Сын - Ю Несбё

Но внизу никого не оказалось.

– А это для чего? – спросил Симон, проходя мимо кладовок, у которых вместо стен были стальные решетки.

– Да так, – ответил мужчина. – Собака здесь живет. Матрацы хранятся, как видите.

Запах стал еще сильнее. Девочки должны были быть здесь совсем недавно. Черт, они опоздали. Но с этих матрацев можно собрать образцы ДНК. Хотя что это доказывает? Что кто-то лежал на матрацах, которые сейчас находятся в подвале.

Удивительнее было бы, если бы на старых матрацах не нашли ДНК. У них ничего не было. Только несанкционированное проникновение. Черт, черт.

На полу у одной из дверей Симон заметил маленькую спортивную туфельку.

– Куда ведет эта дверь?

Мужчина пожал плечами:

– Всего лишь на парковку.

«Всего лишь». Он пытался подчеркнуть, насколько неважная это дверь. Точно так же он подчеркнул, что ему хотелось бы, чтобы Кари тоже вошла в дом.

Симон подошел к двери и распахнул ее. Слева он увидел белый грузовик на асфальтированной дорожке, втиснутой между стеной дома и забором соседнего строения.

– Для чего используется этот автомобиль? – спросил Симон.

– Я электрик, – сказал мужчина.

Симон сделал несколько шагов назад, наклонился и поднял туфельку с пола подвала. Тридцать шестой размер, наверное. Меньше, чем у Эльсе. Он сунул в нее руку. Туфелька еще хранила тепло. С того момента, как кто-то потерял ее, не могло пройти больше нескольких минут. В тот же миг он услышал звук. Приглушенный, далекий, но легко узнаваемый. Лай. Симон пристально посмотрел на грузовик. Внезапно он получил удар в бок и, заваливаясь, услышал крик мужчины: «Уезжай! Уезжай!»

Симон перевернулся и направил на мужчину пистолет, но тот уже упал на колени и сложил руки за головой, сдаваясь. Двигатель грузовика завелся, заработал на больших оборотах так громко, что даже завизжал. Симон перевернулся на другой бок и увидел головы в кабине. Очевидно, до этого люди в ней лежали и прятались на сиденьях.

– Стоять! Полиция!

Симон попытался встать на ноги, но испытал жуткую боль, – наверное, мужчина сломал ему ребро. И прежде чем он прицелился, грузовик начал движение и пропал из его поля зрения. Черт бы…

Раздался удар и звук разбившегося стекла.

Шум двигателя затих.

– Оставайся здесь, – сказал Симон, со стоном поднялся на ноги и, хромая, вышел из дверей.

Грузовик стоял. Из кузова раздавались громкие крики и дикий собачий вой.

Но для помещения в архив памяти Симон сделал моментальный снимок другой картины, той, что находилась перед грузовиком: Кари Адель в длинном кожаном пальто стоит в свете передних фар грузового автомобиля без лобового стекла, рукоятка дробовика на локте, рука поддерживает еще дымящееся дуло.

Симон прошел вперед вдоль борта грузовика и распахнул дверцу кабины:

– Полиция!

Мужчина, сидевший внутри, не ответил, он просто смотрел вперед, словно пребывал в шоке, по лицу его струилась кровь. На коленях у него лежала куча осколков. Несмотря на боль в боку, Симон вытащил мужчину из кабины и бросил его на землю.

– Мордой в асфальт, руки за голову! Немедленно!

Он обошел грузовик и повторил всю процедуру с апатичным пассажиром кабины.

После этого Симон и Кари подошли к дверцам кузова. Они слышали, как собака заливается лаем и бьется внутри. Симон схватился за ручку, а Кари встала прямо перед дверцей с дробовиком наперевес.

– Судя по всему, псина большая, – предупредил Симон. – Может, тебе лучше отойти на метр назад?

Она кивнула и последовала его совету. Тогда он открыл дверцу.

Белый монстр вылетел из машины и, оскалив пасть, полетел прямо на Кари. Это произошло так быстро, что она не успела выстрелить. Зверь повалился на землю перед ней и остался лежать.

Симон удивленно посмотрел на свой дымящийся пистолет.

– Спасибо, – сказала Кари.

Они повернулись к машине. Из кузова на них смотрели большие глаза на испуганных лицах.

– Police[30], – сказал Симон. И добавил, когда увидел по выражению лиц, что это сообщение не воспринято как безусловно хорошее: – Good police. We will help you[31].

Затем он достал телефон, набрал номер, приложил аппарат к уху и посмотрел на Кари:

– Можешь позвонить в Операционный центр и попросить прислать пару патрульных машин?

– А вы кому звоните?

– Прессе.

