В любви и на войне все средства хороши! Книга 2 (СИ) - Ведуница Ирина

Вот и решение всех моих проблем, душевных метаний и сердечных склонностей. Никакой слабости и потакания капризам тела. Теперь Рона и близко к себе подпускать нельзя, если я не хочу, чтобы эта чудовищная ошибка испортила жизнь нам обоим.

Аннуляция брака — вот единственный выход! Но он возможет только до тех пор, пока тату остается бесцветной. Потом пути назад уже не будет.

Но как же это несправедливо! Отправившись за любимым на войну, встретила лишь пренебрежение и равнодушие. Стремясь помочь людям, используя свой дар во благо, оказалась втянута в долгое и опасное путешествие. Мечтая о нормальной семье и браке, в результате получила глупый балаган, закончившийся неожиданно появившейся брачной татуировкой.

Доколе! Когда уже высшим силам надоест издеваться надо мной, стирая в пыль все мечты и стремления! Или мне нет и не будет счастья в этой жизни? Никогда!

И груди вырвался всхлип, затем еще один, а через мгновение я уж хохотала в голос. Горько и зло. Это была не истерика, душа моя пылала от протеста против такой несправедливости, рвалась в бой, отстаивать свое право на жизнь и счастье. Вот только бороться было не с кем. Некому было доказывать, что я тоже живая, дышащая, думающая! И имею право на выбор. Я его заслужила, черт возьми!

Умом, понимая всю опасность и нелепость подобной вспышки, я постаралась усилием воли взять себя в руки. Но смех все не отпускал, даже когда я, сидя на полу, обхватила колени руками и уткнулась в них лицом. Плечи содрогались, словно от рыданий, но глаза оставались совершенно сухими.

Раздавшийся грохот прошел мимо моего внимания, как и последующий топот босых ног, отозвавшийся по полу слабой вибрацией. Лишь когда сильные мужские руки больно схватили меня за плечи и встряхнули, я подняла голову, чтобы услышать взволнованное:

— Эрин, что с тобой?! Приди в себя! Ты не поранилась? Что произошло?

— Все нормально. Я цела. Прекрати меня трясти уже, наконец!

— Слава богам! Я услышал звук разбитой посуды, а потом ты стала так странно смеяться, что я испугался! Зову, стучу, а ты не открываешь. Пришлось выломать замок. Что здесь случилось?

Голос, прижимающего меня к своей груди Рона, был взволнован и чуть хрипловат со сна. Да и сам мужчина являл собой олицетворение только что проснувшегося человека. Причем, судя по нему, побудка была явно экстренной: сам босиком, торс голый, волосы взлохмачены, а из одежды лишь одни подштанники. Да еще мой накопитель на шее болтается, переливается камешками при свете дня, словно в насмешку!

Только заметив его, я, малодушно растаявшая в тепле мужских объятий, вспомнила причину своего состояния и резко отпрянула назад, одновременно сильным толчком отпихивая от себя Рона.

— Не прикасайся ко мне, слышишь?! Вообще больше меня трогать не смей!

От моего крика он аж вздрогнул и отшатнулся.

— Да что с тобой сегодня такое случилось, Эрин? — спросил недоуменно и, как мне оказалось, даже капельку обиженно.

— Что случилось? Вот что случилось! — протянула к нему руки, тыкая татуировками чуть ли не в лицо. — Как ты это можешь объяснить?

Глаза Рона расширились, он бросил быстрый взгляд на свои запястья и потрясенно присвистнул.

— Неожиданно… Такого подарочка я не ожидал.

Он взлохматил пятерней волосы и вздохнул, одарив меня подозрительно спокойным взглядом. Словно так изначально и было задумано. А потом просто добил вопросом:

— И все равно я не понимаю, чего ты так распереживалась?

— Ты не понимаешь…? Распереживалась?! — казалось, я сейчас закричу в голос и брошусь на него с кулаками. И плевать мне, что сейчас я похожа на неуравновешенную истеричку. У всего есть предел. У моих нервов и терпения — тоже! — Я не хочу за тебя замуж, Рон! Ни за что на свете! Особенно так. У меня своя жизнь и свои мечты о будущем. Закончится это задание, и мы разойдемся в разные стороны. Навсегда! Недели не пройдет, ты обо мне думать забудешь. А я, наконец, выполню свой долг и, как только закончится война, вернусь домой и выйду замуж!

