Город, который забыл как дышать - Кеннет Харви

– Нет, – наконец ответила она.

Молодой человек снова кивнул, улыбка у него была честная и открытая, казалось, он знает Клаудию намного лучше, чем она думает, и намного лучше, чем можно было бы ожидать, к ней относится. Несбитт повернулся и пошел к дому Критча. Клаудия посмотрела на большую зеленую наклейку, покусала нижнюю губу и захлопнула дверь. Руки дрожали.

Клаудия вернулась наверх в мастерскую, села за стол и начала писать:

Я снова вернулась. Ходила вниз. В мою дверь постучал солдат. Мы поговорили, он оставил мне наклейку, и я прилепляю ее сюда. Это номер телефона на случай беды. Меня спасет тот, кому я позвоню. Солдат стоял прямо передо мной всего минуту назад. Теперь он ушел, но все еще занимает место в моей голове. Оптическое эхо. Я вижу, как он протягивает наклейку, как улыбается мне. Он ушел из моей жизни, но остался со мной. Я стояла с ним лицом к лицу, и теперь он со мной. Все, кого я когда-либо видела, остались со мной. Словно затем, чтобы я не сошла с выбранного пути. Из них, их жизней, их забот, состоит и моя жизнь. Моя жизнь. Что значит эта жизнь, если я одна?

Над головой раздается тихий стук. В нем то появляется, то пропадает ритм. Птица стучит клювом по крыше. Скорее всего, ворона, словно я уже запечатана в гробу, и темные создания подбираются ко мне, крадутся, ползают и летают. Я превращу себя в пыль. Я не стану гнить им на радость.

Почему, ну почему я такая?

Не успел Несбитт поднять руку, чтобы постучать в дверь дома Критча, как дверь распахнулась, на пороге стояла старушка.

– Да? – сказала она и улыбнулась, на маленьком личике и розовых деснах играли солнечные блики. Старушка прищурилась, чтобы получше разглядеть гостя, и ободряюще погладила его по руке.

– Ну, рассказывай, с чем пришел, голубок.

– Это дом Критча? – спросил Несбитт.

Женщина выглядела немножко чудной, от ее прикосновения по руке разлилось приятное тепло, глаза старушки, казалось, смотрели прямо ему в душу, даже сердце забилось чаще под ее нежным взглядом. Такое с ним случалось только, когда он был влюблен.

– Да, только сам-то Критч помер давно.

– Я так понимаю, дом сдается.

– А то как же.

– И снимают его отец с дочерью.

– Ну да, сперва они, а теперь и другие появились, – кивнула она.

– Другие люди? – спросил Несбитт. По тону женщины он понял, что она намекает на нечто потустороннее. Молодой человек надеялся, что больше ничего странного не случится, он и так уже был напуган до чертиков всеми этими утопленниками и чудищами в океане. Летающая рыба. Он очень переживал из-за того, что ему довелось здесь увидеть. Похоже, остальные солдаты ничего не замечали.

– Люди, люди. Городские отдохнуть приехали.

Несбитт сверился с блокнотом. Буквы расплывались перед глазами, он никак не мог сосредоточиться и прочитать написанное. Никакой ясности слова все равно не прибавили, матрос подозревал, что они нужны только для того, чтобы запутать его еще больше.

– Боюсь, у нас нет ваших данных, – сказал молодой человек и нахмурился, стараясь взять себя в руки.

– А чего тут бояться-то? – беззаботно рассмеялась старушка. – Что это вы там наворотили? – показала она на холмы. – Серебристое такое?

– Не знаю, мэм, – Несбитт все что-то искал в своем блокноте. – Значит, это дом Критча? Вы миссис Критч?

– Это ж надо! Полчаса ему талдычу: Критчи померли давным-давно! Ухи-то свои оттопырь чуточку!

Несбитт уставился на женщину. Он никак не мог придумать, что на это ответить.

– Будьте добры, представьтесь, пожалуйста, – наконец выдавил он.

– Элен Лэрейси. – Она как будто заметила, в каком взвинченном состоянии он пребывает, и снова погладила его по руке. – Ты не волновайся, голубок. Все наладится.

Тон ее заметно смягчился. Старушка сочувственно смотрела на Несбитта. Если бы не обстоятельства, он бы прижался к ее груди и умолял утешить его.

– Дамочка, что тут живет, только что в больницу уехала. Остальные дочку ищут маленькую, потерялась она. Дурачки такие, на суше ищут, – сообщила мисс Лэрейси.

– А-а. – Несбитт заметил на запястье у старушки нитку четок с маленьким серебряным крестиком и пучком медальончиков с изображениями святых. – Как ваше самочувствие? В смысле, вы здоровы? Я за этим послан. То есть… меня послали. За этим.

– Лучше всех. – Старушка широко улыбнулась, подмигнула и протянула ему обе руки. – На, золотко, пощупай пульц.

Несбитт коротко рассмеялся.

– Нет, нет, благодарю вас. Это необязательно.

– А чего ж тогда тебе не хватает? Я ж вижу, что-то тебе в головушку втемяшилось.

