Параметрическая локализация Абсолюта - Пилип Липень

– Так у меня нету ничего! Покупать надо! Денег раздобыть и в город ехать, – с минуту он жевал медленнее, нахмурившись и раздумывая, но скоро просветлел, проглотил последний кусок и скомандовал: – Идём!

Они опять вышли во двор, обогнули дом и оказались в огороде, заросшем высокой крапивой и одичавшим сиренью. Дедушка Вилен топтал крапиву направо и налево, прокладывая тропинку к яблоне, той самой, стучащей по ночам ветвями в окно. Добравшись до окна, он нагнулся и отодвинул какую-то доску и достал лопату. Потом отмерил от яблони три шага на юг и пять на восток и стал копать. Что там у тебя? – Вероника ёжилась и переступала с ноги на ногу, боясь крапивы. Клад! Зарыл здесь банку с деньгами, на похороны скопил! С пенсии! А теперь они мне уже долго не понадобятся! Правда же? Правда, – подтвердила Вероника. Но если бы ты умер, кто бы смог эту банку найти? Дедушка Вилен легкомысленно дёрнул плечом и продолжал рыть. Углубившись по колено, он отложил лопату и присел на корточки, осторожно раскапывая землю руками. Вот она, родимая! И, гордо глядя на Веронику, он поднял банку – трёхлитровую, с жёлтой этикеткой, доверху заполненную свёртками долларов.

13. Абсолютно счастлив

Вероника уже села в кабину пикапа и пристегнулась, но дедушка Вилен медлил, держась за раскрытую дверцу.

– Внученька?

Она подняла брови.

– Если я теперь здоровый совсем, то может мне можно и того?..

– Чего того?

– Ну… Выпить можно мне? Немножечко?

– Да пей, раз хочется! Ты что, тоже пьяница? За бутылкой тянется?

Заулыбавшись и приговаривая, что вовсе не пьяница и что только глоточек, он старческой походкой засеменил к забору. Михайловна! Михайловна была тут как тут. Они о чём-то посовещались, тряся головами и взмахивая руками, и Михайловна передала ему через забор бутылку коньяка и пачку папирос в обмен на банкноту. Не сходя с места, дедушка Вилен открутил крышку, отпил несколько глотков из горлышка, спрятал бутылку в пиджак и засеменил назад к машине. Глаза его стали умильными, масляными.

Он завёл двигатель и тронулся, напевая под нос. Минут пять они тряслись по деревенским ухабам, минут пять – по лесной колее, и, наконец, выехали на пустынное шоссе. Отпив ещё глоток и задымив папиросу, он начал рассказывать Веронике о стародавних временах, когда телепортов ещё не придумали, на дорогах было не протолкнуться от автомобилей, и в кустах на обочине прятались полисмены, грозящие наказаниями за скорость. Ехали медленно, миль тридцать в час, включив фары. Ну а сейчас-то полисменов нет? Может, ускоримся? – предложила Вероника, но дедушка Вилен стукнул кулаком по рулю и затормозил. Пикап остановился, и он уткнулся головой в руки.

– Не могу быстрее, милая… Боюсь – лягушечка выскочит и под колесо попадёт… Или белочка… Или курочка… – он повернул к ней заплаканное румяное лицо. – Внученька, можешь сделать так, чтобы я про ту лягушечку невинно замученную позабыл?

– Ок, – отвечала Вероника. – Это несложно.

Дедушка Вилен вытер рукавом слёзы и, втягивая сопли, тронулся опять. Теперь дело пошло веселее! Вторая, третья, четвёртая скорость – они понеслись по шоссе, стрелой взлетая на пригорки и почти отрываясь от асфальта на склонах. Берёзовые рощи, перелески, мосты, шлагбаумы, рельсы – всё мелькало мимо. В животе холодело. Вероника включила радио, там передавали что-то тревожное, скорое, струнное. Шнитке! В тему! И дедушка Вилен двинул коленом, вжимая педаль газа в пол.

Через полчаса они уже мчались по столичным предместьям, и дедушка Вилен спросил, куда рулить. Где тут у вас самый модный бутик? Но Вероника вдруг расхотела в магазин. Давай просто по улицам погуляем. А как же одежда? А я тебя сейчас одену. Она щёлкнула пальцами: зашуршало, зашелестело, запахло свежей тканью. Дедушка Вилен взвизгнул тормозами, круто припарковался и выскочил из пикапа, рассматривая себя. Поднимал локти, поднимал колени, выворачивал шею в попытке заглянуть за спину. Роскошный зелёный кафтан с кремовой оторочкой, под ним белоснежная сорочка с пышным малиновым бантом, чёрные спортивные брюки в итальянском стиле и элегантные черепаховые мокасины. Дедушка Вилен притопнул ногами, закатил глаза и обнял Веронику. Он сиял.

– Ты счастлив?

– Абсолютно! И повезло же мне тебя повстречать! Всегда знал, что я – счастливчик!

