Черные розы для снайпера - Нина Васина

Лев Иванович от этого сообщения настолько расслабился, что вдруг заплакал. Он моргал белесыми ресницами, стараясь согнать влажную линзу слез, мешающую смотреть. Писатель испугался, но так устал от кабинетного ожидания, что впал в состояние бессмысленного оцепенения. Шепотом Лев Иванович потребовал адвоката. Агенты удивились и опять напомнили ему, что нужно всего-то поговорить, при чем здесь адвокат? После чего спросили, слушал ли Лев Иванович сегодня утренние новости. Лев Иванович кивнул – да. Он слушал новости по радио.

– И вас ничто не удивило? – поинтересовался агент постарше, подстриженный аккуратным ежиком.

– Хаос и неприятности, как всегда, – вздохнул Лев Иванович, он еще не настолько успокоился, чтобы начать анализировать.

После этого еще пять раз в различных вариациях его спросили, точно ли он слушал сегодня новости. После пятого раза Лев Иванович понял, что беседу нужно как-то разнообразить, и попросил конкретизировать вопросы, что именно он должен был сегодня услышать такого, что позволило изуродовать его квартиру? Агенты удивились, неужели он собирается подавать жалобу? Писателю такая постановка вопроса понравилась, он по глупости подумал, что жалобу подают люди свободные, но его разочаровали: можно подавать жалобу и из следственного изолятора. Далее с его слов была заполнена анкета: где родился, образование, чем занимается. Лев Иванович решил про себя ни в коем случае ничего не подписывать, но, к его удивлению, заполнив ответами длинный разлинованный лист, длинноволосый агент помоложе просто убрал эту бумажку в папку.

В кабинет вошла девушка, равнодушно стрельнула глазками в сторону полуголого писателя и положила на стол донесение. Агенты оживились и спросили, что в данный момент пишет великий писатель.

– Если бы вы конкретно сказали, что именно вас интересует, – вздохнул Лев Иванович, – наша беседа была бы более результативной.

– Хорошо. Спрашиваем конкретно. Какие средства технической связи вы употребляете в работе?

Лев Иванович смотрел с тупым удивлением. Он попросил выразиться другими словами. Агенты переглянулись.

– Беда с этими писателями, – вздохнул один из них. – По-русски ни черта не понимают. Ладно, конкретизирую словами. – Он отложил в сторону толстенную книгу, которую задумчиво взял в руки, словно прикидывая ее вес, когда писатель начал задавать вопросы. – Где вы берете свои сюжеты?

Спустя минуту Лев Иванович понял, о чем именно его спрашивают, и успел ответить до того, как агент, взвешивавший книгу, почему-то встал и подошел очень близко.

– Особенность моего мышления… Как бы это сказать… Я перерабатываю услышанную или прочитанную информацию путем наложения трансцендентальных образов и объектов условного воображения на реально осязаемую действительность.

Агенты переглянулись.

– Коля, ты понял, где?

– Нет, Миша, я понял, как. А где, он так и не сказал. Спросим еще раз?

– Ты будешь спрашивать?

– Нет, Миша, спроси теперь ты. Я уже один раз спросил.

– Ладно. Лев Иванович, где вы берете свои сюжеты?

– Я беру их из «Новостей», газетных статей, случайных разговоров… – На этот раз Лев Иванович решил упростить объяснение сложного механизма под названием «творчество».

– Вот! – обрадовались агенты. – Поподробнее со случайными разговорами. Например, где вы слышали про красавицу милиционера, убивающую на допросах подсудимых?

Скорее чутьем, чем разумом, Лев Иванович наконец нащупал какой-то намек на объяснение его пребывания здесь.

– Случайный разговор в компании. Мне рассказали, что была такая следователь, очень красивая, работала в отделе по делам несовершеннолетних, любила на допросах бить подростков шпильками по лицу. Предпочитала высокие каблуки.

– И из этого вы сделали это?! – Агент Миша достал первую книгу Пискунова. – Здесь ничего нет про подростков и про тетю-садистку. Здесь у вас героиня устраивает эротические шоу, и еще она убивает киллера номер один. Откуда у вас такое объяснение побега Слоника из тюрьмы?

– Информация прошла в прессе. Слоник сбежал из такого места, из которого сбежать невозможно. Если вы читали мою книгу, то отследите, что я использовал. Все, о чем подробно объясняли в газетах: открытый люк на крышу, охранник, исчезнувший с вышки. Я представил, как мог сбежать этот человек, и решил, что его вывезли оттуда мертвым, удавив веревкой в прачечной.

– Понятно. Провели, значит, наложение условных образов на реально осязаемую действительность.

