Заклятие – (не)покорная для бывшего (СИ) - Евгения Медведская

Если он действительно надругался над ней, тогда почему ее лицо так спокойно? Почему она нежится в объятиях насильника?

И в то же время сначала стравив их между собой, Беатрис поигралась и отпустила. В том, что она могла убить обоих сомнений не было. С ее силой что-то действительно произошло. Списать мощь атаки на собственную слабость не получалось. Будь он сто раз в форме, устоять перед Беатрис не вышло бы.

— Тар, прости, — первой начала она. — Моя шутка была неуместна. Я знаю, что ты злишься.

— Шутка — это твое «спасите-помогите! Эритар меня убил и съел»? Эта шутка? Или было что-то действительно смешное, но мне в тот момент заложило уши? — недовольно поинтересовался блондин.

Беатрис засмеялась в голос:

— Ну было же весело, что ты! Видели бы вы свои лица в тот момент!

Мужчины впервые почти дружелюбно переглянулись между собой.

— Беатрис, — прошипел Эритар. — Успокойся. Антари сейчас начнет шампанское открывать, что ты ему не досталась. Похоже эту твою сторону он видит впервые. Да и юмор твой оценить у него раньше не было возможности.

Антари тряхнул темными волосами и выпил еще немного. Раны, стараниями Беатрис, закрылись. Было больно, но кровь уже не текла. Чистая одежда приятно обволакивала тело.

— Так почему на ней нет живого места, Эритар? Я бы списал это на похитителей, но следы свежие и в прошлый раз я их не видел, — заметил Антари.

Беатрис зашлась новой серией смеха.

— Ну и как же ты это объяснишь, Тар?

Эритар зажал ее шею локтем, придушивая и тем самым лишая возможности дальше говорить.

— Это была самооборона, — серьезно сказал он, затем, не отпуская девушку, налил себе целый бокал вина и выпил его залпом.

— Ты ее задушишь, — тревожно заметил гость.

— Ее так просто не задушишь, — с нотками грусти в голосе вздохнул Эритар, но отпустил девушку, на пальцах которой уже засияли огоньки магии.

— Я скажу так, — хозяин дома снова подтащил ее к себе. — Я не обязан ничего объяснять тебе, Мобанар. Она не твоя. Теперь моя. И чтобы я ни сделал с ней, это между мной и Беатрис. Пока она издевается, смеется, рвет мне сердце на куски, ходит в грязных сапогах по моему самолюбию, все в порядке.

— Выглядит совсем не так.

— Ты пришел сюда поговорить с ней, чуть не умер от ее же руки. Как, по-твоему, выглядит это? Ну так расскажи уже, зачем ты здесь? Почему в тебе было столько дырок, словно в сыре? А вид до сих пор такой, будто бы ты, в лучших традициях своих предков, гулял вне тела?

Беатрис вдруг вскочила, выворачиваясь из объятий. Сейчас она сидела, подпирая подбородок руками.

— Ты развоплощался? — спросила она, внимательно изучая бывшего жениха темными глазами. — И вернулся в раненое тело? Почему вернулся?

Вопрос прозвучал так, будто бы она осуждала его за то, что он продолжил жить.

— Я… Я вернулся ради тебя, — произнес Антари.

Если до этого момента Эритар мог сказать, что никакой химии между ними нет, то теперь все стало иначе. Связь была, жесткая, сильная, болезненная. Когда Антари произнес эти слова своим спокойным тоном, Беатрис перестала смеяться и кривляться. Она стала совсем другой. А темноволосый маг показался старше и благороднее. Белесые струйки тумана окутали его бокал, охлаждая вино, почти замораживая и это выглядело очень красиво. Эритар подавил очередной укол недовольства.

— Когда я уже хотел расправиться с теми, с кем мог, а затем утечь подальше и жить совсем иным способом, я подумал, что они придут за тобой. Я не хотел знать, зачем. Но… Они пытали меня, думая, что я знаю, где ты. Я ничего не сказал.

Беатрис села ровно.

— Где они тебя нашли? — спросила она.

— В твоей квартире, — ответил Антари. — Я пришел, чтобы понять. Выяснить, что случилось той ночью, когда ты пропала.

— Ты не поверил, что я ушла к другому? — спросила Беатрис, жестом приказывая Эритару наполнить ее бокал.

— Наверное, я не поверил, что женщина, которую я любил, стыдливо сбежала. Зная тебя, стоило ждать чего-то откровенного и честного. Возможно, чего-то более откровенного и честного, чем хотелось бы. Просто верю, что ты так поступила бы.

Эритар обнял ее и крепко сжал руку, будто бы боялся, что произойдет что-то выходящее из-под его контроля.

— Ты прав. Тар, расскажи ему, что считаешь нужным, — велела она.

— Почему ты просишь его? — удивился Антари. — Он знает больше, чем рассказал тебе?

— Нет, — покачала головой Беатрис. — Я просто отдаю право говорить ему.

Эритар тяжело вздохнул. Он решал, что сказать, а что утаить. Чем дальше он обдумывал правду о себе и Беатрис, тем больше она ему не нравилась. Добавит ли девушка деталей, если он задумает скрыть от Антари факты? Должен ли он вообще делиться информацией? С другой стороны, союзников было мало, а ситуация не выглядела простой. Он запер своих слуг, запер Эвиан, похитил врача, поработил Беатрис. Такие вещи в одиночестве не делают. Можно было обратиться к семье, но в свете того, что сказал Мобанар, это было рискованно.

Антари тоже любил ее. В этом не было сомнений. Если какие-то силы вели сложную игру против Беатрис, то бывшего жениха среди них точно не было. Как бы ни было неприятно вести с ним дело, верить ему стоило. Особенно учитывая, что те, кто охотились за его женщиной, напали на него — одного из членов высоких семей. К тому же прослеживалась связь с темной магией Дариморы, если не считать уничтожение семьи Луцерос чередой дурацких совпадений.

— Хорошо, — Эритар рассказал все, что произошло с Беатрис, умолчав о рабском зелье.

— Так что же на твоих землях, Трис? — спросил Антари.

Это обращение в очередной раз кольнуло хозяина дома. Бывший жених намекал на близость и особые отношения.

— Зови ее полным именем, — попросил Эритар. — Вы больше не вместе, чтобы ты так говорить с моей женщиной.

Антари выпрямился и поднял взгляд на соперника:

— Она сама может попросить меня об этом, Арьянми. Если ей неприятно это слышать, конечно.

Эритар не выдержал:

— Тебе стоило заботиться о ней раньше, Мобанар. Следить, кто проводит с ней время, кто крутится рядом. А ты позволил Айане заманить Беатрис в смертельную западню. Это я нес безжизненное тело, задерживая распространение яда. Если бы я не спас ее, она была бы или в огромной беде, или мертва. Я был рядом, пока она металась в бреду и горела.

Беатрис вздрогнула.

— И это я терплю ее такой, какой ты никогда не знал, — он взял девушку за подбородок