Верь в меня - Джози Литтон

— Альфред верит, что его лучше будут помнить, если он восстановит ученость в этой стране, — тихо проговорил Хоук. — Он утверждает, что мир, принесенный им, продержится без науки недолго, так что в конечном счете наука и есть самое главное. — Он указал на несколько других зданий поблизости от скриптория[16]. — Наша знать борется за право пристроить своих сыновей к королю, хотя он и требует, чтобы они каждый день уделяли определенное время занятиям. Кое-кто считает, что в этом нет смысла, что это не мужское дело, но они не смеют противоречить Альфреду. Даже самый глупый из этих юнцов уходит отсюда с мало-мальски знанием латыни и сведений об окружающем нас мире.

Криста ощутила мгновенный приступ зависти к тем, кто может жить здесь, имея под рукой всевозможные книги и людей, которые могут объяснять их содержание. Поистине это преддверие рая. Она подняла голову и посмотрела в синие глаза Хоука, еще и еще раз напомнив себе о необходимости владеть своими чувствами.

— Смею ли я спросить, дозволено ли женщинам учиться?

— Откуда мне было знать, что ты об этом спросишь? — поддразнил ее Хоук. — Многие считают, что ученые женщины склонны к недовольству и не желают признавать власть отцов и мужей. Может, в этом мнении есть доля справедливости. В тебе, например, я не обнаружил особой уступчивости.

— А может, ты преувеличиваешь значение уступчивости? — возразила Криста и тотчас пожалела о сорвавшихся с языка словах — не принял бы Хоук их за вызов.

— Твою неуступчивость я терпел дольше, чем чью-либо еще, насколько могу припомнить, — тихо произнес тот. — Ты не подумала почему?

У нее не было времени ответить ему, потому что в эту самую минуту из скриптория в сопровождении священника вышел Альфред. Заметив Хоука и Кристу, они подошли к ним.

— А вот и вы, — сказал король. Он, видимо, был в добром настроении, более того — просто искрился весельем, несвойственным его высокому положению. — Дорогая, — обратился он к Кристе, — думается, вы не знакомы с моим добрым другом отцом Эссером, многострадальной душой, взявшейся обучать меня латыни.

Священник улыбнулся и наклонил голову.

— Миледи, приятно познакомиться с вами. Уверяю, задача была не столь обременительной, как заявляет наш король.

— Он мне льстит, — сказал Альфред. — И все потому, что я построил этот скрипторий и еще несколько других по всей стране. Он хочет наводнить книгами весь Уэссекс, а я его добровольный помощник.

— Я наводнил бы книгами весь мир, если бы знал, как это сделать, — заявил священник. — К тому же я слишком поздно приложил свои бедные руки к написанию истории нынешнего правления.

Альфред вздохнул с наигранным сожалением.

— И теперь я должен быть особенно добр к нему — ведь люди узнают обо мне лишь то, что он соблаговолит написать.

— Я бы скорее подумал, что люди будут помнить и кое-что другое, милорд, — сухо проговорил Хоук.

Отец Эссер рассмеялся.

— Прислушайтесь к нему, милорд. Он молод и энергичен, а в делах мирских разбирается куда лучше, чем такой старый кающийся грешник, как я.

— Не прикрывайтесь возрастом, — предостерег Альфред. — Я очень рассчитываю на вас, мой друг. Ведь вы только начали вашу работу.

— Господу нашему это известно, милорд, и я полагаюсь на него, — спокойно произнес священник; он повернулся к Кристе и посмотрел на нее с нескрываемым интересом. — Лорд Хоук говорит, что вы умеете читать.

Альфред, по-видимому, тоже нашел это любопытным, но не огорчительным.

— Как вы научились? — спросил он приветливо. Криста не спешила отвечать в присутствии священника, но понимала, что уклониться от ответа не удастся.

— Когда я была еще совсем маленькой, во владения моего отца в Уэстфолде пришел некий монах. Он попросил позволения поведать тамошним людям о Христе. Мой отец был этим недоволен, считая, что проповедь может принести неприятности, но, с другой стороны, не хотел обижать монаха, опасаясь, что бог его и в самом деле могуществен. И послал монаха ко мне. Брат Малкольм оставался с нами около десяти лет. Он проповедовал Евангелие и преуспел в этом, а меня научил читать. — Девушка помолчала, пытаясь понять, как воспринят ее рассказ, но ни король, ни священник как будто ничуть не были обеспокоены им, и Криста продолжала: — Убедившись, что я достаточно сообразительна, он решил научить меня писать и считать. — Слушателям и это не показалось чем-то потрясающим, и тогда она закончила: — Он научил меня и латыни.

— Латыни? — воскликнул Альфред и теперь уже посмотрел на Кристу как на существо, до сих пор им не виданное. — Вы читаете по-латыни?

— Я счастлива, что оказалась способной на это. Брат Малкольм был очень добрым и терпеливым учителем. Когда он умер, мы все глубоко скорбели о нем.

— И ваши люди восприняли учение Христа? — спросил отец Эсоер.

Криста кивнула.

— Мы все его приняли, а в последующие годы приняли и многие другие. Даже мой отец к концу жизни понял, что нечего страшиться тому, кто надеется попасть в лучший мир.

— Значит, брат Малкольм не зря прожил жизнь, — сказал Альфред. — Видимо, он был человеком необыкновенным, если изыскал возможность наставлять юную девочку. Я всегда верил, что человек здравомыслящий начинает строить на скромном основании и постепенно переходит к вещам, более значительным. Нам бы тоже следовало предложить дочерям некоторых наших лордов несколько простых уроков и посмотреть, склонны ли они пойти дальше.

— Отличная мысль, милорд, — поспешил откликнуться на эти слова Хоук и получил в награду хоть и удивленный, но одобрительный взгляд Кристы. — При условии, если они не станут в результате уклоняться от исполнения своего женского долга.

— Да, это было бы нежелательно, — согласился король. — Мы этим не занимались, но можно попробовать… — Он вдруг умолк, очевидно, обдумывая затронутую тему, потом виновато улыбнулся. — Вы должны простить меня. Я постоянно размышляю о том, как мне справиться с житейскими делами, в которых я погряз. Во всяком случае, дорогая моя, первый список новой книги только что закончен. Она трактует об управлении государством. Я пришел посмотреть на него, а когда приглашал Хоука присоединиться ко мне, он сказал, что и вам, по его мнению, это будет по душе.

Так вот какую прогулку задумал король! Как это необычно и как много говорит о человеке! И как славно, что Хоук вспомнил о ней и взял с собой. Это одно из его многих достоинств. Взволнованная предстоящей возможностью увидеть новую книгу, увидеть одной из первых, она сказала:

— Я просто счастлива, милорд. Пока я не приехала в Хоукфорт, я видела очень мало книг. Теперь мне кажется, что сколько бы я их ни получила, все будет мало.