Бегущие по мирам - Вера Чиркова

– Я, конечно, ничего не понимаю в магии, и кто только не колол мне этим глаза, хотя учителей и напарников у меня было столько, что можно академию открывать. Но понять, что он не может меня достать, если я в другом мире, даже мне под силу, – огрызнулась я, вполне признавая справедливость некоторых его слов, и сердито позвала Тишу: – Показывай, где твой брат!

– Я могу привести самый безобидный пример. Ты же захочешь узнать, что он тут делает? Так вот, почувствовав с помощью артефакта поблизости сферу или услышав твой голос, темный сразу достает… ну, к примеру, бездомного котенка. Заметь, не старичка и не девушку, просто котенка. И начинает издеваться – жестоко, как только темные умеют. Ты выдержишь? Не откроешь окно, не попытаешься выхватить несчастное животное? Просто закроешь сферу и уйдешь?

А если это будет девушка? Ребенок? Таресса, пойми, темные тебя уже изучают и наверняка поняли – ты не можешь пройти мимо такой жестокости. Но едва ты прикоснешься к жертве, или кто-нибудь другой по твоей просьбе прикоснется, – котенок превратится в монстра. Или взорвется пучком проклятий, это любимое оружие темных. Почему нам так трудно с ними сражаться? Да потому что они учат самые изуверские и самые болезненные боевые заклинания. Для них в любом бою главное – уничтожить врага. Пленных они не берут, сдавшихся не щадят.

Ты видела, как сегодня бились белые девы? Из последних сил, и все же они проиграли двум магистрам и отряду младших магов. Потому что проклятийник бросил высасывающее жизнь проклятие, и они сражались не с магистром, а с заклинанием, пытаясь удержать на грани маленьких детей – для них такие проклятия смертельны.

– Вы меня обманули – ты и Сегордс, – с горечью констатировала я, вспоминая виденную сквозь дверь картину боя и припоминая ускользнувшие в суматохе детали. – Это ведь не он там упал. Я сейчас четко вспомнила, что видела, как он нес мага. Это был Тер, да? Ну вот и скажи теперь, любимый, как мне тебе доверять? Почему нельзя было мне просто сказать, что он ранен? Дэс?! Посмотри мне в глаза! Что с Терезисом?

Он молчал целую минуту – долгую, нескончаемую минуту, по привычке опустив голову и спрятав глаза. Потом решительно отбросил назад волосы, взглянул на меня с горькой нежностью и коротко выдохнул:

– Если ты откроешь на секунду окошко в дом Хенны…

В следующий миг мы уже наблюдали за непривычно строгими, жесткими лицами четверки магов, стоявших по разным сторонам обеденного стола в гостиной моей учительницы. А на столе лежал Тер, казавшийся в одной набедренной повязке непривычно худым и юным. По углам стола стояли глубокие миски с какой-то жидкостью, и из каждой торчал подсвечник с белоснежной свечой. Тонкие лепестки пламени вздрагивали, трепетали от мягких движений рук, согласно плетущих что-то свое и одновременно общее.

– Можно открыть и послушать? – заметив, что губы магов шевелятся, почему-то шепотом спросила я, но Дэс сказал отрывисто:

– Нет.

Посмотрел на мое застывшее лицо, пододвинулся ближе и, пряча огорченный вздох, примирительно объяснил:

– Нас задело одно и то же проклятие, но у меня на руке был против него амулет, вот он-то все принял на себя. К сожалению, больше его нет.

– А почему у Тера такого амулета не было?

– Закрывай окно, я объясню. Не бойся, они справятся, сам я сейчас помочь ничем не смогу.

Вот теперь я все поняла, до последней крошки, до самого донышка. Это же он специально закрыл от меня их обоих – себя и Тера, чтобы двойная боль и его собственная тревога за ученика, ставшего ему за эти годы практически младшим братом, если не сыном, не ударили по мне двойным откатом.

Раскаяние обожгло крапивой. Я вмиг очутилась на коленях у любимого, обвила руками за шею, стараясь не задеть замотанное в салфетки запястье, нежно прижала к груди растрепанную голову. Он крепко стиснул меня здоровой рукой, торопливо нашел губами губы…

– Тесса… – очнулась я от подергивания за рукав. – Переведи ужо родичей, ждут же. А потом милуйтесь, сколько душеньке вашей угодно.

– Ты прощения не попросил, – осторожно заглядывая в сияющие счастьем глаза Дэса, напомнила я лешему, – за то, что плохо обо мне подумал.

– Прости, – с раскаянием сказали они в один голос. И подозрительно покосились друг на друга.

В первый момент я хотела объяснить, что кое-кто поторопился, но потом подумала и решила промолчать. Хотя выводы из этой истории для себя сделала.

– Поехали, – перебираясь на свой стул, решительно распахнула я окно, и операция по спасению леших началась.