– Провел, – кивнул Пискунов.

– Ну хорошо, возьмем последнюю книгу, – агент показал Пискунову дискету. – Глава предпоследняя, самая интересная. Ваша красавица стала агентом спецслужб и отрабатывает операцию по предотвращению внедрения на нашу космическую станцию аппаратуры слежки США.

В этом месте писатель сложил два и два и поднял на агентов лицо с таким изумлением и узнаванием, что им стало не по себе.

– Зеркало, – сказал он. – Я писал про зеркало. Новости!.. Оно не раскрылось? Да?! Оно не раскрылось, бог мой, ну конечно! Все как я предположил! Сегодня – понедельник! Оно не раскрылось, оно не раскрылось! – Встав со стула, писатель притопнул пару раз тапочкой, но чечетку отбивать не стал, а стал подробно объяснять обалдевшим агентам необходимость пересмотра взгляда на сосуществование условной энергетики вдохновения и реального, физически присутствующего взаимодействия живого и воображаемого начала в истории судеб. Надо заметить, что писатель был очень искренен и в своем восхищении собственной гениальностью, и в уверенности наличия этого самого сосуществования, потому что сцену о нераскрывшемся зеркале он писал, полагаясь на собственное чутье, уже не имея каких-либо поступлений от прослушек из Центра психологической помощи.

Помрачневшие агенты переглянулись и поинтересовались, а чем в ближайшее время собирается заняться его героиня? Лев Иванович, отдышавшись, сообщил, что его героиня уходит в семью, определив для себя превалирующее значение воспитания детей и устройства личной жизни над государственными интересами. Он сел на стул, закинул ногу на ногу, осторожным движением ладони уложил свесившиеся прядки белых волос от лысеющего лба назад и предложил, уставившись в потолок, такой вариант. Она рожает тройню, и ее подружка рожает тройню, и это от одного мужчины! Такой вот вариант неполной шведской семьи. Деревня, козы, куры, лошади, парок над перепаханной землей, их муж молод, красив и силен, любит охоту, дети катаются на жеребятах по ночной воде, женщины поют песни…

– Шведская семья – это?.. – поинтересовался агент помоложе.

– Это когда две или несколько супружеских пар живут вместе, а у моих женщин будет один мужчина, поэтому – неполная. Да, один. Это придаст дополнительное сексуальное напряжение роману.

– Не пойдет, – сказал другой агент. – Наш народ не поймет такой финал.

– Простите, – встрепенулся Лев Иванович, вспомнив про свои нереализованные таланты детектива, – а как вы узнали, что именно я пишу? Насколько я знаю, подслушивание, равно как и копание в моих закодированных файлах, без разрешения соответствующих органов запрещено.

– Ну какое подслушивание, Лев Иванович, какое копание! Вы же сами все подробно рассказали на своей лекции в Доме культуры, так и сообщили тремстам человекам, что не раскроется это зеркало, и все кино.

– Действительно, вы правы. – Лев Иванович опять встал, его обуяли возбуждение и нервозность человека, выигравшего в рулетку. – Позвольте откланяться, дела. Мне надо работать, где у вас выход?

Не получив ответа, Лев Иванович прошлепал тапочками к двери и ушел, почти не соображая, где находится. Упоение собой переполняло его.

Два агента службы безопасности некоторое время смотрели на одинокий стул посреди комнаты, потом решили подвести итог захватывающей беседы с писателем. Они оба сошлись во мнении, что сыграть такой восторг и восхищение собой, любимым, дано не каждому, а посему восторг – искренен. В квартире писателя не обнаружено ни одного прибора по слежке или подслушиванию, что предполагало бы присутствие в деле нанятого специалиста. Вполне логичной в таком случае была бы слежка за писателем, что и решено было организовать в ближайшее время. Агенты выпили чаю. Тот, который помоложе, предложил свою версию информированности Пискунова: писатель пишет не сам, он «негр» – обрабатывает сюжеты, которые ему подкидывает кто-то, хорошо информированный в силу принадлежности к МВД или ФСБ. Не имея таланта и времени писать, этот человек за деньги просто отдает свежий материал из органов, а писатель делает из него бестселлер.

Агент постарше решил поддаться разнузданному воображению. Он был человеком начитанным, любил кино и музыку, поэтому его вариант происходящего был достоин гения Пискунова. Агент предположил, что ими сегодня был задержан и доставлен в контору сам вершитель судеб, тот, в тайной концелярии которого на каждого живущего есть досье и расписанный наперед сценарий жизни, и сейчас, возвратившись домой, этот вершитель в пижамных штанах и тапочках достанет две тоненькие папочки…