В погоне за Эдемом - С. Линни

Что это за место?

– Наденьте на нее наручники, – приказал своим подчиненным Бруно.

Двое охранников грубо развернули Джейме, заломили ей руки за спину и натянули на запястья пластмассовые наручники. Тугие браслеты больно впились в кожу. У Джейме мелькнула мысль, что Сатис, вероятно, закупил такие штуковины оптом.

Тем временем сам Бруно и последний охранник обыскали Яни. Они выгребли у него из карманов все, включая портативный навигатор, и заставили снять кроссовки. Джейме почувствовала, что у них отнимают все средства устроить побег.

Затем охранники заставили Яни встать, грубо заломили ему руки за спину и также сковали их наручниками.

– Подождите. У меня есть одна мысль насчет наших милых влюбленных, – сказал Бруно, который нравился Джейме все меньше и меньше.

Он, несомненно, намеревался выдоить по полной свой временный статус большого начальника.

Бруно подвел Яни к квадратному деревянному столу посреди комнаты, с черепом на подушке, и усадил Яни спиной к ножке. Затем он разрезал наручники и надел новые, уже за ножкой. После чего этот тип так же сковал Яни щиколотки и приказал одному из охранников стянуть ему колени толстой нейлоновой бечевкой. Яни, казалось, отнесся к этому совершенно равнодушно, как будто ему подавали блюда в дорогом ресторане Далласа, а не связывали в ожидании предстоящей казни.

«Теперь моя очередь. Господи!..»

Бруно схватил женщину за руки, скованные за спиной, и подвел к сидящему на полу Яни.

– Садись к нему на колени, – приказал он.

– Что? – спросила Джейме, сбитая с толку.

Бруно грубо толкнул ее вниз, и она уселась на колени Яни, лицом к нему. Острыми ножницами Бруно разрезал наручники и пихнул пленницу лицом Яни в грудь. Затем он вытянул ее руки вперед, протащил запястья за ножку стола и снова сковал их наручниками. Джейме показалось, будто ее плечи вырываются из суставов. Травмированная правая рука отозвалась обжигающей болью, и Джейме шумно выдохнула, чтобы не расплакаться.

Но это еще было не все. Бруно приказал второму охраннику затащить ее ноги за ножку стола. На щиколотках тоже защелкнулись наручники.

Джейме с трудом могла пошевелиться. Больше того, прижатая лицом к черной трикотажной тенниске Яни, она с трудом дышала.

Какой прекрасный способ провести последние минуты жизни!

– Ты поступила плохо, попытавшись бежать, – назидательным тоном промолвил Бруно. – Я позабочусь о том, чтобы больше это не повторилось, любимая.

Давясь от смеха, охранники вышли из комнаты.

9 апреля 2003 года, 02.40

Штаб-квартира Сатиса

В 16 километрах к западу от Багдада

Центральный Ирак

Энди Бленхейм с гордостью вел мальчика по коридору в кабинет мистера Сатиса. Он уже давно ждал этой встречи, и вот наконец босс послал его за ребенком.

– Молодой господин, – объявил Энди.

Старик по-прежнему сидел на диване. Его руки были скованы за спиной.

– Вот вам еще одно поручение, Бленхейм, – сказал Коулмен, подзывая к себе подручного.

Энди поспешно приблизился к нему, и Сатис показал на мониторы, на которые выводилось изображение с камер видеонаблюдения, расположенных в тоннелях. Он рассеянно махнул на прямоугольные экраны, показывающие безжизненные тела убитых часовых.

– Передайте солдатам, оставшимся в живых, что нужно навести порядок.

Опешивший Энди Бленхейм молча смотрел на мониторы.

– Да, командор оставил после себя грязь, – согласился Сатис. – Проследите за этим.

– Слушаюсь, сэр.

Поклонившись хозяину, Энди покинул кабинет.

Мальчишка даже не взглянул на Сатиса.

– Дедушка Кристоф! – воскликнул он, и его лицо озарилось надеждой.

Подбежав к старику, он упал на колени, обвил его руками, уткнулся лицом ему в грудь.

– Дедушка Кристоф, почему мы здесь?

– Какая трогательная сцена! – Коулмен Сатис опустился в кресло. – Позволь мне ответить на этот вопрос, мальчик. Ты здесь, потому что твой двоюродный дедушка не хочет нам помочь. Он никак не реагирует на угрозы в свой адрес. Мистер Ремен прожил такую хорошую жизнь, что теперь не возражает немного потерпеть боль. Он готов умереть, если возникнет необходимость. Но даже у такого закаленного человека непременно должны сохраниться какие-то чувства. Особенно по отношению к ребенку, единственному сыну своей единственной племянницы. Сколько боли причинит твоя смерть матери, да и отцу тоже! Определенно, ни одна тайна не сто′ит того, чтобы смотреть, как у тебя на глазах губят такую юную жизнь.

Кристофу страстно хотелось успокоить мальчика, погладить по густым темным волосам, от природы слегка вьющимся. У него мелькнула мысль о том, давно ли ребенок был похищен из родительского дома в Женеве. Несомненно, Анна Лиза, племянница Кристофа, профессор университета, с ума сходит от беспокойства за сына. Стефан, обладающий тонким чувством юмора и богатым воображением, был всеобщим любимцем.

– Мистер Сатис, давайте сначала кое-что выясним, – сказал Ремен. – Ваша мать не заблудилась по пути в Эдем. Проблема состояла не в том, что ее уложили в больницу, спасая ребенка. Женщину изгнали, так как стало очевидно, что ее устремления больше не соответствуют понятиям о жизненных ценностях тех, кто ее окружал. Вашу мать не бросили, ее вывели во внешний мир, доставили в страну, которую она сама выбрала, то есть в Соединенные Штаты Америки. Ей нашли дом, работу. На прощание она услышала благословение. Если мать рассказывала вам что-то другое, значит, она сознательно искажала действительность ради каких-то своих целей. Эта женщина всю жизнь добивалась власти и денег. Таков был ее выбор, именно этого она хотела. Вы пошли по той же самой стезе. Поверьте мне, здесь и сейчас вам лучше, чем будет когда-либо, если вы все-таки найдете дорогу в то место, которое называете Эдемом.

– Я бы предпочел самостоятельно принять это решение, – сказал Сатис. – Мать много рассказывала про свою родину. Мне хотелось бы там побывать. Я считаю, что вы можете доставить меня туда.

– Я уже говорил вам – не могу. Когда-то давно я действительно был проводником, но ушел на покой, выбрал для себя простую, тихую жизнь. Прошли уже десятилетия с тех пор, когда я в последний раз ходил на родину вашей матери. Я ничем не смогу вам помочь, сколько бы вы ни угрожали. Так что, пожалуйста, не тешьте себя несбыточными надеждами.

– Позвольте вам кое-что показать. Это красноречивое изложение всего того, во что я верю.

Коулмен прошел к запертому шкафу, где хранился меч, к которому теперь добавились древние клинописные таблички, похищенные из музея. Набрав кодовую комбинацию, он открыл потайное отделение и достал красивый подсвечник. Этот предмет был покрыт золотой филигранью и украшен теми же шестью драгоценными камнями, что и браслет Адары: рубин, сердолик, бирюза, лазурит, нефрит, перламутр. Еще на нем оказалась надпись, сделанная на каком-то незнакомом языке. Даже сами буквы казались древними.