под ним, когда он падал и взмывал вверх, но длилось это недолго. Машина задрожала и начала падать с небес. Стремясь сохранить голову в целости и вспомнив инструкции Леонардо о ручке управления, Эцио ловко развернул машину вправо и полетел обратно к крыше дворца Пексаро. Ему удалось приземлиться с удивительной ловкостью в темпе бега, используя всю свою силу и проворство, чтобы сохранить равновесие.

— Христос Всемогущий, она работает! — воскликнул Леонардо, ничуть не заботясь о собственной безопасности, отстегнул Эцио от машины и отчаянно обнял его. — Ты просто потрясающий парень! Ты же летал!

— Да, Господи, я летал, — задыхаясь, отозвался Эцио. — Но не так далеко, как хотелось бы.

Он взглядом нашел Дворец Дожей и двор, который был его целью. Эцио подумал, как мало времени было бы у него, если бы требовалось предотвратить убийство Мочениго.

Позднее, уже в мастерской Леонардо, Эцио и художник-изобретатель занялись починкой машины. Леонардо положил копии чертежей на большой стол.

— Надо посмотреть на чертежи. Возможно, я придумаю что-нибудь, что позволит увеличить дальность полета.

Их прервало стремительное появление Антонио.

— Эцио! Прости, что отрываю тебя, но это важно! Мои шпионы доложили, что Сильвио достал нужный яд, и он передал его Гримальди.

— Это бесполезно! — воскликнул в отчаянии Леонардо. — Сколько бы я не бился, это не работает! Я не представляю, как можно увеличить дальность полета. Да чтоб тебя! — В ярости он смел бумаги со стола. Некоторые из них упали в большой камин рядом со столом. Стоило им вспыхнуть, как они начали подниматься в воздух.

Леонардо смотрел на это, потом лицо его просветлело, а широкая улыбка стерла с лица остатки гнева.

— Господи! — вскричал он. — Эврика! Ну, конечно же! Гениально!

Он выхватил из огня бумаги, что еще не успели догореть, и потушил пламя.

— Никогда не давайте волю гневу, — посоветовал он друзьям. — Это может быть крайне непродуктивным.