– А?

– Я говорю, может, спросить чего хотел?

– Ну да, хотел. Понимаете, нам, в смысле морской пехоте, тела бы опознать…

– А я вам на что? Меня пока, слава тебе, господи, опознавать не надо!

– Нет, не вас, мэм, а тех, кого к берегу прибило. Мы список старожилов составляем. Может кто-нибудь поможет опознать утопленников?

Мисс Лэрейси прищурилась и снова коснулась руки Несбитта.

– Ой, не части, сынок, говори помедленнее. Не поспеваю я за тобой.

– Вы давно живете в Уимерли?

– С рождения самого.

– Так может быть, вы кого-нибудь из них сможете узнать?

– Узнать-то я всех узнаю.

– Значит, вы не против? – Несбитт обрадовался, поняв, что старушка согласна помочь. Он печенкой чувствовал, что эта женщина может кое-что прояснить.

– А заплатят чего?

– Деньги?

– Деньги, милый.

– Я думаю… нет.

– Хм.

– Вы бы нас очень выручили.

– Кого это «нас»?

– Ну, свой город…

– Это вы, что ль, мой город? – фыркнула она. – Понаехали тут, толкучку устроили. Одна морока от вас.

– Мы приехали, чтобы помочь.

– Да ладно тебе! – Старушка снова указала на холмы. – Вот это вот серебристое на что сдалось?

– Я правда не знаю, мэм, – честно признался Несбитт.

– Всех нас изведете! Наизобретали, остроумцы! То пилы электрические, то лыжи с мотором. Всю жизнь тут перевернули. Вот скажи ты мне, куда все лошади подевались? А упряжки собачьи? А где мужики здоровые, которые одним топором с сосной управлялись?

Рыбаки из-за вас целыми семьями вымирают.

Несбитт не знал, что ей ответить.

– Всех, всех изведете.

Томми не стал стучать, а сразу вошел в дом Райны. Церемонии были не к месту. Что толку стучать в дверь, когда за ней скрывается беда? На заднем крыльце он наклонился и развязал шнурки на кроссовках, и вот тут Томми сразу понял, что в доме что-то не так. Понял по запаху, по звуку, по цвету, по какой-то напряженности воздуха. Томми сунул блокнот под мышку, он взял его с собой, чтобы показать Райне последний рисунок, тот, который шел сразу следом за листом, закрашенным в один цвет. Она всегда хвалила его рисунки. Томми радовался, видя, как ей по душе то, что он делал. Эти картинки Райне уж точно понравятся. Его портреты духов всегда были симпатичными. Даже он сам так считал.

– Привет, – крикнул Томми и поспешил в кухню. На столике стояла пустая бутылка из-под рома, в раковине гора немытой посуды, на плите грязные кастрюли. Томми отчаянно хотелось все помыть, привести в порядок, увидеть, что вещи лежат на своих местах. Он даже остановился на секунду, но потом прищурился, задумчиво покачал головой и отказался от этой мысли.

– Райна! – позвал Томми и прислушался.

Где-то в глубине дома раздался глухой звук удара о стену. Томми посмотрел на свои носки и увидел, что кончики свободно болтаются, а не натянуты туго на пальцы. Его это расстроило. Пришлось наклониться и подтянуть их, а потом аккуратно подравнять края носков на лодыжках, чтобы они крепко держались и не сползали. Вот так гораздо лучше. Выполнить этот трюк с блокнотом, зажатым под мышкой, было делом не из легких, но он справился. Томми выпрямился и, не теряя ни секунды, кинулся в прихожую.

– Райна!

Еще один удар, и следом вскрик боли.

Томми перекрестился и неуклюже побежал по коридору к спальне Райны. Он никогда раньше там не бывал, но знал где это. Томми много раз видел, как Райна уходит туда, чтобы переодеться. Дверь была слегка приоткрыта. Томми неуверенно наклонился к щелке, кровь прилила к щекам, ему стало ужасно неудобно, и он отпрянул раньше, чем разглядел, что там творится. Томми рассердился на себя. Нельзя заглядывать в чужую комнату, нельзя подглядывать за Раиной. А вдруг она не одета?

Пол под ногами вздрогнул от нового удара. Томми храбро заглянул в щелку, но увидел только стену и выбоины в штукатурке. Он открыл дверь. Райна стояла у кровати, она непонимающе таращилась на стену и выглядела взбудораженной. Вокруг нее пропали всякие цвета. Райна повернулась, глаза ее сузились, костяшки пальцев были все в крови. Она с трудом вдохнула, закричала и пробила в стене новую дыру.

Томми шагнул к ней, потом снова попятился.

– Райна, – испуганно прошептал он, но она только свирепо взглянула ему в лицо. Томми и моргнуть не успел, а Райна уже повернулась, схватила со столика у кровати лампу и швырнула прямо Томми в голову. Он увернулся. Блокнот выскользнул из рук, упал на осыпанный штукатуркой ковер и раскрылся на самом последнем рисунке: высоко в темном небе летят оранжевые духи, постепенно спускаясь к черной воде.