14. Ателье по пошиву штор

Оставив пикап, они неторопливо прогуливались по осенним улицам, лакомясь жареным миндалём и сушёной курагой. Прохожие с почтительностью оглядывали дедушку Вилена – такого богатого кафтана они ещё не видывали! Дедушка Вилен отвечал на их взоры благосклонными кивками, а Веронике делал большие значительные глаза. Они купили мороженого в лимонной глазури и сели на лавочку у входа в парк. Девушки, проходя мимо них, надували губки и вытягивали спинки, чтобы произвести впечатление. Но, глядя на их старания, дедушка Вилен стал грустнеть, грустнеть, теребить бант – и, откашлявшись, с некоторым напряжением заговорил:

– Помнишь, внученька, я тебе рассказывал про любовь мою – Катеньку? Которая в падшую женщину превратилась? Так вот, не кончилась на том история… Послушай. После полёта моего в Аргентину долго я мучился и переживал, но время всё на свете врачует, как говорится. Спустя лет пять стали стихать понемногу треволнения любовные. Стал я оживать, папеньке по хозяйству подсоблять, на пастушек поглядывать. А вскоре и с Сашенькой обвенчался, остепенение в мыслях имея. И поверишь ли, внученька, на следующий же день после венчанья стучится ко мне в дверь почтальон и письмом иностранным. Из Аргентины! Распечатываю – а сердце колотится, руки трясутся. Катенька! Пишет: люблю тебя страстно, прости меня, свет мой, всё случившееся было диавольским наваждением, не могу ни дня без тебя помыслить, жажду тебя как свет, как воздух, о приди, судьба моя, о сладость лобзаний, о мучения страсти, о пылкость, умру без тебя! Стою я ни жив ни мёртв, а почтальон вежливо осведомляется, мол, велено ответ передать. Ударила мне тогда обида злая в голову, и отвечал я, что поздно, раньше надо было, что не бывать ответу! И прогнал почтальона. Стиснул зубы, сжёг письмо, выбросил Катеньку из головы и стал к свадьбе готовиться. И поверишь ли, внученька, за день до свадьбы – снова почтальон! И чёрный конверт подаёт. Всем телом дрожа, конверт разрываю… а там похоронка. Пишут её дружки, негры-сутенёры, что отравилась она опием от любви ко мне и вены вскрыла… и на каждой строчке – след слезы размывчатый. Как стоял я, так и упал, внученька. И с минуты той возненавидел и себя, и судьбу злую, и Сашеньку чистую мою!

Швырнув палочку от мороженого в урну, он понуро склонился, поставил локти на колени и взъерошил волосы, испортив лаковый пробор.

– Вот и сейчас не идёт из головы Катенька, когда на девушек молодых смотрю. Можешь ли сделать, внученька, чтобы забыл я её насовсем?

Вероника потянулась к нему, положила руку на плечо и дунула в ухо. Ой! Щекотно! Он вскочил. Ну, хватит сидеть! Пошли! Тебе куда, где ты живёшь? Вероника сказала, что она здесь поблизости. Сама доберёшься? Конечно! Они вместе перешли через улицу, свернули, и дедушка Вилен остановился у арки, ведущей во дворы. А мне, кажется, сюда, сказал он и обратился выходящему из дворов человеку в сером плаще:

– Извините! Здесь раньше было ателье по пошиву штор, вы не знаете, оно ещё работает?

Человек, намеревавшийся было повернуть из арки налево, от этого вопроса вздрогнул, буркнул «не в курсе» и свернул направо, ускорив шаг.

– Я его знаю! – заметила Вероника, – он раньше в нашей школе работал географом, а потом пропал куда-то. Зачем тебе эти шторы, Виля?

– Надо! – дедушка Вилен весело подмигнул Веронике и махнул рукой, прощаясь.

Глава 13. Всеволод Владиславович, географ

1. Замести следы

Поставив портфель между ногами, Всеволод Владиславович расплатился и, ожидая сдачу, надел плащ. Заведующая выбила чек, надменно взглянула в лоток кассового аппарата и попросила подождать – нет мелочи. Гордая осанка, высокая выбеленная причёска. Как парик. Императрица в изгнании. Всегда смотрит вниз – густо подведённые веки – в глаза никогда. Цок-цок, прошла за штору, копается в сумочке. Всеволод Владиславович сдвинулся к зеркалу, одёрнул воротник и расправил шёлковое кашне.  Прошёлся по волосам перламутровой расчёской, равняя пробор, провёл пальцем по бородке, поправил очки. Высокий гладкий лоб с тремя ровными морщинками, ничуть не старящими. Коснулся ближней шторы: синяя ткань, приятный приглушённый цвет, как будто мешковина, но нежнее и тоньше. Интересно, много ли у них заказывают штор, в самом деле? Или они всем отвечают, что сейчас нет в наличии, только под заказ из Италии. А если кто-то готов ждать под заказ? Ждут, ждут, а потом им отвечают, что эту модель сняли с производства. Но должна же быть бухгалтерская отчётность? Цок-цок, заведующая протянула ему несколько ассигнаций и чек. Всегда рады вам! Приходите.