НОЛЬ НОЛЬ - Julius Arutyunian

Мысли его были прерваны сморканием за дверью.

- Да входи же! - сорвался он в крик.

- Зддастддвуйте, господин Мак Феддсон… пддостыла немного, - в кабинет качнулось нечто несуразное.

Критически осмотрев вошедшую редактор закатил глаза, и качнув головой спросил:

- Где отчёт? Уже неделя, как я его не наблюдаю здесь, - он ткнул указательным пальцем в стол. - А?

- Скодо будет, скодо.

- Ладно, хотя бы на словах, скажи, что там у нас…

- Это очень ходошая одганизация, настоящая благотводительная… - она опять высморкалась. - Стдоят зоопадк.

- Знаю! Вот скажи, ты придуриваешься, или ты такая на самом деле? Кто учредитель? Откуда деньги? Кто за ними стоит? Ну не бывает в современном мире таких благотворителей!!! - вдруг сорвался он.

- То есть как? - она вытаращила красные от простуды глаза. - Как не бывает?

- Так ! Не бывает и всё тут. Кто-то что-то отмывает. Ты в конце концов журналист или нет? Вынюхай! Иди. Завтра - отчёт. Или иди работать в «Новости Пенсионера». Там чай бесплатный. Ясно?

- Ясно, - она поднялась во весь свой рост и неуклюже развернулась в сторону двери. - Я ддаздобуду деподтаж. Ддучаюсь.

                                         ***

Когда она вышла, редактор ещё долго сидел, раздумывая как сильна его собственная благотворительная сила по отношению к некоторым подчинённым. И ведь не дура. Там, наверху, в головёнке, облепленной жиденькими волосиками, что-то цокает, это точно. Ведь приносила она ему материалы, и много. И хорошо состряпанные. Как она вывела на чистую воду отмывателей наркоденег? Это был шедевр журналистского расследования. И не боялась ничего, лезла в самое пекло. Полгода ни сучка ни задоринки. А тут - неделя уже, и почти без результатов. А сверху наседают, дракончик грызёт. Их трёхголовый звонит через день. Видно, им тоже приспичило. Ну как же, кто-то, без их ведома, вздумал заниматься благими делами.

Хотите праведно отмыть деньги без налогов? Хотите списки «филантропов», готовых пожертвовать на благое? Добро пожаловать к нам. Вернее, мы сами придём. И всегда приходили. И часто не без помощи Бориса.

А тут всё сразу пошло не по сценарию. Шума на интернете уже столько, все фильтры сорваны. Обозрения в крупных газетах, письма больных детей, родителей. Подключились даже церкви. Дома для обездоленных и интернаты разного рода. Статьи с какой-то чушью про редких животных, кистепёрых рыб. Какие-то хищники в единственном экземпляре. У всех имена, паспорта. Чутьё подсказывало - всё раздуто не спроста. Вот, даже бегемотик бронзовый, давилка для бумаг, и тот над ним посмеивается. Золотуха в аквариуме подмигнула.  Это уже слишком… Что они все, издеваются?

А редкие твари для зоопарка все куплены по паре, и ждут конца строительных и подготовительных работ. Прямо какой-то Ноев Ковчег.

«Странно, но символично… - прошептал он пялясь на золотую рыбку. - К чему бы это? К потопу?»

Рыбка опять подмигнула, и он смачно выругался.

- И всё бесплатно для детей! - всхлипнул редактор. - Кошмар, да и только.

Его бесила жуткая, беспринципная расточительность учредителей фонда, кто бы они не были. Хотя, тут мог быть коварный умысел. Значит, меня бесит неизвестность…

Гадко получается, когда непосвящённые в финансовое колдовство «чужие» иногда получают власть. Он был уверен, что это они. А кто ещё? И потом, эти бедные, бездомные… Борис был раздражён не на шутку. Триста акров земли! Бесплатные морские такси - двадцать минут из Коринфа и сорок пять из Афин.

Он открыл сайт, посвящённый «Зооватерленду» имени святого Томаса, по имени острова в Эгейском море.

«Уже форум открыли, черти! - ругнулся он. - Модераторов понабрали из профессоров…»

                                         ***

Вирджиния была не больна. Она специально закапала себе в нос солевой раствор, чтобы эта скотина дала ей отсрочку. Она ни разу не встречалась с таким интересным делом.

Во-первых, ей до сих пор не удалось узнать практически ничего об учредителях и их целях.

Во-вторых, что на самом деле её волновало даже больше, ей был не понятен мотив бегемота. Толстяк явно юлил и изворачивался, и это было не понятно. Что он то преследует? Почему такая паранойя?

Она открыла сайт «Зооватерленда», и в очередной раз упёрлась лбом в непроницаемость экрана.

«Все углы обнюханы по нескольку раз…Ничего. Гугл… ничего. Яху… хрен. Аск… без ответа. Бинг… понг. Твиттер… - она чуть не расплакалась. - Ну куда ещё сунуться?»

