Львы Аль-Рассана - Гай Кей

— Это визит матери? — продолжал Бадир. — Вы приехали, чтобы посмотреть, хорошо ли правитель заботится о ваших детях?

«Эмир понимает, что дело гораздо серьезнее», — подумал Альвар, потому что и сам многое узнал за три месяца. Это был гамбит, начало игры.

— И за этим тоже, повелитель, — ответила Забира Картадская, — хотя у меня нет сомнений относительно вашей заботы о малышах. Однако мой приезд вызван не только материнской любовью. — Ее голос звучал тихо, но ясно, словно у хорошо обученной певицы. — Я приехала, чтобы рассказать об убийстве. Об убийстве сыном своего отца и о последствиях этого убийства.

В саду снова воцарилась почти полная тишина; лишь одна птица продолжала петь над ее головой, ветерок шуршал листьями деревьев, плескалась вода, огибая остров.

И в этой тишине Забира сказала:

— Священное учение Ашара гласит, что убийца отца становится нечистым навечно. Пока он жив, его избегают, его казнят или изгоняют из общества людей, он проклят богом и звездами. Я спрашиваю у эмира Рагозы: может ли такой человек править в Картаде?

— А это так? — эмир Бадир был сибаритом, склонным потакать своим слабостям, но никто никогда не сомневался в его уме.

— Да. Две недели назад Лев Картады был подло убит, а его сын-убийца теперь завладел скипетром и называет себя Альмаликом Вторым, Львом Картады, Защитником Аль-Рассана. — По саду пронесся ропот, так как всех этих подробностей еще не знали: Забира преодолела горы быстрее гонцов. Забира выпрямилась и намеренно повысила голос: — Я приехала сюда, мой повелитель, чтобы умолять вас освободить народ моего любимого города от этого отцеубийцы и цареубийцы. Чтобы вы послали свои войска на запад, выполняя заветы святого Ашара, и уничтожили этого порочного человека.

Снова раздался ропот, подобный порыву ветра в листве.

— И кто же тогда будет править в славной Картаде? — На лице эмира Бадира нельзя было ничего прочесть.

Женщина впервые заколебалась.

— Городу грозит смертельная опасность. Мы узнали, что брат узурпатора — Хазем находится на юге, по ту сторону пролива. Он — фанатик и ищет помощи и поддержки у племен маджритийцев в пустыне. Он бросил открытый вызов отцу, и тот официально лишил его наследства много лет назад.

— Это нам известно, — мягко произнес Бадир. — Это знают все. Но кто тогда должен править в Картаде? — снова спросил он. К этому моменту даже Альвар понял, куда он клонит.

Этой женщине нельзя было отказать в мужестве.

— Вы здесь, в Рагозе, являетесь опекуном двух единственно законных детей короля Альмалика, — ответила она уже без всяких колебаний. — Я официально прошу вас взять этот город именем бога и посадить на трон правителя его сына, Абади ибн Альмалика. И оказывать ему всяческую поддержку и помощь, какую только возможно, до достижения им совершеннолетия.

Так это было произнесено. В открытую. Приглашение захватить Картаду и благовидный предлог для этого.

Джеана, слушавшая с пристальным вниманием, посмотрела поверх головы женщины в черно-красном одеянии и увидела, что Альвар ухитрился проникнуть сюда. Она снова повернулась к эмиру.

Но теперь заговорил визирь, и впервые его низкий голос звучал размеренно и серьезно:

— Я хотел бы знать, если можно, разделяет ли эти мысли и желания слуга, которого вы с собой привели?

Бросив быстрый взгляд на Забиру, Джеана поняла, что женщина не знает ответа на этот вопрос; что она разыграла собственную карту и теперь ждет, что будет дальше.

Она разыграла следующую, необходимую карту.

— Он не мой слуга, — сказала Забира. — Вы знаете, полагаю, кто этот человек. Он благородно согласился сопровождать меня сюда, женщину, у которой дома не осталось защитников и прибежища. Я не смею проявить самонадеянность и отвечать за Аммара ибн Хайрана, господин визирь и милостивый эмир. Никто из людей не посмел бы этого сделать.

— Тогда, может быть, человек, который предстал перед нами в фальшивом наряде слуги, будет настолько самонадеянным, что ответит сам? — Теперь в голосе эмира Бадира появилось некоторое напряжение. «И неудивительно, — подумала Джеана. — Эта женщина подняла ставки в игре чрезвычайно высоко».

Аммар ибн Хайран, которого она поцеловала тогда, в кабинете своего отца, обратил взгляд на эмира Рагозы. Он держался с уважением, но настоящей почтительности в нем не ощущалось. Впервые Джеана поняла, как трудно может быть с этим человеком, если он того пожелает. «И потом, — напомнила она себе еще раз, — он убил халифа, а теперь и другого правителя».

— Милостивейший повелитель, — произнес Аммар ибн Хайран, — я оказался в затруднительном положении. Только что я слышал слова открытой измены моему родному государству Картаде. Мне следовало бы ясно понимать, что делать, но я связан вдвойне.

— Почему? И почему вдвойне? — спросил эмир Бадир раздраженным голосом.

Ибн Хайран изящно пожал плечами. Он ждал. Словно этот вопрос был испытанием — не для него, а для собравшихся в этом саду придворных Рагозы.

Ответил Мазур, визирь:

— Ему следовало убить ее, но он не может напасть на женщину и не может обнажить оружие в вашем присутствии. — В голосе визиря тоже звучало раздражение. — Собственно говоря, ему даже не положено иметь при себе оружие в таком месте.

— Это правда, — мягко ответил ибн Хайран. — Ваши стражники проявили… учтивость. Возможно, чрезмерную.

— Вероятно, они не видели причин опасаться человека с вашей… репутацией, — мрачно пробормотал визирь.

«Удар кинжалом, в каком-то смысле», — подумала Джеана, стараясь успеть уследить за нюансами. Репутация ибн Хайрана отличалась многогранностью, а утренние известия представляли ее в новом измерении. В свете последних событий его никак нельзя было считать безобидным человеком. Особенно с точки зрения правителей.

Аммар улыбнулся, словно смакуя намек.

— Уже давно, — сказал он, на первый взгляд без всякой связи с предыдущим, — не имел я чести беседовать с достопочтенным визирем Рагозы. Что бы ни говорили наши ревнивые ваджи, он по-прежнему делает честь своему народу и великому эмиру, которому служит. По моему скромному мнению.

В этот момент упомянутый эмир, по-видимому, потерял терпение.

— Вам был задан вопрос, — резко произнес Бадир, и все присутствующие в саду внезапно осознали, что, какое бы самообладание и тонкий ум они здесь ни наблюдали, правит всеми только один человек. — Вы на него не ответили.

— Ах да, — откликнулся Аммар ибн Хайран. — Этот вопрос. — Он сложил перед собой ладони. «Интересно, — подумал Альвар де Пеллино, пристально наблюдавший за происходящим, — где находится спрятанное оружие? Если оно есть». Ибн Хайран продолжал: — Госпожа Забира, признаюсь, меня удивила. И не в первый раз, имейте в виду. — Альвар увидел, как женщина перевела взгляд на струящуюся воду.