Закон Уоффлинга (СИ) - "Saitan"

Том вспомнил, где читал о ведьме, проклявшей сына: всё в той же «Волхвования темнейшие», где впервые нашёл информацию о крестражах. Крестражах, которые теперь внушали отвращение и страх. За последнее время он многое узнал об обратной стороне тёмной магии и теперь с ужасом представлял, что могло случиться, разорви он душу в этом году, как хотел.

«Невыносимая боль — не самое страшное, что может произойти с тем, кто решился на сию волшбу, — писал Сильвестр, внук Салазара Слизерина. — Сознание неделимо, в отличие от души, и оторвав от неё кусок, рискуют они навеки запереть себя сами».

Раньше эти слова казались бессмысленными, но теперь, зная, что тёмная магия всегда берёт свою цену, всегда приготовит подвох, он осознал, каким был слепцом.

Сознание неделимо, верно. Он полагал, что кусок души просто можно поместить в предмет, но «запереть себя сами» могло означать только одно: вся его личность дублируется, полностью, и кусок души, наделённый разумом, оказывается заперт. Он мог бы однажды САМ СЕБЯ обнаружить запертым. И его ПОЛНАЯ КОПИЯ ходила бы по школе. И оба они считали бы себя настоящими.

Так мало информации и так много вопросов! Том теперь не понимал, почему вообще решил так сильно рискнуть. Он так горел этим проектом с крестражами, его так захватила возможность стать бессмертным, что он проигнорировал весомые риски этой затеи.

«Вот всегда так. Ты чем-то увлекаешься и твоё чувство самосохранения просто отключается. Как с тайной комнатой! Выгуливать василиска в школе — Мордред, додумался же!»

Со скрипом, но Том признал, что он прав. Все его проекты при ближайшем рассмотрении могли нанести вред ему самому.

Нужно было искать другие способы стать бессмертным, как сделал это Фламель, но теперь эти планы отошли на задворки сознания. Пока с Гарри не будет всё в порядке, он не сможет сосредоточится на своих поисках.

Холодные склизкие стены без окон вызывали внутреннюю дрожь, но он терпел это, не желая признавать, что наличие окон может спасти его от паники.

Он нашёл это место, когда обнаружил старый архитектурный план Хогвартса в одной из книг, которую никто не открывал лет триста, а то и четыреста. С помощью этого плана он нашёл Тайную Комнату и несколько простых убежищ, открыть которые мог только наследник.

Комната находилась прямо под полом их гостиной, и попасть в неё можно было только через заброшенный класс на первом этаже, прошептав пароль портрету старого рыцаря на парселтанге. Том изменил пароль на обычный, чтобы его марионетки тоже могли попасть внутрь, и получилось идеальное место для тайных встреч, защищённое чарами, не уступающими тайной комнате, где они могли практиковать тёмную магию и ритуалы.

Комната была достаточно большой, чтобы вместить хоть сотню человек. По периметру её украшали колонны, увитые змеями и рунными цепочками, которые терялись во мраке высокого потолка. Посредине стоял огромный восьмигранный алтарь из неизвестного темного камня, исписанный древними рунами и заляпанный подозрительными бурыми пятнами. После тщательных исследований Том заключил, что раньше на нём приносили жертвы, скорее всего, человеческие. Больше в комнате не было ничего — ни статуй, ни тайников, ни мебели. Только странные геометрические фигуры на каменных плитах пола неизвестного происхождения.

Том принёс в эту комнату стулья, а из алтаря вышел отличный стол — получилось очень даже внушительно, словно они настоящие рыцари какого-нибудь древнего ордена.

Слизеринцы поглядывали на него с опаской и недоумением: не знали, чего ждать. Том даже припомнить не мог, когда последний раз они тут собирались, две недели назад? Три?

— Приветствую вас, — Том уселся первым, и после него все остальные заняли свои места. — Мы давно не собирались.

Пятнадцать человек в возрасте от четырнадцати до восемнадцати. Пятнадцать глупых мальчишек, считающих себя особенными, исключительными. Зеленоватый свет факелов причудливо искажал их лица, рождая ассоциации с дикими животными, собравшимися на пир у короля демонов.

— Сегодня у нас особое собрание, — продолжил Том. — Теодор, поднимись.

Бледный, похудевший Теодор поднялся со скамейки у стены и вскинул подбородок.

— Надеюсь, ты усвоил урок?

— Да.

Том удовлетворённо хмыкнул.

