Принц и пилигрим - Мэри Стюарт

Просторную комнату заливал солнечный свет, окна выходили на заливные луга и мельницу. Меблировка сделала бы честь дому владетельного лорда — впрочем, таковым аббат и являлся, ибо приходился кузеном какому-то из мелких королей Уэльса. На окно пошел превосходный рог, а тканые драпировки изумляли искусством работы. Лишь снабженный подушками аналой да висящий над ним крест напоминали о том, что здесь монастырские покои.

Александр поклонился, произнес подобающие слова приветствия.

Старик улыбнулся и указал гостю на кресло, поставленное между кроватью и окном.

— Дочь говорит, вы сын Бедуина Корнуэльского? Помню такого. Я-то с ним не встречался, но отзывались о нем всегда хорошо. Таким отцом всякий вправе гордиться. Я так понимаю, матушка ваша еще жива?

И вот Александр заново пересказал историю об убийстве отца и об их бегстве от двора короля Марка. И о том, как мать его поклялась, что в один прекрасный день сын отомстит за отца.

— Так за этим вы и отправились в путь?

— Не совсем так, сэр. Я бы, конечно, поехал, но матушка не позволила. Не то чтобы ее любовь и скорбь по отцу стихли с годами, но… она сказала, что с тех пор в Британии многое переменилось. Есть иные способы призвать на голову короля Марка позор и, возможно, смерть. Мать не отпустила меня в Корнуолл, но велела скакать в Камелот и представить дело на суд верховного короля.

— Ах вот, значит, почему вы едете на север через Регед? — отозвался герцог, улыбаясь. — Нет же, мальчик мой, я знаю, зачем вы здесь. Я уже наслышан от дочери о вашем пребывании в Темной башне — настолько, насколько вы сочли нужным ей о том рассказать. Только не думайте, что я забросаю вас камнями! Некогда, давным-давно, я сам был молод и натворил немало греховных глупостей, о которых теперь и вспоминать не хочу… Но сдается мне, даже через зло Господь направляет нас на должный путь.

Герцог умолк и откинулся на подушки, словно в изнеможении, но едва Александр поднялся, собираясь уходить или кликнуть монахиню, что дожидалась снаружи, Ансерус предостерегающе поднял руку.

— Нет же, все в порядке. Я не устал, просто медлителен сделался. И на слова не скор, как сами вы слышите, и на мысли тоже. Мне говорят, что со временем это пройдет, да только боюсь, что роскошь эта — время, то есть, — не для меня.

Тут Александр попытался возразить, но герцог с улыбкой покачал годовой.

— Спасибо, конечно, да только я не о смерти толкую. До того я собираюсь еще многое успеть! А говорю я про сегодня и про сейчас и о том, что должно сделать вот сейчас, немедленно, а я, увы, не в состоянии! — Ансерус вдохнул поглубже и, словно это прибавило ему сил, кивнул довольно живо и решительно. — Да, мне нужно многое сказать вам, принц Александр, и о многом спросить. Но сперва не нальете ли вы вина? Оно вон там, на столе, и да, пить мне можно, иначе, уверяю вас, моя кроткая доченька держала бы его под надежным замком… Благодарствую. Выпейте и вы со мною. А теперь присаживайтесь, если угодно, и расскажите мне всю эту историю, кою уже поведали моей дочери. Может, мне вы откроете больше, чем ей? Я должен знать все, от начала до конца. Дело это затрагивает меня куда ближе, чем вы думаете.

Так что Александр снова пересказал все свои приключения, на сей раз и не пытаясь чего-либо скрыть. Нужно помнить, что юноша никогда не знал ни совета, ни даже общества отца. И теперь он вдруг обнаружил, что говорит куда свободнее, чем даже с Барнабасом в Крайг-Ариане. По мере того как юноша рассказывал, герцог то и дело вставлял вопрос-другой, так что, когда принц наконец умолк, никаких недоговоренностей промеж них не осталось.

Герцог Ансерус сразу перешел к главному, точно так же, как и Алиса.

— Эти «советы» королевы Морганы. Вы помните всех, кто был с нею?

— Думаю, да. Я не всех знал по именам, лишь ближайших ее сообщников, тех, что в восточной башне, да.

— И вы слышали имя Мадока.

— Да, сэр. Правда, только однажды, когда граф Ферлас беседовал с королевой.

— Значит, в Темной башне его не было?

— Нет, сэр. Но я так понимаю, что прежде там бывал и он. Он уехал на север по какому-то делу королевы. Понятия не имею по какому; я знаю лишь то, что сказал Ферлас. Но не на поиски Грааля, это точно. Эта миссия — для глупцов, не представляющих никакой ценности, — горько докончил Александр.

— Ну что ж, — улыбнулся Ансерус, — вот вам один глупец, который сумел-таки отрешиться от собственного безрассудства, а ведь когда то же самое произошло со мною, я был на много лет старше вас! Право же, мальчик мой, забудьте об этом! Думаю, теперь для вас все изменится. Налейте мне еще вина и, будьте так добры, выслушайте, о чем я вас попрошу.

Александр послушно подлил больному вина. Старик откинулся на подушки и помолчал немного, вертя в руках кубок: пальцы его двигались неспешно и казались совсем хрупкими, однако ничуть не дрожали. Когда же он заговорил, казалось, что и голос его вдруг окреп.

— Вы будто бы сказали моей дочери, что, хотя вы через обет и клятву посвятили себя двум разным миссиям, ни тем ни другим путем дальше следовать не можете. Один из них — неразумие, утверждали вы, а второй — грех.

Герцог умолк, пригубил вина, затем отставил кубок в сторону.

— Что до пути греховного, эту миссию поручила вам ведьма, жаждущая завладеть силою, на которую у нее нет ни тени права. Так что об обете своем вы можете забыть, и забыть с честью. Ибо даже если бы вас не заставили дать клятву при помощи обмана и колдовских зелий, нельзя с честью совершать грех вынужденный. Вы меня понимаете?

— Да, сэр.

— Что до второго пути: клятва мести принесена вашей матушкой много лет назад и теперь принуждает вас уничтожить убийцу вашего отца; так и о ней тоже вы вправе позабыть.

— Сэр, как можно? Разве это не священный долг, пусть даже…

— «Мне отмщение, Я воздам» [2],— мягко процитировал герцог.

— Сэр, если вы под этим разумеете, что я должен оставить этого дьявола Марка в покое, предоставив Господу вершить свой суд…

— Господь уже нанес удар свой. Вот что я разумел. Весть достигла меня, едва мы сошли с корабля. Король Марк прикован к постели недугом, и все говорят, что он не доживет до конца года. Вам нет нужды ему мстить. И от этого обета вы тоже освобождены, и с честью.

Александр глядел на собеседника во все глаза, не говоря ни слова.

Позже придут облегчение, радость, окрыляющее ощущение свободы, но сейчас освобождение словно создало пустоту.

В мыслях его эхом отдавался вопрос: что теперь?

Ехать ли ему искать Друстана в унылых северо-восточных краях, и зачем бы, если Марк умирает?