В офис этого «Четвёртого Мира» она наведывалась пять раз. Пять разных предлогов, больше не выдумать. Сидит там тупая секретарша, и ничего не знает. Видно, что не скрывает, а именно не знает.

Твердит только одно: «Приватное… частное… конфиденциальное…».

Тут Вирджиния встрепенулась. Её посетила мысль.

Она искрилась и сверкала странным образом, прямо перед третьим оком, посередине узкого лба: «Пожар!!! Да! Я устрою пожар у них в офисе. А через пожар и узнаю кто погорел! С журналистским удостоверением, я смогу разнюхать, кто сгорел! Надо сделать так, чтобы никто не пострадал. А в офисе сгорит не много, стол, пару стульев, и какой-то шкаф с бумажками. Максимум потерь - журнальчики дуры-секретарши… Материальный ущерб - лиллипутский для покупателя острова за двенадцать цитрусовых…»

Спустя три часа, под покровом ночи, дурацкая фигура передвигалась в сторону Джермин стрит, к дому с орлиным названием «Игл Хаус». Здесь когда-то была частная сыскная контора, но она погорела. А сейчас погорит и другая контора по тому же адресу, и уже отнюдь не в переносном смысле. В рюкзаке приятно подрагивали пластиковые бутылки с бензином. Хлюпало в носу и под ногами. Декабрь всё-таки, скоро Рождество. В руке у Вирд (так её называл дружок) была отмычка, полученная от Джека. Рождественский подарок. Тот ещё был типаж — и карманник, и домушник. Но не брезговал и её поручениями. Разнюхать о том, о сём, залезть туда, куда нельзя. А она ему исправно платила за такие следственные дела. Бегемот о нём был в курсе, правда сказал, что одобряет такую агентуру лишь на словах, и до первого провала. А сегодня Джек отказался. Сказал, что едет в гости к знакомому актёру.

«Ага, знаю я такие гости… Небось актёр поехал веселиться за границу, а Джек к нему… Не впервые» - думала она отпирая вход пожарной лестницы.

Поднявшись по лестнице на самых мягких цыпах, чёрная фигура вышла на шестой этаж. И обомлела. Из под двери офиса пробивалась тонкая полоска света.

«Это ещё что за шут гороховый?» - прошептала она. Приблизившись она услышала голоса, причём нескольких человек.

«Вот это удача!!!» - мелькнуло в голове, и она достала карманный рекордер, цифровое чудо двадцать первого века.

Чудо пискнуло, зажгло лампочку и принялось рекордировать приглушённые голоса из под дверной щели. Нескладная дылда разложила члены так, чтобы ухо вместе с рекордером было на уровне пола. И зря. Так её и зафиксировали сверху чем-то тяжёлым. Да так, что она ни пошевелиться не могла, ни глянуть, кто это сидит сверху на ней. Затем на рот наклеили серебристый пластырь, на голову одели мешок, на руки наручники, грубо подняли и куда-то поволокли. Она мычала, пищала и отбивалась, пока ей не дали пинка под зад.

А ещё кто-то сказал невдалеке: «В пыточную её!»

Затем прошептали нехорошим теплом в ушную раковину: «Сдаёшься?»

И она сдалась.

                                         ***

Сидя на вертлявом компьютерном кресле, было неудобно отвечать на вопросы, справа и слева. Она насчитала пять человек, один был женского пола, но не секретарша. Был один с немецким акцентом, но тот в основном молчал. Ей пришлось рассказать про свою работу и про задание. Затем она с потрохами сдала им бегемота. Хрен с ним.

А потом она разоткровенничалась. То ли от того, что её охватил страх, то ли злость на толстяка. Так или иначе, Вирд, ни с того ни с сего, разболтала им не только факты, но и соображения, какие накопила за полгода работы на бегемота. Сказала, что подозревает двуличность их журнала. Двуличность мерзкого бегемота. Как однажды нагрянула к нему домой по делу. Как была ошеломлена роскошью, вовсе не соответствующей зарплате простого редактора. О внезапной кончине их главного бухгалтера, когда та что-то нарыла. Об исчезновении и лучшего журналиста, который отказал в чём-то бегемоту. Короче, за полгода накопилось столько, что она, рассказывая это, сама дивилась.

«И вы, дорогая моя, не боитесь там работать? Ведь, насколько я понимаю, вы не замешаны в грязи, так? Вы о будущем своём, как, думали?»

Она думала. Но мало, надо было больше. Слёзы потекли из под чёрной повязки. Она почему-то только сейчас поняла, что опасность ей угрожает вовсе не здесь, а там, в редакции.

- А зачем вы притащили столько бензина?

- Я…я хо..хотела по..пожар устроить. Но я не хотела вас поджигать…честное слово. Только офис. Ппп…простите меня.