Превратности судьбы и недоразумения - Инна Зинченко

— Смотри сюда! — Приказала я.

— Чего смотреть, — сопротивлялся он, как мог, — ещё одна пустышка. Я их уже насмотрелся. Хватит с меня!

Достал! Ей, богу, достал засранец! Что это на него нашло? Тоже мне Бог доморощенный! Когда я говорю: «смотри», надо смотреть, а не спорить!

— Да смотри ты, кому сказала!

Любопытство взяло верх, и он рискнул посмотреть на странное существо, лежащее в "консервной банке". Глаза округлились, он даже дышать перестал.

— Что это? — Тихо спросил он.

— Это я тебя хотела спросить, что это.

Он внимательно всматривался в таинственный саркофаг и шептал:

— Я не знаю, что это такое. Я таких никогда не видел! Надо открыть и посмотреть.

Ну, наконец-то! Сейчас он расколется, как эта штуковина открывается!

— Говори, как открыть?!

Он замялся, смутился, глазки опустил.

— Я не знаю.

Кровь закипела у меня в венах от возмущения. Да он, что, издевается?! Сам же сказал: "надо открыть"! Я девушка спокойная, местами даже рассудительная, но надо же и меру знать!

— Тирто, — настаивала я, — говори, как эту штуку открыть?

Он смутился. Что-то вспомнилось, видимо, неприятное. Да и что в его жизни было приятным? Родители — отморозки, которые выбрасывают своих детей, как мусор? Или сражения с «баклажанами»?

— Я знаю, что тебе это не понравится… — начал он.

— Какая, хрен, разница, понравится мне или нет! — Закричала я. — Говори всё, как есть! Не томи!

— Видишь ли, — робко продолжил он, — эти из посёлка часто сюда наведываются, когда голод приходит. Они их едят.

— Кого? — Не поняла я.

— Ну, этих. — Он ткнул пальцем в один из саркофагов. — А, что, хорошее мясо, свежее. И охотиться не надо. Я тоже ел. Они тихо лежат, не сопротивляются, как мёртвые, но мясо не протухло совсем. А что делать, если кушать хочется? Ты знаешь, что такое голод?

Теперь уже я даже не пыталась сдерживаться, смеялась от души. Ну, конечно же, как же могли «баклажаны» отказаться от халявной еды?! Да ни в жисть!

Это действительно консервы, хотя покойные гело даже не предполагали, что их драгоценные тела можно ТАК использовать! Ирония судьбы, иначе не скажешь!

— И как они это открывают? — Заинтересовалась я. — Не зубами же?

Он удивлённо вскинул брови, как зубами? Не понял, дурачок, что шучу.

— Нет, не зубами. Как такое зубами открыть? Эта штука, — он пнул ногой "саркофаг", — если её сильно нагреть, становится совсем мягкой. Они подносят огонь, потом нож просовывают и режут. Один нагревает, второй режет. Потом крышку снимают и всё.

Сообразительные ребятки, ничего не скажешь! Гело не рассчитывали, что на Ринте объявятся такие вот головастики. Подозреваю, что у самих гело была какая-то другая технология для вскрытия этих контейнеров, но, за неимение лучшего, можно воспользоваться тем, что есть.

— Огонь нужен. — Сказала я таким тоном, словно вот сейчас по щучьему велению, по моему хотению мне невесть кто зажжёт пламя газовой горелки.

— Нет огня! — Почти радостно воскликнул Тирто. — Совсем нет.

"Зря ты, пацанёнок, так радуешься. — Думаю я. — Огонь я обязательно найду. Да чего искать, сам ты мне его создашь!" Я бросила на него страшный взгляд и томным голосом произнесла:

— Ах, был бы у меня факел! Нет тут настоящих мужчин, даже влюбиться не в кого — мелочь примитивная, огонь добыть и то не умеют. Где бедной девушке найти суженого? Быть мне старой девой до гробовой доски.

Смотрю, глаза у парнишки засветились, забыл о том, что собирался рвать отсюда когти. Нормально, гормон заиграл! Да и то, сколько можно девственником оставаться в его-то возрасте. Семью ему надо, жену, детей. Надо будет с Софом поговорить, чтобы свою жену ему оставил в наследство. Понимаю, что желтоглазому это не понравится, но ему-то какое дело, всё равно задерживаться здесь не собирается.

Спиной почувствовала жар. Обернулась и из стены торчит горящий факел! Ох, до чего же я его люблю! Ну, прямо — добрый фей!

— Откуда это? — Спрашиваю, претворяясь удивлённой.

Он и сам ничего понять не может, чудик наивный! Смотрит по сторонам, ищет того, кто факел здесь оставил. А нет никого! Когда же ты поумнеешь, Тирто?!

Я схватила факел и решительно направилась к большому «саркофагу». Вспомнилась "Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях", только, чует моё сердце, что в этом "хрустальном гробу" не царевна, кто-то покруче.

— Ща я расковыряю эту консервную банку! — Угрожающе пообещала я. — Нож-то у тебя есть?

— Он всегда со мной.

И вдруг… А вот это уже не галлюцинация. По тоннелю кто-то очень осторожно шёл! Тихо так, стараясь не шуметь, неизвестный злоумышленник (конечно злоумышленник, а иначе чего это он так крадётся) приближался к нам. Я замерла. Кто бы это мог быть? От страха даже сердце биться перестало.

Глава 22

И вот в дверях появился «баклажан». Маленький, как все они. Худой сверх всякой меры — совсем оголодал. Глаза большущие, страдающие. Увидел нас и остолбенел. По всему видно, он ожидал встретить здесь кого-то другого, но уж никак не нас.

— Это он сюда прокрался, потому, что уже охотиться не может — ослаб сильно. Надеялся немного подзаправиться. — Объяснил ситуацию Тирто, который лучше разбирается в повадках своих бывших соплеменников.

Ну, вот всё и прояснилось. Ничего страшного, если только он один здесь. Потому, что знаю я, как они ведут себя, когда собираются толпой!

— Тебе чего, парень? — Грозно спросил Тирто.

Тот замялся. Глаза забегали. Он сделал шаг назад и упал. Я подошла к нему и только сейчас заметила, что он не просто худой, а ОЧЕНЬ худой, в чём только душа держится!

— Его надо срочно накормить! — Сказала я категорично. — Он сейчас загнётся.

Тирто посмотрел на меня, как на сумасшедшую, потом метнул короткий взгляд на «саркофаги», давая понять, что, кроме этого у нас больше нет никакой еды.

— Да, да. Именно это я и хотела сказать. Откупоривай эту «консерву» и давай накорми его. Чего уж церемониться в такой ситуации!

Моё предложение вызвало у Тирто бурный протест. За то время, что мы поселились у него, он чётко уяснил, что есть людей — плохо. А теперь, как это понимать? Мир вновь становится с ног на голову? Пришлось его успокоить.

— Человек умирает, сделаем исключение из правил. Тем более что тот, кто лежит здесь не совсем человек или совсем не человек.

Он ещё немного помялся, но признал-таки мою правоту.

Короче, вскрыли мы один «саркофаг». Из него вылилась голубоватая тягучая, жидкость, сладко пахнущая клубникой. Потом вывалился несчастный гело, которого вместо обещанного воскрешения ждёт бесславная смерть в желудке в нашего синего «друга». Вот так и верь обещаниям! Удивительно, но это птицеподобное существо почти ничего не весило. Гело оказался легче пятилетнего ребёнка!