Танцы с медведями - Майкл Суэнвик

Она не могла понять, что ей делать, но постепенно успокоилась.

В кармане рубашки у него обнаружилась пустая сигаретная пачка. В ближайшей луже плавала прохудившаяся водостойкая бумага — остатки пяти бесполезных окурков. Пепсиколова предпочла истолковать это как обнадеживающий знак, что она приближается к цели.

И она настороженно двинулась дальше по проходу. Он упирался в верхушку ржавой металлической лестницы, которая вряд ли выдержала бы вес Пепсиколовой. Где-то мерцал свет. Пепсиколова внимательно присмотрелась и различила большое складское помещение, выдолбленное сотни лет назад в гранитной скале.

Кроме того, внизу, на расстоянии примерно двадцати футов от ее укрытия, разворачивалась неуместно уютная сцена. Десяток мужчин сидели кружком на ящиках и шатких деревянных стульях вокруг костерка. Полоса каменной стены у них за спиной была оклеена обоями в цветочек. Слева стояла распялка, увешанная свежевыстиранными штанами и рубахами. Справа лежала поленница, сколоченная из обломков древесины и ломаной мебели. Струйка голубого дыма исчезала в решетке на потолке.

Пепсиколова узнала поселение. Оно принадлежало Дрегам. Кстати, одного из них ей пришлось недавно убить, просто чтобы пройти через чужую территорию. Все они были мужчины (по опыту Пепсиколовой, с любой группой, неспособной привлечь женщину, даже самую завалящую, что-то капитально не так) и имели репутацию жутких психов. Но сейчас они выглядели довольно мирно. Они передавали по кругу кувшин с паленой водкой.

Затем случилось то, о чем она молила Бога: кто-то вытащил сигарету и прикурил. Он хорошенько затянулся и передал сигарету следом за кувшином.

У Пепсиколовой раздулись ноздри. Она вдохнула запах. Это было настоящее зелье!

Что еще лучше, она разглядела увесистую стопку белых пачек, аккуратно сложенных у оклеенной обоями скалы. Значит, у них есть лишний табак. Прекрасно — ведь она имела с Дрегами дело и раньше и всегда вселяла в них обоснованный страх перед своими способностями. Сейчас она могла с ними торговаться.

Удача ей улыбнулась.

Ну а в том, что Бледнолицые выбрали для нападения именно этот момент, была даже некая ирония.

Неожиданно раздался звон металлических труб, которыми стучали друг о друга. Похоже, часовой Дрегов поднял тревогу, ибо мужчины внизу тотчас повскакивали на ноги и взялись за оружие. Рослый Дрег вынул изо рта сигарету и кинул ее в огонь. Аня едва не расплакалась.

Звон резко оборвался. В поселение вбежала ватага Бледнолицых. Их было как минимум по восемь штук на одного сквоттера. Дреги, не будучи трусами, ринулись им навстречу.

Но драка Пепсиколову не интересовала. Она повидала достаточно разборок между бандами и знала, что сторона, имеющая численное преимущество (как Бледнолицые в данном случае), неизбежно победит. Однако она находила обнадеживающим тот факт, что Дреги вообще сражались. Дреги были наемниками, которые быстро усвоили, что врага можно обменять на сигареты, и проявляли безжалостность в поставке подобных пленников. Так они накопили целое состояние. Что в свою очередь и по крайней мере временно покупало им свободу.

«Ну и ну, — подумала Пепсиколова, — а табак вроде бы вреден для здоровья».

Поначалу преимущество было на стороне Дрегов. Они вооружились самодельными клинками и металлическими трубами. Кто-то размахивал чем-то вроде пистолета. Вспышка пороха, и Бледнолицый рухнул наземь.

Но и нападающие были не лыком шиты. Трое тащили устройство, напоминавшее перевернутый опрыскиватель: прозрачный баллон, у которого емкость размещалась наверху, а раструбы присоединены снизу. Внутри емкости содержался мелкий черный порошок. Если надавить на емкость, раструбы выпускали клуб сухого дыма.

Вероятно, это был новый наркотик. Или такая доза веселой пыли, что накрыло бы даже устойчивых к ней Дрегов. В любом случае те, кто вдохнул ее, теряли всякое желание драться. Через пару минут битва завершилась. Счастливо улыбающихся сквоттеров погнали прочь. Трое Бледнолицых были убиты. Их тела оставили там, где они упали.

Но, прежде чем уйти, Бледнолицые собрали пожитки Дрегов и швырнули их в очаг. Он вспыхнул, как пионерский костер, и жаркие языки жадно лизали почерневший потолок.

И в это адское пламя они швырнули сигареты.

Весь драгоценный дым с ревом уносило в вентиляцию.

13

Наконец-то бесценные Жемчужины были готовы броситься — грациозно, разумеется, — к ногам своего благородного жениха.

Почти.

Неандертальцы тянули жребий, кому коротать время снаружи гардеробной, а кому находиться внутри, служа красавицам и выполняя их приказы вроде «подай-принеси». Энкиду, Беовульф, Кулл и Гаргантюа проиграли. Они в легком оцепенении наблюдали, как дорогие ткани, меха и кожа тонкой выделки летали по комнате. Натягивались и сдергивались шелковые чулки, покрывались слоями помады губы, завивались ресницы, полировались, покрывались лаком и вновь полировались ногти, взбивались и расчесывались волосы, распылялись духи, счищались пемзой воображаемые шероховатости.

— Кхм, может, нам лучше выйти, — промямлил Беовульф, когда Евлогия принялась наносить румяна на соски Евфросиньи. — В смысле, вы понимаете… поскольку мы мужчины и все такое.

— Ой, вы не считаетесь! — Евлогия отложила кисть. — У меня уродливые локти? Только честно.

— Вы совершенны с ног до головы, барышня. А эта суета вообще ни к чему. Кто угодно влюбится в вас с первого взгляда.

— Ты — душка. А сам-то ты как думаешь?

Жемчужины действовали весьма решительно. Конечно, у них имелись огромные преимущества перед другими женщинами. Но первое впечатление важно, поэтому они так яростно и прихорашивались для великого князя Московии. Они хотели быть одновременно целомудренными и распутными, загадочными и прямолинейными, безыскусными и возвышенными, немного застенчивыми, сильными и легко подчиняемыми, порывистыми и холодными, покорными и страстными, пресыщенными, неиспорченными, благоуханными, ненадушенными, подобострастными и дерзкими. А самым главным дополнением являлась изрядная доза невинности. Та невинность, которая втайне жаждет, чтобы ее научили всем развратным и грязным штучкам, которые мужчина может проделать с женщиной. Или в их случае с шестью.

Поэтому цель была сложной, но для них — вполне достижимой.

— У меня в этом наряде попа толстая?

— Нет-нет. Хотя да, но в хорошем смысле.

— Я так выгляжу распущенной?

— Да. Но не в хорошем смысле.

— Я смотрюсь в этом так, словно напрочь потеряла голову?

— Гм… в хорошем смысле или нет?