— Тогда добро пожаловать обратно, — он первым хлопнул в ладоши, и все остальные радостно за ним подхватили.

— Займи место рядом с Драко. Малек, теперь ты…

Сияющий Малек вскочил с лавки, но Том прервался, потому что Теодор не сдвинулся с места.

— В чём дело? — вскинул он брови.

Остальные беспокойно завертели головами, переводя взгляды с Тео на Тома и обратно.

— Я усвоил урок! — звонко воскликнул Теодор. — И я понял, каким был мелким идиотом. Я прятался за твоей спиной и творил разные мерзости, зная, что это сойдёт мне с рук. Но никому из вас, — он обвел тяжелым взглядом всех собравшихся, — НИКОМУ ничего не сойдёт с рук. Вы все рано или поздно ответите за свои деяния, и особенно ты, Том.

Висок Тома прострелило болью. Только восстания Спартака ему тут не хватало.

— Теодор, — тихо, опасно проговорил он. — Ты должен объяснить нам свои слова.

— Не угрожай мне, я больше тебя не боюсь, — горько улыбнулся Тео. — Я сполна ощутил всю ту боль, что причинял другим. Этот месяц был лучшим, что могло случиться со мной, потому что теперь я знаю, каким человеком хочу быть. И каким точно не хочу. Ты болен, Том. Тебе не интересны высокие идеалы, борьба с грязнокровками и очищение мира от скверны. Тебе нужна только власть, тебе нужно самоутверждение за наш счёт, и больше ничего! Вы все — слепцы! Он играет вами, а когда вы взбунтуетесь или совершите ошибку, он вышвырнет вас и растопчет!

Мигрень усиливалась. Тому нечего было сказать, Теодор говорил правду.

— Я больше не желаю иметь с тобой ничего общего, — выплюнул с ненавистью Теодор. — И ты ничего мне не сделаешь, потому что травлю, побои, пытки, унижения я уже пережил. Я жалею, что дал клятву и не могу ничего рассказать, потому что сам замешан слишком сильно, но и жить так дальше — невыносимо!

— Возьми свои слова назад! — подскочил Драко, выхватив палочку. — Ублюдок! Если бы не Том, ты бы сейчас был на побегушках у Флинта, лизал бы его ботинки! Том — наследник Салазара, он перевернёт этот мир, и ты пожалеешь, что разнюнился, как маленькая гриффиндорка! Пытки, унижения — всё это закалило нас, сделало сильными! Орден Вальпургиевых рыцарей — это нечто большее, чем просто группа волшебников, я точно знаю, что однажды весь мир содрогнётся! И каждый из нас готов заплатить цену боли за возможность творить историю!

«Ба-а-а, да он же ёбнулся, — протянул внутренний голос. — Ты сломал Малфою мозги, сделал из него фанатика. Доволен?»

— Ты идиот, Малфой! — тихо рассмеялся Нотт. — Поверь мне, чем ближе к солнцу, тем больнее будет, когда вспыхнут твои крылья. Он — псих. Рано или поздно ты оступишься, и он тебя убьёт.

Драко открыл рот, но Том прервал его взмахом руки.

Теодор всегда ему нравился, и доказал, что не зря. Он разгадал Тома и нашёл в себе силы противостоять его режиму, это, на самом деле, восхищало. Но Том вынужден играть до конца, чтобы защитить свою собственную задницу от тюрьмы.

Однако, в его голову вдруг пришла блестящая идея.

Отпускать Нотта он не собирался, конечно. Но он мог построить нечто новое на осколках старой организации рыцарей. Что-то более крепкое, значимое. И манипуляции искренними эмоциями помогут ему в этом.

— Боюсь, ты усвоил урок неверно, Тео, — мягко сказал он, демонстративно поигрывая палочкой в руке, словно разыгравшаяся драма не стоила и выеденного яйца. — Драко прав, говоря о цене. Я надеялся, что ты осознаешь, чем чревата твоя ошибка, какие последствия могут быть у неосторожного действия вроде раскидывания круциатусом в женском туалете. Я никого тут не держу, не самоутверждаюсь, как ты выразился. Я предлагаю вам ЗНАНИЯ и СИЛУ, и только вы сами решаете, готовы ли вы заплатить за неё свою цену. Ты, очевидно, сломался, для тебя цена слишком высока. И я не виню тебя — некоторые просто не могут вырваться за пределы рамок общества, такие уж они есть. Жалость и слабость на пути величия неприемлемы, поэтому я изгоняю тебя из Ордена.