Четыре четверти. Взрослая хроника школьной любви - Александр Юк

Но кудлатая голова удивленно, непонимающе не исчезала.

– Что не ясно? – с заметным раздражением Оксана Игоревна резко развернулась к двери и повторила: – Не видишь, у нас лабораторная работа. Я сказала: ребята подойдут на перемене.

Голова еще на несколько секунд застряла в проеме, пока до нее, видимо, не дошло, что училка всерьез не собирается моментально исполнять указания.

Монмартик заталкивал тетради в сумку, когда к нему подошел Максимка:

– Ну что, идем? Что ей надо, как думаешь?

Женька молча пожал плечами.

– Должно быть, результаты с городской олимпиады пришли. Сейчас опять будут формировать команду на всероссийскую, – сам решил для себя задачку Макс.

Тамара Карапетовна, полная и внушительная дама, занимавшая всю верхнюю перекладину буквой «Т» выстроенных столов, лишь оторвала глаза от каких-то бумаг, сложенных перед ней тощей стопкой, в ответ на «Здрасьте» вошедших ребят. Она сняла трубку и распорядилась:

– Преподавателя информатики… ну, да, Александра Павловича, сюда.

Затем перевела безрадостный взгляд опять на стоящих у двери мальчишек:

– Сколько времени я должна вас ждать? У меня что, других дел нет?

– А нас Оксана Игоревна… – Женя наступил Максу на ногу, и тот осекся. – У нас лабораторная по физике была. Мы не смогли…

– Мне это не интересно. А с Оксаной Игоревной я пообщаюсь, – пообещала Тамара Карапетовна.

По правую руку от директрисы сидела сморщенная, придавленная к земле завуч. Лариса Вячеславовна (партийное прозвище Шапокляк замечательно ей подходило), горячо нелюбимая в классе за властное, доходящее до хамства отношение к ученикам, была фигурой одиозной. Граф, Дыня и Дик все последние годы жили ожиданием выпускного вечера, когда они смогут высказать ей в лицо все, что они думают по ее поводу.

В кабинет постучался и бочком вошел Программист-Палыч. Когда он сел рядышком с Шапокляк, Монмартик с трудом подавил усмешку – до того эти двое были похожи. Даже сидели одинаково, откинувшись на клеенчатую спинку стула и сложив руки со сцепленными пальцами на животиках. Только Палыч еще по-детски покачивался на своем стуле. Эта похожесть была, конечно, не случайна. Он и на самом деле был сыном Шапокляк. И к тому же бывшим выпускником школы.

– Садитесь, – наконец разрешила директриса ребятам и тут же без перехода придвинула им стопку лежавших перед ней компьютерных распечаток: – Объясните мне, что это?

Никто, кроме Палыча, не дотронулся до листов. Поскольку ребята молчали, начал он:

– Все это распечатано из форума в Интернете, где некоторые низкие личности, трусливо скрывающиеся под вымышленными именами, поливают грязью преподавательский состав нашей школы. И у нас есть все основания полагать, что вы приложили свои нечистые руки к этому пасквилю.

О форуме «Антишколы», о котором говорил Палыч, в школе не знали разве что учителя. Максим задумал его сто лет назад с двумя продвинутыми программистами-старшеклассниками, в прошлом году уже окончившими одиннадцатый. В компании с ними Макс запускал тогда школьный веб-сайт, но параллельно они создали и его нелегальную противоположность. В отличие от официального закрытого для несанкционированных комментов сайта, доступ к «Антишколе» мог получить каждый, зарегистрировавшись под изобретенным именем, кому хотелось в неконтролируемом мире Интернет-пространства высказать все, о чем приходилось молчать на бесконечно длинных уроках. Здесь любой мог отыграться за то унижение, которое он испытал сегодня у доски, вымучивая у преподавателя хотя бы незаслуженный трояк. Здесь сводились счеты за то почти животное чувство страха, которое овладевает классом в момент, когда преподавательская ручка безжалостно и неумолимо сканирует список жертв, помещенный в классный журнал, выискивая очередную. Но чаще других на форуме печатались бывшие выпускники. В этом виртуальном мире все перевернулось: в специально изобретенном журнале здесь ученики выставляли оценки своим наставникам, и оценки эти чаще всего были куда более суровыми, чем те, что раздавали в реальной школе реальные учителя. Компьютерная программа сама подводила итоги, высчитывая четвертные и годовые отметки, как в жизни. Но справедливости ради надо сказать, что даже в этом мрачном спецклассе оказывались свои отличники. К последним, между прочим, кроме Мамы-Оли относилась и физичка – Оксана Игоревна, несмотря на жесткие и бескомпромиссные, но не вызывающие сомнений в их заслуженности отметки, которыми она одаривала ребят на бесконечных проверочных работах. Мальчишки, конечно, могли завысить ей оценки еще и за внешние данные, а девчонки – за вкус в одежде.

Еще прежде, чем распечатки перешли к Палычу, Женя издалека опознал явно выпотрошенные из заплесневевших Интернет-архивных залежей материалы тех, уже почти забытых времен, когда взрывом дискуссии на форуме стала опубликованная «Маратом» информация о том, что в смутные восьмидесятые их «любимая» русичка Шапокляк была ярой «памятницей». А «Память» – махровую националистическую антисемитскую организацию с черносотенной идеологией в школе, где до четверти ребят имели еврейские корни, если сказать, что не жаловали, значит не сказать ничего. Эта публикация стала результатом мини-журналистского расследования, поводом для которого послужила попавшая «Марату» в руки черно-белая фотография с антисионистского митинга, где тогда еще не такая старая карга что-то скандировала, держась за подходящего содержания плакат. Других свидетельств, кроме блеклой фотографии и многочисленных косвенных подтверждений бывших учеников Шапокляк, обнаружить не удалось, и скандал не выплеснулся за границы Интернета.

Весь класс, и не только их класс, знал, что «Марат» – ник Монмартика. Породив шквал откликов, на которые очень быстро он устал реагировать, Женька вскоре забросил форум, на участие в котором у него теперь просто не хватало времени. Каково же было его удивление, когда спустя почти месяц он узнал, что «Марат» все еще публикуется на форуме, только высказывания лже-«Марата» стали куда более циничными и жесткими, такими, которые Женя бы себе позволить не мог. Первой мыслью было, что кто-то взломал базу данных с именами и паролями форума и «украл» его ник, но Макс как автор компьютерной программы отмел эту идею. Он же и предложил разгадку – шутник зарегистрировался под именем «Марат», где буквы «а» были заменены их латинским аналогом, и оба имени в написании оказались неразличимы. Женя сменил ник. На «Дядя Ж».

После легкой артподготовки Палыча в бой вступила директриса. Карапетовна никогда не ходила вокруг да около. Она выдавала претензии на-гора скопом. Разговаривать поэтому с ней было с одной стороны тяжело, но в то же время сразу становилось ясно, что она от тебя ждет.