Лихо. Медь и мёд - Яна Лехчина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассвет – малиново-летний, как ярмарочный леденец на палочке, – застал Чеслава на большаке.
Чеслав шёл по дороге на север, вдающейся в самую глубь его родного Борожского господарства. Дальше лежали другие деревни и сёла, богатые северные города, про которые Чеслав только слышал: про столично-осанистый Борович и весёлый, шумный Торень, в котором господарцы торговали с белёсыми моряками из Льёттланда.
На севере его ждали скалистые берега, и новые люди, и сутолока рынков вместе с царственным покоем кумирен. Тайные знания, нехоженые тропы – и дремучий чёрный лес, где, по слухам, жил колдун со своими учениками.
Глава IX. Не выходи за порог
– Персты, – говорил осанистый мельник, – наказали нам привечать гостей. И мы слушаем их, достопочтенный брат! Проходи, проходи… И племянница твоя пусть проходит.
Это не страшно, твердила себе Ольжана мысленно.
Это совсем не страшно.
Она уже это делала. Она касалась оберегов из чёрного железа, цепей и даже приподнимала колышек, которым башильеры пронзили бы её сердце, если бы узнали, что она колдунья, – хотя, может, её бы просто повесили или сожгли.
Её пальцы покрывал слой застывшего воска – должно хватить. Ольжана робко улыбнулась мельниковой жене, перешагнула порог вслед за Лале и потянулась к подкове, прибитой к дверному косяку.
«Знаете, – рассказывал ей Лале ещё утром, – в Мазарьском господарстве часто вешают подковы из чёрного железа. Будто чёрное железо из любой языческой причуды делает угодный Дланям обряд… Но не думайте, что я против».
Пальцы Ольжаны слегка коснулись подковы.
Горячо-горячо-горя…
Ольжана перевернула руку, суетливо показывая, что на коже нет черноты. Хотя подумала, что от такого жара воск должен был расплавиться.
Показала и тут же убрала – чтобы не вглядывались, что там, на её пальцах. Но никто и не думал её рассматривать: всё внимание занимал Лале. Мельник – видный мужчина с пшеничными усами – привечал его как дорогого гостя: крутился подле, чуть кланялся и торопливо давал указания жене. Это смотрелось смешно и странно. Когда Ольжана впервые увидела мельника на подворье, он показался ей важным и недружелюбным человеком. Она даже успела подумать, что он откажется дать им приют – таким надменным был его первый взгляд.
– Моя Кринушка – хорошая хозяйка, – говорил мельник подобострастно-вежливо, – скоро подаст ужин… Крина! Где вода?
Крина, жена мельника, на взгляд была ровесницей Ольжаны – невысокая, миловидная. Её голову покрывал льняной платок, узлом завязанный сзади, и из-под него на лоб выбивалась тонкая золотая прядь. Крина принесла кувшин, чтобы гости могли омыть шею и руки. Мельник учтиво подвёл Лале к бочке в сенях – и казалось, Лале ничуть не настораживало такое чрезмерное радушие. Он то отмалчивался, то отвечал мельнику рассеянно-вежливо, и Ольжана понимала, что сейчас ему не до этого.
Последние дни хромая нога мучила его особенно сильно, но Лале упрямился и отказывался взять передышку. Он убеждал, что нога не так уж его беспокоит, да и Ольжане безопаснее в его кибитке, чем в птичьем теле. Хотя Ольжана не была в этом уверена: боли Лале усиливались к вечеру, и из-за этого приходилось раньше останавливаться на ночлег. А ведь чем меньше они проезжали днём, тем легче чудовищу было их настичь.
– Спасибо. – Лале обтёр мокрое лицо и слегка улыбнулся.
Он выпрямился и тяжело опёрся на трость, а мельник продолжал тараторить:
– …затопим баню, чтобы вы могли умыться с дороги…
– Баню? – переспросила Ольжана удивлённо. – После захода солнца?
В её краях знали: люди парятся днём, а нечисть – ночью. Если нарушить этот порядок, можно ненароком обидеть того, кого обижать не следует, и кто знает, что будет дальше? То ли обваришься в кипятке, а то ли – задохнёшься.
Мельник окинул Ольжану оценивающим взглядом. Тревожно облизнул губы.
– Не-ет, девица, – засмеялся он, шутливо грозя ей пальцем. Точно Ольжана попыталась поймать его в ловушку. – Мы не верим в языческие предрассудки.
Брови Ольжаны поползли вверх.
Ничего не отвечая, она склонилась над бочкой, а Крина плеснула воды – на удивление, та оказалась тёплой. Умываясь, Ольжана погрузила руки в бочку и незаметно соскоблила воск с подушечек пальцев; обтёрла щёки и шею, промокнула лоб.
Подавая ей полотенце, Крина указала на её руки. Посмеялась:
– Видно, ты очень проголодалась.
– Что, прости? – переспросила Ольжана.
Отметила про себя: хорошо, что мельничиха не начала всматриваться раньше. Увидела бы слой воска на её коже – принялась бы расспрашивать.
– Да пальцы твои, – улыбнулась Крина. – Ты будто их обглодала!
Ах вот оно что.
Ольжана опустила взгляд.
Ногти её были неровно обломаны под корень, а кожу вокруг них она в кровь расковыряла от тревоги.
Сначала Ольжана стыдливо поджала пальцы и спрятала их в складках полотенца. А потом рассердилась. «Знаешь, – могла бы ответить она, – если бы по твоему следу рыскало чудовище, ты бы ещё не такое с собой сделала». Но разве она станет пререкаться из-за такого пустяка?
– Крина! – мимоходом одёрнул муж. – Ну-ка!.. Оставь в покое племянницу господина башильера.
С каким почтением он протянул это «башилье-ера»… Ну конечно. Как Ольжана сразу не поняла? Мельник подобрел, потому что разглядел, что за знак у Лале на шее. Это ведь Мазарьское господарство – здесь иофатское влияние сильно как нигде. Наверное, поэтому они и в баню по ночам ходят без тревоги.
– Да я… ничего… – отмахнулась Крина.
– Кринушка у меня такая любопытная, – доверительно сказал мельник Лале. – Уж не злитесь. Любопытство ведь не порок… И эти – все в мать.
Из комнаты выглядывали двое мальчишек – светло-русых, лет пяти-шести. Они перешёптывались и жадно глазели на прибывших.
– Кыш! – Мельник махнул ручищей. А когда он обратился к гостям, его голос смягчился: – Идёмте, идёмте… Хозяйство у нас скромное… – («Лукавит», – подумала Ольжана; по избе мельника было заметно, что его семья жила в достатке.) – Но чем сможем, поделимся…
Ольжана тихонько села в углу, на который ей указали, и принялась наблюдать за мельником. Тот продолжал суетиться возле Лале, пока его жена накрывала на стол.
– Обыкновенно к нам не заезжают господа из такого важного ордена… Вы здесь по делам, да? Хотя какие дела в наших краях…
Мельник скользнул по Лале цепким взглядом, и Ольжане сразу стало тревожно. Но Лале будто совсем ничего не замечал. Он последовал примеру мельника и сел за стол, но даже это незамысловатое
