Берегись ястреба. На острие меча - Андрэ Нортон

— Найнутра?

Фальконер кивнул, продолжая снимать глину, потом сжал руку девушки, помог ей подняться. Она всё ещё смотрела на его руки.

— Я снова женщина, — и тут она забыла о Великой и её делах.

— А я мужчина.

— И фальконер? — она не могла поверить в такую его перемену. В сознании её возникло смутное видение. Лорд и леди Ястреба, когда–то соединившиеся, могут соединиться снова.

Воин повернул голову и испустил щебечущую трель. Птица крикнула что–то в ответ и перелетела ему на плечо.

— В этом, — он поднял руку и погладил пернатую голову, — я прежний. Но теперь я ещё и Ястреб — разве ты не сама назвала меня так, леди?

— Ястреб, — решительно подтвердила Тирта и позволила ему поставить себя на ноги. Не только их тела очистились и излечились. Быть может, их ещё поджидает где–нибудь то, что насылает Тьма, — боль, потребность в силе, но теперь они никогда не будут одинокими.

— А где Алон? — она впервые вспомнила третьего участника их товарищества.

— Он ищет свою судьбу. Она принадлежит только ему.

Тирта кивнула. Да, это тоже правильно. Алон свободен и на своём пути.

— Ястреб, — медленно повторила она. — И пусть отныне они берегутся Ястреба, мой лорд Нирель.

Он обнял Тирту за плечи, и она почувствовала, что это правильно, что это теперь часть её жизни. Сокол взлетел и поднялся в небо, а они вдвоём пошли от прошлого, которое теперь можно забыть.

На острие меча

Автор выражает благодарность

Ханни ван Недерпелът–Вемельсфелъдер и

Йоопу Вемелъсфелъдеру

за сведения о Дордрехте и

пещерах Сент–Питерсберга, а также

мистеру Ф.X.В. ван дер Лаану,

директору голландской национальной

туристической компании в Нью–Йорке,

за помощь в прокладывании курса

«Вежливого полицейского» и за другие

материалы.

В то время как герцогство Стернсберг,

башня Одокара и Шато дю Дам не

существуют в действительности,

Дордрехт, Маастрихт и пещеры СентПитерсберга находятся на территории

современной Голландии.

Глава первая. Прибытие троянского коня

Квинн Андерс торопливо прошёл по зелёному газону к квадратному новоанглийскому дому и поднёс руку к полированному медному орлу, выполняющему прозаическую роль дверного молотка. Чемоданчик, с которым Квинн не расставался со вчерашнего дня, мёртвым грузом цеплялся за его онемевшие пальцы. Неужели действительно прошло двадцать четыре часа с его внезапного решения? Ожидая на ступеньках крыльца, он снова заволновался. Может, лучше повернуться и уйти? Всё это казалось нелепой мелодрамой… Безумие!..

Но уходить было поздно. В дверях появилась женщина.

— Мистер ван Норрис? — голос Квинна звучал хрипло. Ему пришлось глотнуть, прежде чем продолжить: — Я приехал к нему из Нью–Йорка по делу…

— Ну… не знаю. Мистер ван Норрис на прошлой неделе, катаясь на лыжах, подвернул ногу. У него трещина в лодыжке. Вообще–то, он не принимает, но если вы приехали из Нью–Йорка… может быть… Заходите, я спрошу…

От яркого света в прихожей Квинн замигал, как сова.

— Меня зовут Квинн Андерс, я брат капитана Старка Андерса. Мистер ван Норрис когда–то работал с ним в Европе.

Женщина ушла, а Квинн остался разглядывать рисунки на старых бумажных обоях. Возможно, этот ван Норрис не помнит Старка, и Квинн дурак, что приехал. Он ощутил знакомое чувство неуверенности в себе, как было всегда, когда он думал о брате, который попросил его посетить ван Норриса. А за всю свою жизнь Старк ни разу не предложил заняться бесполезным делом. Поэтому Квинн был намерен встретиться с этим ван Норрисом, даже если ему придётся поспорить с несколькими экономками и взломать двери.

Но, как оказалось, такие драматические действия не понадобились.

Его провели в комнату, в которой ещё не зажгли свет и поэтому было темно. Квинн задержался на пороге и услышал из полутьмы голос:

— Будьте так добры, сэр, зажгите свет. Выключатель на стене слева от вас. Я в настоящее время несколько ограничен в движениях…

Квинн повернул выключатель и обнаружил, что находится в кабинете–библиотеке, которой часто пользуются. Человек, шедший ему навстречу, опирался на костыль и был, вероятно, не старше Старка — около тридцати лет. Светлые волосы взлохмачены, словно он постоянно теребил их пальцами, глаза внимательные, а взгляд даже немного подозрительный. Человек разглядывал Квинна, словно пытался отыскать в нём сходство со Старком.

Если он ищет именно это, то его ожидает неудача.

Квинн с привычным терпением выдержал это разглядывание. Сразу за плечом ван Норриса на стене висело большое зеркало. Вероятно, такое же старое, как и дом, и стекло казалось мутным. Но не настолько, чтобы не отразить низкорослую, почти приземистую фигуру Квинна, увенчанную совсем обычным, заурядным лицом. Квинна никак нельзя сравнить со стремительным Старком.

И тут он понял, что ван Норрис заговорил.

— Как поживает Гладиатор? Вы знаете, мы его так называли.

— Старк умер.

Ну вот… он наконец и выговорил это слово. Сказал человеку, который знал Старка и которому это известие, может быть, небезразлично. Произнёс вслух в пятый раз с тех пор, как получил телеграмму. Он отлично помнил все предыдущие случаи, когда ему приходилось сообщать о смерти брата, хотя сам ещё никак не мог в это поверить.

— Когда и как?

Квинн поставил чемоданчик на край стола. Он и сам уже много дней пытался найти ответ на эти вопросы. Голос мужчины немного успокоил его. Квинн уловил нотки понимания, что случилось большое горе, и обещания, что здесь он может найти помощь.

— Я получил телеграмму… почти шесть недель назад, — Квинн говорил медленно, пытаясь вспомнить то время, которое казалось теперь таким далёким и неясным.

— Его тело нашли на улице в Маастрихте. Вероятно, наезд… Ехавший в автомобиле скрылся.

— Вероятно? — ван Норрис мгновенно ухватился за это допускающее сомнения слово.

Квинн сел на ближайший стул. Напряжение, в котором он находился в последнее время, начало постепенно спадать.

— Вероятно, — повторил он, но не стал подчёркивать это слово. И подумал, на самом ли деле его голос звучит так бесцветно, как ему кажется. — Я приехал к вам, потому что в прошлый понедельник получил от него задержавшееся письмо. В письме Старк просил меня встретиться с вами…

— Оно у вас?

Квинн покачал головой.

— Я уничтожил его, как только прочёл. Но могу повторить слово в слово. Видите ли, — он поставил чемоданчик себе на колени, — я обладаю тем, что называют фотографической памятью.