Уйти чтобы не вернуться (СИ) - Игорь Чужин

Машка лежала без сознания и тихо стонала. Ни о каком женском притворстве не могло быть даже речи, поэтому в данный момент Машку нужно было спасать, а не читать ей нотации. Во мне сразу проснулся батальонный санинструктор, и я начал раздавать приказы:

– Расстрига самогон сюда, мед, горячее молоко, горчицу, полотно и чистую бабскую рубаху! Хоть из-под земли достань и все неси в баню! Бегом! Сирота, Молчун освободите баню, нужно Машку в тепло перенести и вымыть, а то ни черта не видно, что там ей повредили.

– Так моются в бане! Я давеча видел, как туда возчики купеческие направлялись, – робко возразил Молчун.

– Ты что приказ не слышал? Договорись с возчиками! Если надо денег дай, морды разбей, а чтобы вскорости там пусто было! Сирота тебе тоже разъясненья нужны?

– Командир, мы все поняли и в точности приказ исполним! Одна нога здесь, другая там! А ты Молчун совсем рехнулся, что такие дурные вопросы задаешь? Машка помирает, а ты – возчики моются! Немытые походят, грязь высохнет, сама отвалится!

Через минуту народ разбежался выполнять приказы, а я занялся осмотром пациентки. Мария буквально горела огнем, и срочно требовалось сбить температуру, которая буквально сжигала девчонку изнутри. Я протер лицо девушки мокрой холстиной, сделал из нее компресс и стал ждать, когда бойцы освободят баню. Сирота с Молчуном управились довольно быстро и вскоре мы перенесли Машку в натопленную баню.

Мы положили девушку на полок в мыльне, и я просто разрезал ее разорванное платье, а затем раздел ее догола. Молчун держал ведро с горячей водой, а я смывал с тела Марии грязь и запекшуюся кровь. В этот момент в баню вломился какой-то мужик с разбитой рожей и через мгновение вылетел наружу от могучего удара Молчуна, стоявшего у двери. Боец выскочил из бани следом за своей жертвой, и я услышал отборный русский мат, который как, оказалось, перешел к нам от татар! Дословно цитировать я не стану, но общий смысл передать постараюсь.

– Сучий потрох, я, что тебе сказал? Завтра утром придешь разбираться со мной, а сейчас мне недосуг! Если захочешь, то дружков с собой захвати, я тебя выбледка прямо при них до 'жопы расхерачу'! Утерся и вали отсюда, пока ноги шевелятся! Бегом! – орал Сирота на мужика, пришедшего разбираться со своим обидчиком.

– Надо же, какой 'душевный' народ собрался в моей дружине? Как бы мужик после такого отлупа в штаны не навалил? А ведь Сирота запросто может свою угрозу исполнить. Это он только со мной и друзьями ласковый и пушистый, а чужака запросто сможет здоровья лишить, – подумал я и продолжил осмотр пациентки.

После помывки и при свете нескольких свечей, мне удалось намного тщательнее осмотреть девушку, чем в комнате у дружинников. Если судить по многочисленным синякам и ссадинам, то Мария отчаянно сопротивлялась насильникам, поэтому ей так сильно и досталось. У девушки был сломан нос от удара кулаком, разбиты в кровь губы, а на шее остался отчетливый след от веревки. Видимо ее после изнасилования пытались удавить, но она каким-то чудом выжила. На бедрах девушки отчетливо отпечатались следы лап выродков надругавшихся над нею, и моя душа буквально кипела от негодования.

Я был на войне и знаю, что там действуют свои законы и насилие над женщинами проигравших, входит в перечень законной добычи победителей, но даже там я не встречал уродов способных на подобное зверство, а здесь Русь 15 века, которую принято считать временем рыцарей и святых. Именно в эту минуту из моей головы выветрились последние иллюзии, и я уже похоронил в своем сознании банду скоморохов, сотворившую такое с беззащитной девчонкой. Эмоции эмоциями, но Марию нужно было спасать и я, задавив в душе жалость, приступил к делу.

Расстрига ухитрился добыть все, что я ему заказывал и даже притащил ко мне в помощь какую-то бабу, считавшуюся местной знахаркой. С народной медициной, практикуемой местными эскулапами, я был уже знаком и прекрасно знал, что шарлатанов и в 15 веке на Руси немеряно. Сам в Верее пару раз бил рожи доморощенным Кашпировским, которые пытались втюхивать моим бойцам 'эликсиры бессмертия', а поэтому осознавал, что все нужно держать под личным контролем. Однако знахарка не стала гнуть пальцы и сразу разобралась, что я тоже не 'пальцем деланный' и понимаю что к чему. Правда даму удивил способ сбивания температуры с помощью обтирания Машки самогоном, так как здесь для этих целей использовали дорогущий винный уксус, но после моих разъяснений знахарка поняла смысл процедуры и полностью ее одобрила.

Совместными усилиями нам удалось сбить у Машки температуру и напоить девушку горячим молоком с медом. После чего ситуация стабилизировалась а через час знахарка заявила, что кризис миновал, и теперь больной требуется только хороший уход и тепло. Я приказал Расстриге оплатить услуги местного эскулапа, после чего знахарка ретировалась, пообещав наварить к завтрашнему дню каких-то укрепляющих зелий.

Где-то, через полчаса после ухода нежданной помощницы, Мария неожиданно очнулась и, увидев меня рядом с собой невнятно затораторила. Девушка словно боялась, что не успеет сказать мне что-то очень для нее важное. Разобрать слова, сказанные в полубреду, было сложно, поэтому я весь превратился вслух.

– Александр Данилович, слава Богу, что я успела! Мне повиниться перед вами надо, а то Боженька сказал, что он меня не примет, если я перед вами не повинюсь и не получу прощения! – хрипло прошептала мне на ухо девушка.

Не то чтобы я мгновенно простил Марие все ее прегрешения и полностью поверил в ее искренность, но я все-таки не последняя сволочь, чтобы плевать в лицо человеку, находящемуся на смертном одре. Поэтому мне придушить эмоции и ответить на покаяние Марии:

– Да Бог с тобой Машенька, я уже все простил! Ты главное выздоравливай и ни о чем плохом не думай.

– Нет Александр Данилович, я все одно умру! Я же уже повесилась, только ветка обломилась, и тогда мне было видение! Ветка у березы не сама обломилась, это Боженька меня в Рай не пустил и сказал, что я перед вами виновата и пока вы меня не простите, он меня к маме и братику на небеса не пустит! Простите меня, пожалуйста, Христом Богом молю! Страшно одной и холодно, между живыми и мертвыми скитаться! Пожалейте меня сиротинушку! – тихо заплакала несчастная девочка.

Я человек прагматичный и в мистику не верю, но люди в 15 веке к этим вопросам относились очень серьезно, а религиозные и мистические воззрения, раньше казавшиеся мне смешными и наивными, здесь считалось нерушимой истиной! Скорее всего, у Мари в результате перенесенного стресса, потери крови и переохлаждения начались галлюцинации, которые она назвала видениями, и переубеждать ее было бессмысленно. На войне мне не раз доводилось провожать в мир иной умирающих раненых и далеко не все из них вызывали у меня симпатию. Однако у человека должны быть моральные принципы, отличающие его от бездушного скота, поэтому я всегда старался морально поддержать умирающего в последнюю минуту.