Игры Сатурна. Наперекор властителям - Пол Андерсон

— Ну…

— Вовсе неблагоразумно терпеть неудобства.

— Благоразумно, если есть возможность с ними мириться. Она сидела слишком прямо, чтобы ей было удобно на диване, который принимал форму человека.

— Думаешь, я не смогу?

В замешательстве она отвела от него взгляд и посмотрела на экран, на котором плавала цветная композиция. Губы ее сжались.

— Почему ты переключил экран с внешнего вида?

— Я заметил, что тебе он не слишком-то нравится, — он присел рядом с ней. — Что ты будешь пить? У нас на удивленье разнообразные припасы.

— Включи его.

— Что?

— Изображение внешнего вида. Ее ноздри раздувались. — Мне от этого не лучше.

Он развел руками. Корабль увидел его отчаянный жест и повиновался. Космос ринулся на экран, пронизанный звездами, за исключением тех мест, где были штормовые облака темной туманности впереди. Он услышал, как у Грейдал перехватило дыхание, и поспешно сказал:

— Поскольку тебе незнакомы наши напитки, я предлагаю молочные коктейли. Они терпкие, слегка сладкие…

Она резко кивнула. Глаза ее были прикованы к экрану. Он наклонился ближе, улавливая ее легкий теплый запах, не совсем похожий на запахи других женщин, которых он знал, хотя разница была слишком незначительной, чтобы ее назвать словами.

— Почему этот вид так тебя беспокоит? — спросил он.

— Своей странностью. Одиночеством. Это так непохоже на родную Вселенную. Я чувствую себя покинутой и… — Она набрала в легкие побольше воздуха, с усилием приняла отрешенный вид и сказала тоном исследователя: — Возможно нас беспокоит черное небо, потому что у нас совершенно отсутствует то, что вы называете ночным видением. — Послышалась нотка беспокойства: — Чего еще у нас нет?

— Ты говорила мне, что ночного видения на Кирка-санте не требуется, — успокоил ее Лори. — И эволюция там происходит быстрее. Процессы появления нового так же быстры, как и процессы отмирания старого. Я знаю, что у вас, например, больше физической силы, чем у ваших предков. — Из стены появился поднос с двумя стаканами, — А, вот и напитки.

Она понюхала свой.

— Пахнет приятно, — сказала она. — Но ты уверен, что тут нет ничего, к чему бы у меня возникнет аллергия?

— Сомневаюсь. Ведь у тебя не было аллергической реакции ни на что, что ты пробовала на Сиреви, не так ли?

— Нет, за исключением того, что мне все казалось слишком пресным.

— Не беспокойся, — широко улыбнулся он. — До того как мы расстались, твой отец позаботился о том, чтобы подарить мне одну из ваших солонок. Она — на обеденном столе.

…Джаккарви обследовала ее содержимое. Кроме натрия и хлористого калия, содержание которых на Киркасанте было заметно меньше, чем на любой средней планете, но не настолько уж незначительное, чтобы возникли какие-то осложнения, в смеси присутствовал еще ряд других солей. Соотношение редких окислов, а особенно мышьяка, вызывало удивление. Обычный человек, который проглотит последний элемент в таком количестве, потеряет сразу несколько лет своей предполагаемой продолжительности жизни. Несомненно первые поколения спасшихся тоже страдали, когда сначала не обнаружили ничего подходящего. Но к настоящему времени их наследники были так хорошо приспособлены, что пища им не казалась вкусной без некоторого количества триоксида мышьяка.

— Нам бы не пришлось проявлять такую осторожность… мы бы знали заранее, что вам можно, а чего нельзя… если бы вы позволили осуществить хромосомный анализ, — намекнул Лори, — Лаборатория на борту этого корабля может спокойно сделать это.

Ее щеки стали отливать медью более чем обычно. Она нахмурилась.

— Мы отказались от этого раньше, — сказала она.

— Осмелюсь спросить почему?

— Это… нарушает закон о неприкосновенности. Люди — не подопытные животные.

Он сталкивался с подобными заявлениями и раньше, под всяческими предлогами. Для киркасантянина, — по крайней мере для представителя клана Хорокан, а на планете были и другие кланы — тело является цитаделью для «эго», которое по закону неприкосновенно. Чувство, так глубоко заложенное, что некоторые даже не осознавали его, должно было привести к формированию решительных, а зачастую довольно холодных личностей. Это приостановило, если и вовсе не остановило развитие медицины. Но положительной стороной всего этого было то, что оно воспитывало достоинство и привычку полагаться только на себя, и это было причиной того, что эта цивилизация была свободна от профессиональных медицинских сплетен, профессиональной медицинской литературы и психоанализа.

