Психологи тоже шутят - Андрей Юревич

Раздраженные коллеги, скорее всего, прямо не выразят своего раздражения. Более того, они почтительно отсалютуют въехавшему на белом коне, но на первой же аттестации попытаются выбить его из седла. И, возвратившись из очередного длительного вояжа, он может обнаружить, что уволен по сокращению штатов. Стремление служить пробкой в бутылке, слишком большой и явно небескорыстный интерес к идеям своих российских коллег, нежелание знакомить их с зарубежными учеными и т. п., т. е. все то, что составляет основу успешного существования УЧ, тоже не нравится этим коллегам, особенно понимающим смысл подобного поведения. В результате ученый-челнок всегда находится в непростом положении то Хлестакова, который рискует быть изобличенным и с позором выдворенным из благочестивой компании, в которую он попал обманом, то купца, который, обманывая доверчивых аборигенов, рискует быть ими съеденным.

Но настоящего «космополита» все эти трудности не остановят и не отвратят от эмигрантских намерений. Во-первых, они с лихвой перекрываются преимуществами челночного образа жизни как климатическими, так и прагматическими, и, если бы было по-другому, он не стал бы столь распространенным. Во-вторых, он романтичен и переполнен такой же романтикой, какой был наполнен образ жизни наших первых купцов, менявших сибирскую пушнину на изделия венецианских мастеров. Кроме того, эмигрант это тип личности, а не просто человек, переехавший из одной страны в другую. Ген эмигрантности передается ему от родителей, с момента рождения он обречен эмигрировать и непременно сделает это, если ему не помешает какой-нибудь железный занавес. Вопрос только, когда именно и при каких обстоятельствах, который, впрочем, принципиального значения не имеет. А тот самый «триггер» конфликт с женой, с начальником или с коллегами, который должен сработать, чтобы потенциальный эмигрант уехал, часто им же и создается: дабы сжечь мосты и подтолкнуть себя к достижению заветной цели. И поэтому, как давно известно, эмигранты очень конфликтны, а предшественники наших нынешних эмигрантов диссиденты постоянно ссорились не только с государством, но и со всеми, с кем можно было поссориться, в том числе и друг с другом.

Все сказанное, демонстрирующее, что ученый-эмигрант это особый тип личности, характеризующийся такими личностными чертами, как повышенная конфликтность, синдром Александра Первого и т. д., вместе с тем не позволяет однозначно квалифицировать эмиграционное поведение. Одни исследователи считают, что оно вид невротической патологии, другие что это атавизм, оставшийся нам от наших предков, напоминающий и поведение перелетных птиц, и традиции степных кочевников, третьи что оно, наоборот, представляет собой новый и прогрессивный вид поведения, который благодаря прозрачности границ и самолетам со временем освоит все человечество. Считающие же, что эмиграция это болезнь, в подтверждение своей позиции обычно указывают на то, что к ней склонны не все популяции, а лишь некоторые, а периоды ее обострения совпадают с другими патологическими явлениями в обществе, такими, как криминализация всей общественной жизни, резкое возрастание количества самоубийств и др.

Для того, чтобы считать склонность к эмиграции болезнью, а эмиграционную активность видом психической патологии, пока нет достаточных оснований. Тем не менее в официальной медицине государственных решений ее принято считать именно болезнью, от которой постоянно ищутся лекарства. Эту болезнь принято называть «утечкой умов», а то и вообще «утечкой мозгов», а в качестве лекарств предлагаются различные средства ее предотвращения. Самое радикальное из них, не без успеха использовавшееся в недавнем прошлом, просто никого никуда не выпускать сейчас неприменимо из-за существующих в медицинском сообществе конвенций. Остаются, в основном, различные инъекции например, дополнительные финансовые вливания потенциальным эмигрантам в виде именных стипендий для молодых и, соответственно, наиболее подверженных эмиграционной болезни, а также «иррациональная» психотерапия в виде внушения им того, что у нас не все так плохо, что и у отечественной науки есть неплохие перспективы и т. д. Иногда используется и «рациональная» психотерапия, построенная на внушении пациентам более реалистичной картины. Например, им разъясняют, что и за рубежом они никому не нужны, что там их тоже не ждет ничего хорошего. Но возможности «рациональной» психотерапии ограничиваются тенденцией всех категорий наших отечественных больных верить в чудеса. В целом же пока все эти меры малоэффективны, и специалисты высказывают мнение о том, что эмиграционная болезнь нашего общества, если это, конечно, болезнь, в ближайшем будущем излечена не будет.

