Последняя ночь - Мерил Сойер

Гарт не был знаком с последними телевизионными идолами детей, но знал, что в детских программах сейчас одни сплошные роботы, космические корабли и насилие.

– Ты хочешь уложить Пуни спать?

– Да, – ответил Джейсон.

Гарт слышал шаги Ванессы за своей спиной, и ему было ужасно интересно, о чем она сейчас думала.

Он въехал на кухню. Это была небольшая комната, обращенная к океану. Здесь стояла большая клетка Пуни, окруженная со всех сторон живыми папоротниками.

– Посади его на эту деревянную жердочку.

– Спокойной ночи, Пуни, – произнес Джейсон. Затем Гарт поднял его на руках и сказал:

– А теперь накрой клетку, а утром мы снимем это покрывало.

Сделав, как сказал Гарт, Джейсон соскочил с колен на пол и какое-то время молча изучал его. «Сейчас что-нибудь выдаст», – с замирающим сердцем подумал Гарт.

– Что с тобой случилось? – спросил Джейсон.

– Я попал в автомобильную аварию и теперь не могу ходить.

Джейсон кивнул. Ему было достаточно. Краем глаза Гарт заметил, как стало неловко Ванессе от этого простого вопроса. Но Гарт знал, что дети куда быстрее, чем взрослые, привыкают к его увечью и начинают воспринимать его совершенно естественно. Некоторым из их родителей это не удается никогда.

– Пора спать. – Ванесса взяла сына на руки. Гарт повел их вниз через холл в крыло для гостей.

– Джейсона, пожалуй, положим в этой комнате. А вы можете пройти в другую, места достаточно.

– Лучше я останусь с Джейсоном. Я не хочу, чтобы он проснулся среди ночи и испугался, не поняв, где он находится.

Гарт заметил, что Джейсон уже уснул; его белокурая головка удобно устроилась в чувственном изгибе шеи его матери. Гарт подождал, пока Ванесса откинула покрывало и осторожно положила Джейсона на кровать. В ее глазах была такая нежность и любовь, что Гарт отвел взгляд.

Его мать обычно смотрела на него с такой же любовью и привязанностью. Ему до сих пор не хватало родителей, погибших в той автомобильной катастрофе. Он скучал по ним, но больше всего он скучал по матери. Он думал, что со временем рана в душе заживет, но этого не произошло. Сейчас ему не хватало матери даже больше, чем когда-либо.

Есть ли на свете что-нибудь ценнее, чем материнская любовь? Увидев, как Ванесса дотрагивается губами до лба своего сына, он почувствовал такую непреодолимую тоску, что ему пришлось поспешно выехать из их комнаты, чтобы не выдать себя.

Сможет ли кто-нибудь однажды полюбить его, хотя бы вполовину меньше? Полюбит ли он сам кого-нибудь? Скорее всего нет. У него есть работа, карьера, и этого достаточно.

Он выехал из комнаты и направился в холл. Только очутившись там, он избавился от безысходного ощущения собственной ущербности.

– Черт, я забыл предупредить Ванессу, что буду в другом крыле. Ну и ладно, разберется – не маленькая.

Гарт пересек громадную гостиную, выключив на ходу свет. Почему он разозлился? Врожденное чувство гостеприимства сидело в нем так глубоко, что он сам поразился своей несдержанности. Хорошо хоть не ляпнул чего-нибудь вслух.

Правда, в последнее время ему случалось испытывать какое-то неясное чувство не то одиночества, не то смысл существования неумолимо ускользал от него. Он объяснял это затянувшейся паузой в работе, отсутствием интересных дел. Но сейчас он вдруг подумал, что причина кроется гораздо глубже. Он включил свет в своей комнате и остался там. «Хватит об этом», – приказал он себе.

– Гарт, – вдруг услышал он голос Ванессы.

Это было так неожиданно, что он вздрогнул и обернулся. Она стояла в дверях – тень в каскаде золотистых волос. Ее стройные ноги казались еще длиннее в белых коротких шортах.

– Извини за беспокойство, нельзя одолжить какую-нибудь футболку на ночь? Я успела захватить с собой только вещи сына.

– Конечно. – Он было направился к большому платяному шкафу, но Ванесса опередила его.

– Позволь, я сама.

Он остановился. Черт, неужели он выглядит таким жалким и настолько беспомощным, что всем кажется, будто он не в состоянии открыть обычный шкаф! Открыв шкаф, Ванесса с лучезарной улыбкой спросила:

– Какой ящик?

– Третий снизу. – Гарт попытался сдержать раздражение в голосе, но попытка не увенчалась успехом.

Гарт подкатил к застекленным створчатым дверям, выходившим к бассейну, и распахнул их. На веранде он перебрался из инвалидной коляски в диван-качалку, где часто сидел в часы бессонницы. Гарт устремил взгляд на море, надеясь, что это немножко успокоит его. По гавайским поверьям, в лунные ночи духи выходят из глубин океана, чтобы потанцевать на волнах. Волны, озаренные их сиянием, становятся серебристыми, вот как в эту ночь. Он услышал, как Ванесса подошла к двери, но не повернулся.

– Я сделала что-то не так? – спросила она.

Он редко лгал, но в этот раз ему захотелось что-нибудь соврать, чтобы побыстрее отвязаться от нее. Вместо этого он освободил для нее место на диване рядом с собой. Ванесса заколебалась, но потом все же присела, держа в руках его любимую футболку.

– Послушай. – Он готов был вот-вот взорваться. Гнев душил его. Гарт сделал глубокий вдох и сосчитал до трех и только потом продолжил: – Если мы собираемся вместе работать, то стоит уяснить себе с самого начала вот что. Я стал калекой, когда мне было восемнадцать лет. Я самостоятельно, без всякой помощи закончил колледж и юридический факультет. Каждый день я езжу на работу и прекрасно справляюсь. Меня унижает, когда люди бросаются мне помогать. Например, открывать дверь шкафа. Можно подумать, что я не в состоянии сделать это самостоятельно!

– Извини, – запинаясь пробормотала Ванесса, – я как-то не подумала.

Искренность, прозвучавшая в ее голосе, мгновенно погасила гнев, с которым он безуспешно сражался еще секунду назад.

– Я скажу, если мне понадобится помощь, – произнес он уже мягче. – Порой она действительно мне требуется, но это случается крайне редко.

– Расскажи, как это вышло? – тихо попросила она.

Он пожал плечами, не желая возвращаться к тяжелым воспоминаниям.

– На нас наехал пьяный водитель. Мои родители погибли сразу. А мне… – Он замолчал, чтобы не сказать, что ему повезло меньше.

С каких это пор он стал жалеть себя? Что это с ним сегодня? Перед его глазами встал образ маленького мальчика с попугаем. Он подумал о детях, о доме, о семье и понял, почему он сегодня сам не свой, раздражительный и желчный. Только сейчас он понял, что работа, карьера не самое главное в жизни. Конечно, в свое время чувство, что его карьера состоялась, помогло ему справиться с потерей родителей и смириться со своим увечьем. Выбранная профессия принесла ему чувство собственного достоинства и уважение коллег. Наконец, она дала ему финансовую независимость, но всего этого было недостаточно.