— Замуж?! — теперь пришла моя очередь вздрагивать от гневного окрика. — Ты же говорила, что у тебя никого нет. Так откуда теперь вдруг жених появился? Или это тот молокосос, который на тебя в госпитале пялился, а потом за нами следом увязался? Так пусть даже не думает об этом! Нос не дорос!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да нет у меня никого! — наплевав на остатки приличий, заорала я в ответ, задетая за живое его словами. Вроде пальцем в небо ткнул, а попал по самому больному. — Но это не значит, что у меня не будет шанса на счастливое будущее и любимого человека! И семью! Нормальную, крепкую, любящую. Такую, в которой все будут ценить и уважать друг друга. А не терпеть до конца дней из-за идиотской шутки сбрендившего жреца! Ведь ты же говорил, что все это не по-настоящему. Розыгрыш! Глупость! Нужно лишь подыграть! Подыграли?!

— Да кто же подумать мог, что оно так обернется? — почти примирительно пробормотал мужчина.

— Мне уже все равно, как оно там получилось! Аннуляция, Рон! Я хочу аннулировать этот брак сегодня же! — чувствуя уже настоящую подступающую истерику, я изо всех сил старалась совладать с эмоциями, но получалось откровенно плохо. — А до тех пор даже не прикасайся ко мне! Не хочу, чтобы возникла еще одна случайность, после которой расторжение станет вдруг невозможным.

— Это как это оно станет невозможным? — в голосе мужчины прорезалось ехидство. Похоже, я умудрилась задеть его за живое. — От простого хождения за ручку или сидения рядом татуировка, вроде как не окрашивается.

— В отсутствии храма, алтаря, браслетов и адекватного жреца браки, вроде как, тоже не заключаются, — бросила я в ответ. — Однако сам видишь, бывают и исключения. Я рисковать не хочу.

— Эрин… — Рон потянулся ко мне, с явным намерением обнять, но тут мои нервы сдали окончательно.

— Оставь меня в покое! Слышишь? Просто оставь меня в покое! Уходи! Немедленно! — и, никого уже не стесняясь, расплакалась, уткнувшись лицом в ладони.

— Что здесь происходит? — раздался со стороны все еще приоткрытой двери голос Грэга. — Ваши крики аж в обеденном зале слышно! Рональд, опять довел девочку? Ни на минуту одних оставить нельзя! Выйди, охолонись. Охолонись, я сказал! Заодно оденься и собери вещи, нам надо уезжать как можно скорее. Потом объясню почему. Иди, я с ней побуду.

Но это прошло мимо меня, не вызвав ни малейшего интереса. Все так же сидя на полу в ночной рубашке, я покачивалась из стороны в сторону, не в силах остановить прорвавшийся слезоразлив. Да и не хотелось мне этого делать. Прямо сейчас мне вообще ничего не хотелось.

Бережное прикосновение и тепло окутавшего плечи плаща немного привели в себя. А мягкий, заботливый голос, наконец, пробился к сознанию:

— Поднимайся, девочка. Давай-ка встанем с пола, пока не простудилась. Вот так, на кровати ведь удобнее, правда? Ну, поплачь, поплачь, слезы душу врачуют… Станет полегче.

Этот совершенно чужой человек сидел рядом и обнимал меня за плечи, давая возможность выплакать свое горе и крушение надежд у него на груди. Совсем, как Эрих когда-то. Может, я потому и потянулась к этому прожженному шпиону так доверчиво, что он напомнил мне госпитального целителя, с которым мы стали если не друзьями, то соратниками. А это многого стоит.

Я скучала по ним всем: Эриху, Тильде, Уле, даже по своей работе и суточным дежурствам. Спокойной, понятной жизни. Выверенному распорядку дня. И ощущению нужности. Даже прибыв в госпиталь и попав в водоворот сумасшедших событий, я ощущала себя на своем месте. Было тяжело и страшно, но так было надо. А здесь я потерялась. Словно плыву по течению и не знаю, куда меня вынесет в итоге. Что ждет впереди: тихая заводь, опасный водоворот или водопад, низвергающийся в бездну?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но постепенно я успокаивалась, слезы сменились прерывистыми вздохами, которые вскоре тоже сошли на нет. Навалились усталость и опустошение, вместе с тем принесшие огромное облегчение. Словно гору с плеч скинула. А еще пришло понимание: я больше никому не позволю управлять своей судьбой! Отныне я сама за нее в ответе. А то расслабилась, растеклась, утонула в жалости к себе. Никуда не годится! У меня есть долг перед страной, есть задание, но есть и своя воля. Поэтому, если я хочу распоряжаться своей жизнью самостоятельно, пора предпринимать к этому первые шаги.