Убийство в Тауэре - Виктория Холт

Франсис одевали ее служанки. Для свадебного платья она выбрала белый цвет и надела бриллианты. С ниспадающими на плечи золотыми волосами Франсис никогда не выглядела такой красивой, как в этот день.

Она старалась выбросить из головы мысль о мертвом сэре Томасе Овербери, но ей пришлось заставлять себя не думать о нем. Зачем вспоминать о покойнике? Что он теперь может ей сделать?

– О, миледи! – воскликнула одна из служанок. – Еще никогда не было такой прекрасной невесты!

Дженнет поправляла белый рюш вокруг ее шеи, опустив глаза.

– Именно такой и должна быть невеста, – продолжала словоохотливая служанка. – Говорят, белый – цвет невинности.

Франсис резко повернулась и посмотрела на девушку. Ей показалось, что служанки многозначительно переглянулись. Неужели они шепчутся о ней по углам?

Она с трудом поборола желание ударить девушку по лицу. Нужно соблюдать осторожность.

Франсис повернулась к Дженнет, которая по-прежнему не поднимала глаз. Действительно ли ее губы скривились в ухмылке?

«Они не посмеют!» – уверяла она себя. Это просто нервы. Но как быть дальше? Неужели ей и в будущем придется быть настороже и всегда задаваться вопросом, как много им известно?

Франсис ввели в часовню Уайтхолла Нортгемптон и герцог Саксонский, гостивший в это время в Англии.

Эта свадьба привлекла к себе столько же внимания и была почти такой же пышной, как свадьба принцессы Елизаветы. Король выразил желание, чтобы не экономили пи на чем: церемония должна была проходить в Уайтхолле, а банкетный зал был увит гирляндами и украшен с таким же великолепием, что и на свадьбе королевской дочери.

Желание Роберта Карра обзавестись женой ни в коей мере не уменьшило привязанности короля, и теперь, когда его фавориту пожалован графский титул, казалось, что выше ему подниматься уже некуда. Его задача в будущем – удержать место на самой вершине власти.

Главный советник и фаворит короля породнился с самым могущественным семейством в стране – теперь ему ничто не грозило.

Когда епископ Батский и Уэльский венчал Франсис с Робертом, она не могла не вспомнить, как тот же самый человек венчал ее в том же самом месте с другим Робертом. Франсис выбросила из головы неприятное воспоминание – она никогда больше не будет думать о Роберте Девере, как будто они никогда не были знакомы. Теперь он может жить своей жизнью, а она – своей.

Она должна быть счастлива! Рядом с ней стоял улыбающийся Роберт, который, вне всяких сомнений, был доволен. Он стал респектабельным, женатым человеком – больше никаких тайных свиданий и тайных писем.

Никаких опасений – только удовольствия.

В банкетном зале устроили великолепную сцену. Король, королева и принц Уэльский заняли свои места – рядом с королем сидели новобрачные.

Занавес поднялся, продемонстрировав декорации, выполненные с такой фантазией, что у всех зрителей вырвался возглас удивления. Наверху были искусно изображены облака, а под ними – море, по которому плыли корабли, словно гонимые ветром. По обе стороны нарисованного моря находились два мыса, поросшие лесом. Вперед вышли танцоры – одежда каждого из них что-либо символизировала. Первыми вышли отрицательные герои: Ошибка, Сплетня, Любопытство; за ними следовали Гармония и Судьба – последнюю представляли три красивые девушки. Затем шли Вода и Огонь, Земля и Загробный мир в сопровождении континентов – Африки, Азии и Америки. Костюмы были красочными и задуманы так, чтобы дать зрителям намек на то, что представляют их владельцы, еще до того, как те пропоют объясняющую песню.

Королева Анна, которой такие пышные зрелища доставляли удовольствие больше, чем остальным членам королевского семейства, внимательно следила за действием, ожидая, когда ее позовут сыграть свою маленькую роль, ибо она никогда не перенесла бы того, что ее исключили из подобного мероприятия. Когда три богини Судьбы вынесли ей золотое дерево, она отломила от него ветку и протянула одному из рыцарей, который вышел вперед и преклонил колено, чтобы принять ее. В этот момент появился хор и запел песнь, восхваляя достоинства молодоженов.

Затем из-за золотых колонн, стоящих по обе стороны большой сцены, появились маски. Их было шестеро, и их одежды сверкали, когда они шествовали перед королевским семейством и женихом с невестой.

Маски начали танцевать, изгибаясь, кружась, подпрыгивая и сопровождая танцы пением:

Споем о радостях любви.Сегодня правят бал они.Мужчины дружат меж собой,Супругов же роднит любовь.

Лишь куст, земной чей краток век,Не плодоносит, не цветет.Кусту подобно, человекВ потомстве вечность обретет.

Все зааплодировали этим словам, даже король, который мог бы счесть их грязным намеком на себя, если бы не его сын – высокий, красивый, ставший таким же очаровательным принцем, как и его покойный брат, – который сидел рядом с ним и королевой.

Занавес опустился, а когда поднялся снова, на сцене оказались Лондон и Темза, с баржами, откуда сходили веселые матросы, чтобы исполнить танцы и спеть песни.

Франсис, наблюдая все это великолепие, устроенное для ее удовольствия, решила отбросить мелкие опасения, которые не давали ей покоя. Ее ожидает замечательное будущее. С новым мужем ей не грозит жизнь в деревне. Они станут весело проводить время при дворе, и не будет женщины более уважаемой, чем графиня Сомерсет, поскольку ее муж во всем, кроме имени, правитель Англии.

«Как я счастлива!» – думала Франсис. Но ей все время приходилось напоминать себе об этом.

Роберт не испытывал подобных сомнений – он был по-настоящему счастлив. Отвратительная процедура развода закончена, он женат на женщине, которую любит, а Яков ведет себя, как добрый папаша, который не знает, как угодить любимому сыну.

Правда, у него есть враги, но это неизбежно. Многие из тех, что собрались здесь сегодня и принесли дорогие свадебные подарки, завтра с готовностью обратятся против него, если он потеряет королевскую благосклонность. Это заложено в человеческой натуре, и каждый должен быть к этому готов.

Нортгемптон – его друг; Роберт совершенно уверен в этом. Они теперь родственники – хорошо иметь в друзьях такого влиятельного человека. Подарки, которые преподнес Нортгемптон, говорили о том, как он одобряет их союз. Одно золотое блюдо стоило около полутора тысяч фунтов, а шпага, которую он подарил Роберту, имела эфес и ножны из чистого золота. Подарок Якова, конечно, превзошел все остальные; так как не все сочли графский титул свадебным подарком, король еще пожаловал ему драгоценности на десять тысяч фунтов.