— Я не согласен, — сказал Лори. — Ведь это касается только научной информации. Что личного в строении ДНК?

— Ну… возможно. Я подумаю об этом. — Грейдал явно пыталась уйти от этой темы. Она глотнула свой напиток, улыбнулась и сказала: — М-м-м-м, действительно благородный вкус.

— Надеюсь, тебе понравится. Мне нравится. У нас есть такой обычай в Сообществе. — Он коснулся ее стакана своим.

— Очаровательно. А у нас, когда хорошие друзья собираются вместе, пьют половину того, что у них в бокалах, а потом обмениваются ими.

— Можно?

Она снова покраснела, но на этот раз от удовольствия.

— Конечно. Ты делаешь мне честь.

— Нет, это для меня честь, — продолжал Лори совершенно искренне. — То, что сделал твой народ — великолепно. Каким неоценимым вкладом будете вы своему народу!

Улыбка ее исчезла.

— Если бы мы только смогли его найти.

— Обязательно.

— Думаешь, мы не пытались? — Она сделала еще глоток своего коктейля. Очевидно, он с непривычки ударил ей в голову. — Мы же не вслепую летели. Пойми, «Макт» — не первый корабль, который покинул солнце Киркасанта. Но те, которые были первыми, летали только к ближайшим звездам, звездам, которые были видны с нашей родной планеты. А их много. Мы даже и представить себе не могли, что их так много в Облачной Вселенной, спрятанной от глаз и приборов, на расстоянии нескольких световых лет от нас. Мы, команда нашего корабля, намеревались сделать следующий шаг. Всего только следующий шаг. Всего лишь попасть за ту систему солнц, которую мы могли видеть из системы Киркасанта. Мы могли бы найти обратный путь домой без всяких осложнений. Конечно, мы верили, что сможем! Нам нужно было всего лишь ориентироваться по тем планетам, которые были уже нанесены на карту на границе восприятия наших приборов. Поскольку мы были рядом с ними, знакомая нам часть Вселенной оттуда была видна.

Она повернулась к нему лицом, сжимая до боли руки и говорила с отчаяньем в голосе:

—Одного мы не знали — мы не знали, что эти карты были неточны. Абсолютные величины, а следовательно, и расстояния и относительное местоположение этих звезд на границе видимости… не были определены настолько хорошо, как казалось нашим астрономам. Слишком много тумана, слишком много блеска, все совсем не так, как ожидалось. Понимаешь? И вот поэтому, неожиданно, наши таблицы оказались совершенно бесполезными. Мы думали, что сможем идентифицировать некоторые планеты. Но мы ошибались. Для того, чтобы подлететь к ним, мы полагали, что должны пролететь определенное пространство и попасть туда, куда хотели… но мы летели, летели, летели, все безнадежней с каждым днем, с каждым бесконечным днем…

— Почему ты думаешь, что мы сможем найти наш дом?

Лори, который уже слышал эти подробности раньше, тянул время, восхищаясь ею и взвешивая свой ответ. Он глотнул своего напитка, позволяя кислоте разлиться по нёбу, а алкоголю слегка успокоительно разогреть его тело, прежде чем он сказал:

— Я могу попытаться. У меня есть такие приборы, которые твой народ еще не изобрел. Инерционные приводы, например, которые работают от гиперпривода, так же как и от естественного ускорения. Не теряй надежды. — Он помолчал, — Я допускаю, что мы можем потерпеть неудачу. В этом случае что вы будете делать?

Прямой вопрос, который мог бы многих женщин довести до слез, заставил ее обратить все в шутку. Она подняла голову и сказала — в ее словах сквозило высокомерие:

— Ну, мы можем еще много чего сделать, и я не думаю, что мы ни на что уж не способны.

«Хорошо, — подумал он, — она происходит ни от чего иного, как от племени спасшихся людей. Для нее естественно смотреть неприятностям в лицо и преодолевать их».

— Я уверен, что вы прекрасно справитесь, — сказал он. — Но вам потребуется время, чтобы привыкнуть к нашему образу жизни, а возможно он для вас будет не таким уж и легким, но…

— Что представляют собой ваши браки? — спросила она.

— Что? — у него отвисла челюсть.

Он решил, что она не так уж и пьяна. Слегка навеселе, что, да еще и окружение — веселая музыка, запахи и феромоны в воздухе просто слегка растормозили ее. Охотник, который был внутри нее, вырвался наружу и бросился в атаку на то, что больше всего ее волновало. Но основная сдержанность осталась. Она смотрела прямо на него, но лицо ее пылало, когда она сказала: