Имам Шамиль - Шапи Казиев

Гази-Магомед, который руководил Кахетинской операцией и которому едва исполнился 21 год, затмил славу набегов Хаджи-Мурада. Теперь никто в горах не сомневался в его праве называться наследником имама.

Посмотреть на княгинь пришли командиры горцев. Многие из них помнили покойного Илико Орбелиани и говорили его вдове, что он был храбрым воином, заслужившим всеобщее уважение. И что сын очень похож на отца и вырастет настоящим джигитом.

Свое вторжение они объясняли тем, что грузинские князья и простые люди, недовольные царскими порядками, сами призвали их, желая принять сторону Шамиля. Княгини им не поверили.

Пленницам принесли еду, но они гордо отказывались от нее, соглашаясь пить лишь воду. Утром их разбудили русские горны. Пленницы решили было, что князь прогнал горцев и отбил несчастных пленниц. Но оказалось, что это солдаты-перебежчики трубили утреннюю зарю.

К пленницам явился Хаджияв (Хаджио), казначей Шамиля, и объявил условия, на которых имам согласится освободить пленниц: возвращение его сына-заложника и выкуп в миллион рублей серебром. Сына — отцу, деньги — народу, разоренному войной. Остальных кахетинских пленников предлагалось обменять на пленных мюридов. Сверх того Шамиль требовал вернуть еще одного заложника — своего племянника Гамзата.

Узнав из бумаг, взятых в доме Чавчавадзе, что княгини являются фрейлинами императрицы, им велели написать письма прямо к ней. Княгини отказывались, уверяя, что не имеют на это права. Тогда им разрешили написать родным и начальству в Грузии. Анна не могла с собой совладать от пережитого волнения, она лишь подписала письмо генералу Н. Реаду, которое написала Варвара: "Генерал! Мы и все наши взяты в плен, мы живы, но во всем нуждаемся; помогите нам и дайте знать всем родным. Адрес наш: Дарго-Ведено, в доме Шамиля".

Хаджияв забрал письмо, сказал пленницам несколько ободряющих слов и ушел. Письмо было тщательно изучено и отправлено по назначению.

Пленницы немного успокоились, надеясь, что положили начало переговорам о своем выкупе. Только Анна Ильинична не находила себе места, не зная, что стало с ее дочерью Лидией. Кто-то, желая утешить княгиню, сказал, что девочка жива и находится теперь у отца, но никто не знал этого наверняка.

Княгини накормили детей и поели сами, хотя пища горцев мало походила на то, к чему они привыкли у себя дома.

Затем им вернули кое-что из их вещей и отправили в Ведено. Путь был неблизкий и трудный даже для горцев, а для княгинь обернулся сущим мучением. Бесконечные подъемы, перевалы и спуски в глубокие ущелья чередовались с переправами через быстрые реки и скользкими, выбитыми в скалах, тропинками над облаками.

Ночлеги в холодных сырых лесах сменялись остановками в аулах, в тесных саклях которых невозможно было отдохнуть. Население то не хотело пускать к себе на ночлег, то с любопытством разглядывало их, как диковинных птиц, отдавая мед и сметану за красивые пуговицы и прочие уцелевшие вещицы.

Когда они остановились в ауле Согратль, их посетил мулла Абдурахман, у которого когда-то учился сам Шамиль. Мулла провел в плену в Тифлисе несколько лет и хорошо говорил по-русски. В числе других горцев он был обменен на Илико Орбелиани. Абдурахман пригласил пленниц в свой просторный дом, хорошо накормил их и вызвался сопровождать до самого Ведено. Он, как мог, заботился о пленницах, обещал, что все кончится хорошо, и утешал тем, что Шамиль — человек благородный и добрый, и в обиду их не даст. Дам он укрывал от дождей и холода бурками, а детей устроил с возможным комфортом в прочных хурджинах переметных сумах на ослах. Растроганные этой картиной горянки угощали детей молоком и орехами.

Тем не менее пленники были едва живы от усталости и простудной лихорадки.

Немного пообвыкшись, они стали обращать внимание на окружавшую их природу, любовались невиданными цветами, встречали ухоженные сады и богатые виноградники, напоминавшие им Кахетию. Их уже не пугали тоннели в скалах и дороги, висящие над пропастью длинными бревенчатыми козырьками. Им открывались изумительные пейзажи и непохожие друг на друга аулы. Разными были и их жители — темноволосыми и русыми, смуглыми и белолицыми. Различались и живописные наряды горянок, среди которых встречались женщины удивительной красоты.

Но более всего их удивляла умеренность горцев в пище. Они довольствовались горстью муки, дикими травами, листьями некоторых деревьев и пригоршней воды. Если же и того не встречалось за целый день, то они просто потуже затягивали пояса.

В большом и богатом ауле Анди, знаменитом своими бурками и выведенной для их изготовления особой породой овец, пленниц посетили жены наибов. Аул считался центром горской аристократии, и наибши вполне отвечали этим представлениям, выказывая необычайные знания этикета и потчуя пленниц изысканными, по горским понятиям, блюдами. Ужин прошел торжественно, но когда пленницы отдали часть еды своим слугам, наибши очень обиделись и покинули княгинь, заявив, что они принесли кушанья для княгинь, а не для рабынь.

Конец путешествия был скрашен письмами, доставленными княгиням из Темир-Хан-Шуры. Кузен княгини генерал Орбелиани сообщал, что будут приняты все меры для их освобождения и что готов прислать все, что им потребуется, если будет на то разрешение Шамиля.

Через месяц пути они достигли Старого Дарго. Миновав бывшую столицу Имамата, поезд с пленницами углубился в лес, после которого открылась большая долина, посреди которой лежало село Ведено. Неподалеку от него, между горами и глубоким оврагом, виднелись строения столицы Имамата.

Навстречу пленницам выехала охрана Шамиля со знаменами. Впереди всех гарцевал на коне пятнадцатилетний сын Шамиля Магомед-Шапи.

Пленницам велели закрыть лица вуалями. Затем отворились первые ворота, за ними другие и третьи, пока знатные пленницы не оказались во дворе дома самого Шамиля. Их поместили в теплой комнате, наподобие тех, в которых жили жены имама, только немного меньшей.

ПЕЧАЛЬНЫЕ ИЗВЕСТИЯ

Весть о набеге на Кахетию всколыхнула Грузию. В ее благодатных долинах сразу стало неуютно. Продолжавшаяся война с турками и покушение Шамиля рисовали тревожное будущее. Завоевания на Кавказе обретали эфемерные очертания, и никто не мог поручиться, что Шамиль не сделает нового вторжения, чтобы сойтись с турками где-нибудь под Тифлисом.

Но сочувствие к знаменитым фамилиям Чавчавадзе и Орбелиани на время заглушили тревожные ожидания. Общество свидетельствовало готовность спасти пленниц, создавало специальные комитеты, собирало деньги, а добровольцы записывались для похода на Ведено. Генерал Реад принимал в деле горячее участие, стараясь обратить внимание государя на печальную участь знатных семейств, сделавшихся пленниками Шамиля. По странному стечению обстоятельств отец княгинь царевич Илья Грузинский скончался в тот самый день, когда дочери его попали в плен. Царевич жил в Москве и умбр внезапно, во время охоты, так и не узнав, что случилось с его потомками.

Об условиях Шамиля военный министр князь В. Долгоруков доложил Николаю I. Родственники похищенных, командующий в Прикаспийском крае и Дагестане князь Г. Орбелиани и муж сестры Д. Чавчавадзе, член Совета Главного управления Закавказским краем барон А. Николаи старались внушить начальству, что возвращение сына не повредит военным действиям против Шамиля. И даже напротив, раз Шамиль не смирился после вьщачи сына под Ахульго, возвращение Джамалуддина, воспитанного в России, могло бы внести раскол в отношениях между сыновьями имама и полезно повлиять на достижение искомых целей в Дагестане и Чечне.

Император обещал подумать, однако само происшествие воспринял как личное оскорбление и искал виноватых. Но Воронцова не было, Реад лишь исполнял обязанности наместника, и выходило, что виноват во всем один Шамиль.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕЗОНАНС

Хуже всего было то, что история получила громкую огласку не только в России, но и далеко за ее пределами. Не помог даже вездесущий Бенкендорф с его Третьим отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии.

Недовольство императора событиями в Кахетии разделяли даже его противники в войне, правда совсем по другому поводу.

Командующий турецким экспедиционным корпусом в Грузии Омер-паша упрекал Шамиля в поспешности и нежелании подчиняться его плану совместных действий. На это имам ответил: "Я выходил к вам навстречу с сильным войском, но невозможно было наше соединение по причине сражения, бывшего между нами и грузинским князем. Мы отбили у них стада, имение, жен и детей, покорили их крепости, с большой добычей и торжеством возвратились домой, так радуйтесь и вы!"

Однако никакой радости демонстративная самостоятельность Шамиля у союзников не вызывала. По плану премьер-министра Англии лорда Г. Пальмерстона и его союзников Шамиль должен был стать силой, которая помогла бы турецкой армии отторгнуть от России весь Кавказ. Границы предполагалось отодвинуть за Терек и Кубань, вернуть Турции и Персии их прежние владения, включая Грузию, а государство горцев оставить под протекторатом Порты или, в крайнем случае, согласиться на его формальную независимость.