В последнее время, впрочем, возникло, причем естественным путем тем самым, каким любой организм без всяких лекарств обретает способность противостоять разрушительным вирусам, новое средство от эмиграции: т. н. «электронная утечка умов». Ее суть в том, что ученый, в генах которого заложена потребность в эмиграции, удовлетворяет ее виртуальным путем с помощью Интернета и электронной почты, а не путем физического перемещения за рубеж. Конечно, виртуальная эмиграция довольно условна: виртуальный эмигрант не любуется Эйфелевой башней, не гуляет по Бродвею, не ловит рыбу в Онтарио, да и вообще не считает себя эмигрантом и не считается таковым. Но в самом главном «электронная утечка умов» близка к традиционной форме «утечки»: в обоих случаях утекающие умы обогащают не нашу страну, а кого-то другого.

Завершая эмиграционную тему, следует сказать, что, хотя формула «коммунизм (капитализм) это советская власть (ее отсутствие) плюс эмиграция всей страны» не вполне верна, у утечки умов из нашей страны, особенно у эмиграции наших ученых, вне всякого сомнения, большое будущее. Это может быть продемонстрировано путем несложных расчетов. Например, американцы, как подчитано экономистами (не нашими), на привлечении одного зарубежного инженера экономят в среднем 253 тыс. долл., врача 646 тыс., специалиста научно-технического профиля 800 тыс., так что перекачка «мозгов» это очень выгодное занятие. На наших обществоведах, правда, заработать сложнее: среднестатистический российский обществовед стоит на родине доллара 235 тыс. В силу данного обстоятельства за рубеж вывозят, в основном, наших естествоиспытателей и технарей, а наши гуманитарии пользуются там меньшим спросом, составляя не более 10 % экспорта отечественных «мозгов». Но и они, если это не историки КПСС или преподаватели научного коммунизма, в общем и целом рентабельны.

Этот наш товар к тому же вполне конкурентоспособен на Западе, где из всех российских товаров спросом пользуются только наше сырье и наши «мозги». Да и что еще мы можем экспортировать? Проведем мысленный эксперимент: попробуем представим себе нашего рабочего, скажем, на шведском заводе, нашего труженика полей на американской ферме, нашего чиновника в каком-нибудь германском департаменте, а главу наших либеральных демократов в английском Парламенте. Если не получится, не грешите на свое бедное воображение. Действительно, проще представить себе искривление пространства или бесконечность Вселенной. А вот наши ученые хорошо вписываются в атмосферу западных университетов, куда входят так же органично, как наши хакеры в защитные сети западных банков.

В силу всего сказанного, заграница, без сомнения, и впредь будет помогать нам в решении нашей вечной проблемы избытка слишком интеллектуальных людей. Так что потенциальные эмигранты могут с оптимизмом смотреть в будущее.

Глава 12. Ученые и политики

В последнее время наших ученых сильно потянуло в политику. Но, прежде чем попытаться понять, какими ветрами их туда заносит, и что именно они там делают, следует разобраться, что представляет собой сама политика.

В определениях политики нет недостатка, однако они, как и любые формальные определения, не проясняют, а только затуманивают суть дела. Политику определяют как искусство возможного, как продолжение войны другими средствами, как концентрированное выражение экономики, и как многое другое. Все это, конечно, правильно, как правильны любые определения, не годящиеся ни на что другое, кроме, как только что было отмечено, замутнения сути дела. Главного в политике как искусстве возможного, продолжения войны другими, более мирными, средствами, концентрированном выражении экономики и т. п. все подобные определения не схватывают, оставляя без ответа главный вопрос о том, что же такое политика. Так что же?

Чтобы подобраться к ответу на этот наиважнейший вопрос, двинемся тем путем, каким всегда шли мыслители прошлого (очень жаль, что те, кто пытается мыслить в настоящем, забыли их сколь славные, столь и поучительные традиции), пытаясь понять что-то сложное. Этим же путем шли все выдающиеся скульпторы. И те, и другие отсекали все лишнее, мешающие усмотрению (в случае мыслителей) и обнажению (в случае архитекторов) сути дела. В случае политики это означает отсечь то, что похоже на нее, но ею не является.