Глава 30

За холмом Энерхауг начал подниматься рассвет, а журналисты все еще фотографировали девушек, кутавшихся в выданные им шерстяные одеяла, и беседовали с ними. Кари приготовила им чай на кухне. Три журналиста собрались вокруг Симона и пытались выжать из него как можно больше деталей.

– Нет, мы не знаем, есть ли в деле другие фигуранты, помимо арестованных здесь сегодня ночью, – повторил Симон. – И да, мы действительно провели операцию по этому адресу после получения анонимного сообщения.

– Была ли необходимость лишать жизни невинное животное? – спросила журналистка, кивая в сторону чудовища, которое Кари прикрыла одеялом, взятым в доме.

– Оно напало, – сказал Симон.

– Напало? – фыркнула журналистка. – Двое взрослых людей против одной маленькой собачки – вы могли бы поступить иначе.

– Расставание с жизнью всегда печально, – сказал Симон и, понимая, что продолжать не стоит, все же не смог удержаться: – Но если принять во внимание, что предполагаемая продолжительность жизни собаки обратно пропорциональна ее размеру, то, заглянув под одеяло, вы поймете, что этой собаке так или иначе оставалось недолго.

Сталсберг, пожилой журналист, пишущий о преступности, был первым, кому позвонил Симон. Сейчас он улыбнулся.

Один из полицейских внедорожников взлетел на холм и припарковался за патрульной машиной, на которой все еще не была отключена мигалка, что вызывало раздражение Симона.

– Впрочем, вместо того чтобы расспрашивать меня, предлагаю вам поговорить с самим начальником.

Симон кивнул в сторону внедорожника, и журналистка развернулась. Редкие волосы высокого худого человека, вышедшего из машины, были зачесаны назад, а на носу сидели прямоугольные очки без оправы. Он выпрямился и удивленно посмотрел на устремившихся к нему журналистов.

– Поздравляю с арестами, Парр, – произнес Сталсберг. – Можем ли мы получить комментарий к новости о том, что вы, кажется, решили наконец взяться за проблему торговли людьми? Вы бы могли назвать это прорывом?

Симон стоял, сложив руки на груди, и смотрел в холодные глаза Понтиуса Парра. Начальник полиции почти незаметно кивнул, а потом перевел взгляд на собеседника:

– Это в любом случае важный шаг в борьбе, которую полиция ведет против торговли людьми. Мы уже заявляли, что этой проблеме будет отдан приоритет, и, как видите, наша расстановка приоритетов приносит плоды. Поэтому остается только поздравить комиссара Кефаса и его коллег.

Парр перехватил Симона по дороге к машине.

– Какого черта ты тут творишь, Симон?

Вот к этой особенности своего старого товарища Симон никак не мог привыкнуть: интонация и высота его голоса никогда не менялись. Он мог быть глубоко удовлетворен или разъярен, но говорил совершенно одинаковым тоном.

– Делаю свою работу. Ловлю всяких плохих людей.

Симон остановился, засунул пакетик табака под верхнюю губу и протянул коробочку Парру, закатившему в ответ глаза. От этой старой шутки Симон никогда не уставал: Парр ни разу в своей жизни не жевал табак и не выкурил ни одной сигареты.

– Я говорю вот об этом цирке, – сказал Парр. – Ты плюешь на прямой приказ не вторгаться в дом, после чего вызываешь всю прессу. Зачем?

Симон пожал плечами:

– Подумал, что хорошее освещение в прессе иногда не помешает. К тому же здесь не вся пресса, а только те, кто был на ночном дежурстве. И как удачно мы с тобой договорились, что выводы сотрудника полиции на месте являются определяющими. Если бы мы не вошли в дом, то не нашли бы девушек: их собирались увезти.

– Вот что меня интересует: как ты узнал об этом месте?

– Эсэмэс-сообщение.

– От?

– Анонимное. Номер не зарегистрирован.

– Используй телефонную компанию, чтобы отследить телефон. Найди информатора как можно скорее, и мы проведем допрос и узнаем что-нибудь еще. Потому что, если я не ошибаюсь, от арестованных здесь мы ни слова не добьемся.

– Вот как?

– Это мелкая рыба, Симон. Они знают, что большие рыбы приплывут и сожрут их, если они не будут держать рот на замке. А мы ведь хотим поймать больших, не так ли?

– Конечно.

– Хорошо. Послушай, Симон, ты меня знаешь, и знаешь, что я иногда считаю себя совершенством, и…

– И?

Парр кашлянул и покачался с пяток на носки, как будто собирался оттолкнуться:

– И твоя оценка сегодняшней ситуации была вернее моей. Я не забуду об этом на следующем перепутье.

– Спасибо, Понтиус, но, когда мы доберемся до следующего перепутья, я уже выйду на пенсию.

– Это правда, – улыбнулся Парр. – Но ты хороший полицейский, Симон, и всегда им был.