Родичей у Тиши оказалось не так уж много, но дело шло не так быстро, как хотелось. Найдя нужное место, Тиша несколько минут внимательно изучал его, принюхиваясь и прислушиваясь. Потом вызывал собрата, они обменивались приветствиями, и начинался переход. Почти все лешие вели с собой медведей, да не по одному, а семьями, некоторые прихватили коз и оленей, а один вел выводок зайцев.

– Зайцы не пойдут, – закрыла я дверь, вспомнив печальный урок Австралии. – Если тут их нет, вы нарушите экологическое равновесие.

– Да как это нет, – взвыл Тиша, – есть! И еще какие зайцы! Просто этих он уводит, потому что особая порода. Ты на шкурку взгляни, ведь чисто соболь! Их за это и повывели, а ты… равновесие!

– Ладно, убедил. Извините, зайчики, я не со зла. – Я снова открыла дверь и обернулась к Дэсу: – Продолжай.

– Ну вот, поскольку он еще не эрг, ему и не доступны такие артефакты, хотя надеть, конечно, может. Но каждый амулет тянет в себя магию, а чем ниже уровень мага, тем ее, естественно, меньше.

– А для обычных людей, – удивилась я, – разве не делают такие амулеты?

– Для обычных зачаровывают немного другие, с магическим кристаллом. Но проклятие такой силы они бы не выдержали – разрядились за секунду, а мой поглощал его и сжигал.

– И сильно прожег? – Понимание, почему он не хотел показывать руку, пришло сразу.

– Олья молодец, у нее очень сильная магия целительницы, – уклончиво произнес эрг и деловито нахмурился: – Нужно будет спросить: никто из ундин не хочет поселиться в нашем мире?

– Не нужно спрашивать, – кротко сообщила я, с преувеличенным вниманием разглядывая очередную медвежью семью, – у меня на острове уже живет… пять или шесть.

Глава 31

Дела сердечные

– Таресса-а-а!

Я едва со стула не свалилась, услышав где-то на первом этаже этот отчаянный вопль Найкарта.

– Что?! – закричала в ответ, бросая кисть, и, спешно вытирая руки салфеткой, ринулась ему навстречу.

Если сказал бы мне кто-то в тот день, когда он пытался охмурить меня около беседки дворцового сада, что я буду с такой скоростью мчаться на зов этого парня, плюнула бы в рожу, мелькнула ехидная мысль и исчезла, вытесненная тревогой за этого обормота.

Он налетел на меня на верхних ступенях лестницы, подхватил на руки и потащил вниз с сумасшедшей скоростью. Я даже голову в плечи вжала, чтобы случайно не разбить о стену.

– И куда ты тащишь мою женщину? – строго спросил Дэсгард, едва мы оказались в гостиной.

– Жениться, – досадливо, как от назойливой мухи, отмахнулся от него Найк, и мы понеслись дальше.

Лично я даже слова вставить не успела.

Только когда проносилась мимо информатория, достучалась до воина кулаком по плечу, и он обратил на меня внимание.

– Ну что тебе?

– А не быстрее было перенестись?

Мы пробежали еще шагов двадцать, и он резко остановился.

– Переноси.

Я окинула его внимательным взглядом, подумала и перенесла.

– Таресса! – взревел он возмущенно, обнаружив, что стоит со мной на руках в моей гостиной, а с дивана на него ехидно взирает мой муж. – Что за шутки?

– Какие уж тут шутки! – сердито рявкнула я. – Ты кто, повелитель или козел ободранный? Поставь меня на пол и иди посмотри в зеркало! Хотя нет, не ставь…

И в следующий момент, перепрыгнув через покинутый мир, перенесла нас во дворец. Прямо в кабинет Кантилара. И так удачно… Там шло какое-то совещание.

Я сразу остановилась, когда эвины увидели нас. Замолчали, уставились заинтересованно и ждут. Хотела бы я знать, чего? Хоть вопрос бы задали!

И тут я увидела зеркало… и сразу поняла, почему все так упорно молчат. И почему Найк вдруг начал наливаться алым помидорным румянцем.

Черт, и это они себе гарем набирали! Крутыми такими тут ходили, девушек сердитыми взглядами из-под масок запугивали. А от вида моей робы для рисования и бантиков на голове Найка в штопор ушли.

Ну и что с того, что, пока Сины нет и некому стирать выбранные мною для занятий рисованием короткие штанишки и блузу, я нарисовала на них сердечки и написала «я тебя люблю» на всех известных мне языках?

Я же мужу писала! Ему читать понравилось.

И сердечки понравились. Очень. Особенно то, которое нарисовано, где у джинсов карман для воришек.

Черт. И как я теперь на пол встану? Ведь они все это сердечко увидят, если я к выходу пойду, а я к нему стрелку добавила и на ней бантик.