Рассказы и сказки - Ицхок-Лейбуш Перец

Ел он не торопясь, без жадности, не так, как едят обжоры. Он ел медленно, скромненько, почти играючи. Он не спешил. Пусть себе мышонок поживет еще секунду, еще секунду, пусть себе еще побегает, потрепещет, пусть исповедуется в грехах. Благочестивый кот никогда не спешит.

Когда принесли в дом первую певчую птичку, кот тотчас же проникся к ней глубокой жалостью.

— Такая красивая, милая, крошечная пташка, и не удостоится царствия небесного! — стонал он.

Да и как может она удостоиться царствия небесного?

Во-первых, она совершает обряд омовения по-немецки, по-новомодному, купаясь всем тельцем в чашке с водой.

Во-вторых, как только ее посадили в клетку, она тотчас же взъерепенилась… Хоть она и юная и нежная, а наверное уже больше думает о динамите, чем о религиозно-нравственном чтении.

И, наконец, это пение, это дерзкое, разгульное пение, да еще с присвистываньем. А эти смелые, открытые взгляды прямо в небо; эти бунтовщические попытки вырваться из клетки; эти порывы к грешному миру, к вольному воздуху, к открытому окну!

Случалось ли хоть когда-нибудь, чтобы кота сажали в клетку? Слышал ли кто, чтобы кот когда-нибудь насвистывал песню, да еще так дерзко, так бесшабашно?..

"А жалко, — плачет благочестивое сердце в груди благочестивого кота. — Ведь все-таки живое существо, наделенное душой, божественной искрой!"

У кота набегают слезы на глаза.

"И все несчастье в том, — размышляет он, — что грешное тельце так прекрасно. Поэтому для птички мирские удовольствия так притягательны, поэтому и дух зла в ее сердце так силен.

Да и как может устоять против ужасного и сильного духа зла такая крошечная, такая приятная пташечка?

И чем дольше она живет на свете, тем больше она грешит, тем страшнее наказание, которое ждет ее на том свете…"

А-а-а!

В душе благочестивого кота сразу вспыхнул священный огонь. Кот вскочил на стол, где стояла клетка с птичкой; и…

По комнате уже летят перышки…

Кота побили. Побои он принял смиренно. Он набожно простонал, плаксиво промяукал исповедь…

Больше грешить он уже не будет.

Кот понял, за что его побили. Побили его за то, что он засорил комнату перьями и оставил на скатерти кровавые пятна.

Да, подобные приговоры надо выполнять чисто, тихо и благочестиво, так, чтобы ни одно перышко никуда не залетело, чтобы ни одна капля крови не была пролита.

И когда купили и принесли в дом вторую певчую птичку, кот задушил ее уже тихо и осторожно и проглотил вместе с перьями.

Кота секли.

И только теперь кот, наконец, понял, что главная суть не в раскиданных перьях и не в кровавых пятнах на скатерти, а в чем-то совершенно другом.

Тайна заключается в том, — понял кот, — что нельзя убивать, что следует любить и прощать, что не казнями и мучениями можно исправить грешные души.

Надо обращать на путь истинный, поучать, говорить к сердцу.

Покаявшаяся канарейка может достигнуть таких высоких ступеней благочестия, до которых не добраться самому благочестивейшему коту…

И чувствует кот, что в его груди сердце трепещет от радости. Покончено со старыми жестокими временами! Покончено с кровопролитием!

Милосердия, милосердия и еще раз милосердия!

И с чувством глубокой жалости и милосердия приблизился кот к третьей канарейке.

— Не бойся меня, — говорил он ей таким мягким голосом, какой вряд ли исходил еще когда-нибудь из кошачьего горла. — Ты грешна, но я не причиню тебе никакого зла, потому что я жалею тебя.

Я даже клетки твоей не открою, даже не прикоснусь к тебе.

Ты молчишь? Хорошо, пташечка. Чем петь разгульные песни, лучше молчать.

Ты трепещешь? Еще лучше. Трепещи, трепещи, дитя мое, но не предо мною, а перед всевышним.

И если бы ты осталась такою навеки — молчаливой, скромной и трепещущей!..

Я помогу тебе трепетать. Я дохну на тебя смирением и благочестием!. И с моим дыханием пусть проникнет вера в твою душу, богобоязнь во все твое существо, покаяние в сердечко твое…

И чувствует кот, как хорошо, как приятно прощать, как хорошо и радостно дышать на другого своим благочестием. И растет и ширится благочестивейшее сердце в груди благочестивейшего кота.

…Но канарейка не может жить в атмосфере кошачьего дыхания.

Она задохлась…

Стекляшка

1915

Перевод с еврейского Я. Левина.

Жил-был в заброшенном местечке в захолустьи золотых дел мастер, ювелир. И был этот ювелир замечательным искусником в своем деле, золотые руки имел, в своем ремесле виртуозом был. О мастерстве его никто и не догадывался: ни сам он, ни его заказчики. Сидел это он и изготовлял разные украшения для обывателей местечка: сережки, перстни, обручальные кольца и еще всякую всячину, — едва ему на жизнь хватало!..

Прославился он не сразу и совсем случайно. Довелось как-то жителю того местечка выдать дочь свою замуж на сторону, за городского богача. Отправились в город свадьбу справлять, и изделия золотых дел мастера попали, таким образом, повыше. Богач этот кое-что смыслил в драгоценностях, ведь как-никак он купец, видел свет; залюбовался он ими: "ах-ах!" И пошла о золотых дел мастере слава в том городе. Стал он оттуда заказы получать, а со временем и вовсе перебрался в город: уж очень у него много заказчиков появилось…

Ну ладно! И вот к одному из городских богачей приехал как-то помещик, — по торговым ли делам, по случаю ли какого-то семейного торжества, или просто так — на субботу, фаршированной рыбы отведать. Стол сервирован, семья разнаряжена… Помещик, разумеется, еще лучше разбирается в драгоценностях. Вошел он, и сразу же бросилась ему в глаза какая-то брошь.

— Где куплена? Кто делал?

И про золотых дел мастера узнали уже и в помещичьих кругах…

Как известно, каждый губернатор устраивает ежегодно бал для губернской знати. Так уж заведено. Устроил такой бал и губернатор этой губернии. Съехались помещики, их жены, дочери; щеголяют в украшениях, изготовленных нашим золотых дел мастером. Увидал губернатор кольца, брошки, ожерелья и поразился: в жизни не видал он еще такой работы.

— Чья это работа?

— Такого-то и такого.

— Вот как?..

На следующий же день послал он за золотых дел мастером — и тот сразу же стал своим человеком в доме губернатора…

Прибыл как-то для обследования губернии очень важный царский сановник. Надо его, разумеется, встретить, как и подобает, хлебом-солью да на подносе. Кто изготовит поднос? Понятно, наш золотых дел мастер. Попал этот поднос в столицу. И пошла о нем слава по всей столице…

А тут произошла такая история: скончался старый царь. На престол вступил новый. Старую корону отправили в царскую