Верь в меня - Джози Литтон

И все же он заставил себя не шевелиться, почувствовав, как Криста почти неощутимым и полным нежности движением отвела прядь волос, упавшую ему на лоб. Она снова вздохнула, но на этот раз вздох скорее напоминал всхлип. Хоук вцепился обеими руками в матрас, чтобы не протянуть их к ней, и надеялся, что она этого не заметила.

Охваченная бурными эмоциями, Криста и вправду не заметила, как напряглись мышцы Хоука. Она должна была уйти. Должна! Однако стояла в оцепенении, сгорая от желания дотронуться до Хоука снова. Сбросить рубашку и лечь на кровать рядом с ним. Провести пальцами по крепко сжатым губам. Накрутить на палец прядь кудрявых волос. Погладить широкие плечи и мускулистую грудь…

В комнате было очень жарко. Криста с трудом переносила даже легкое прикосновение такни своей рубашки к отвердевшим соскам. Если бы она только могла броситься сейчас в глубокую, прохладную воду, то, наверное, избавилась бы от недостойных побуждений тела.

Глупо стоять здесь так долго. Не смея взглянуть на Хоука еще раз — тогда бы ей уже ничто не помогло, Криста отступила от постели на шаг. Подол рубашки натянулся, и она не могла двигаться дальше. Она широко раскрыла глаза, увидев руку, ухватившую тонкую ткань. Посмотрела Хоуку в лицо. Сонная улыбка изогнула такие знакомые губы.

— Не уходи, — только и сказал он.

— Я не должна была приходить. Он слегка привстал, и взгляд Кристы беспомощно скользнул по его телу, остановившись на возбужденном копье.

— Ты спала, прижавшись ко мне, последние три ночи. Зачем нам теперь спать врозь?

— Я не думала, что ты об этом знаешь. Каждое утро, когда я просыпалась, ты крепко спал.

— Я сплю очень чутко, это наследие множества битв. — Хоук отпустил рубашку и взял Кристу за руку. Совесть его изъявила последний протест и решительно удалилась. Ему почти не приходилось упрашивать женщин, но с Кристой это давалось легко. — Милая Криста, не уходи от меня сейчас. Кто знает, как долго нам доведется быть вместе. Мир так переменчив, жизнь — это лишь мгновение.

Он быстро провел губами по ее пальцам, другой рукой обхватил ее бедра и привлек к себе. Криста надавила руками ему на плечи — это была последняя и неуверенная попытка уйти. Но Хоук уже снимал с нее рубашку, обнажая длинные стройные ноги, целуя живот; эти поцелуи и веяние теплого дыхания унесли последние остатки сопротивления.

Он прав, время летит быстро. Прошлое миновало, будущее неясно, нет ничего, кроме настоящего. Неужели так ужасно ее желание получить хоть капельку счастья? Перед Кристой внезапно, словно яркая вспышка, возник образ леди Изы с ее холодной, высокомерной красотой. Станет ли она той единственной, на ком в конце концов женится Хоук, истинно благородной леди, достойной занять место рядом с ним? Возможно, что и так, ведь она очень красива и полна решимости.

Если так и случится, то единственное, чего она жаждет всем сердцем, до боли, — это чтобы Хоук не забыл ее. Чтобы, став очень старым человеком, о чем она молит небеса, он помнил бы все о ней: прикосновения, вкус поцелуев, ее голос и чувства. Пусть память об их близости сделает светлыми его сны навсегда… и ее сны тоже.

Хоук почувствовал момент, когда она сдалась, и победа его заключала в себе сладость и горечь — ведь он победил, не разбираясь в средствах, а этого не должно было случиться… Он стянул с Кристы рубашку через голову и швырнул на пол. Кожа девушки сияла, словно холодный алебастр, но жаркая страсть ее отвечала его собственной. Он уложил ее на спину, накрыв собственным телом. Гладил ее и целовал, и жажда его была тем более сильной, что целых три дня и ночи он провел рядом с ней, не смея утолить свое желание. И теперь он хотел одного: овладеть ею, сделать своей и отдать ей себя.

Потом они уснули и пробудились перед рассветом в объятиях друг у друга, и снова целовались, но уже медленно, чтобы продлить наслаждение. После бурного катарсиса оба погрузились в сон такой глубокий, что даже обычные утренние шумы королевской резиденции не побеспокоили их. Только гуд и грохот вернувшегося к дневным заботам и делам города — стуки и скрипы, окрики и перебранка, резкие приказы, отдаваемые дозорным, и веселая песня менестрелей, ворвавшись к ним через окна, вынудили влюбленных очнуться и с неохотой вернуться к реальности.

Но даже теперь только строжайшее самообладание помогло им встать с постели, не поддавшись искушению, и не прикасаться друг к другу, не обмениваться долгими взглядами. Криста, спотыкаясь чуть не на каждом шагу, вернулась к себе в комнату. И тут, небрежно стукнув в дверь всего один раз и не дожидаясь ответа, к ней вошла девушка, которая прислуживала накануне вечером. Глаза у нее округлились, а щеки стали румянее, чем за секунду до того, но она не сказала ни слова. Поставила принесенный с собой поднос, поспешила сделать реверанс и быстро достала одежду, приготовленную на этот день. Когда Хоук, без рубашки, с подбородком в мыльной пене и бритвой в руке, просунул в дверь голову, чтобы напомнить Кристе о сегодняшней прогулке с королем, девушка сделалась темно-багровой и налила в чашку столько молока, что оно полилось на стол, а потом и на пол. Криста вздохнула и опустилась на колени, помогая служанке, несмотря на ее протесты, вытереть молочную лужу: она-то понимала, как легко Хоук Эссекс может привести человека в полное смущение.

Во всяком случае, сама она никак не могла прийти в себя. Труднее всего было не улыбаться каждую минуту. Криста была безмерно счастлива, беззаботна и совершенно заворожена окружающим, а в особенности этим мужчиной.

Она успела одеться и даже что-то съесть, прежде чем ей пришло в голову, что не мешало бы поинтересоваться затеей короля. То, что о великом Альфреде она вспомнила с таким запозданием, свидетельствовало о ее необычном состоянии. Вскоре за ней зашел Хоук. Он бросил на Кристу быстрый взгляд и улыбнулся мальчишеской улыбкой, от которой у нее замерло сердце.

— Мы бессовестно запоздали, — сказал он, кивнув взволнованной служанке. — К счастью, у Альфреда есть еще одно дело, и я не думаю, что он рассердится.

Хоук вывел Кристу из комнаты, и они спустились вниз, прежде чем она успела собраться с мыслями. В большом зале было пусто, если не считать нескольких слуг. День был ясным, легкий ветерок шевелил ветви деревьев вокруг королевского замка. Хоук подвел Кристу к каменному зданию в некотором отдалении, окруженному красивым садом, который придавал дому вид безмятежный и спокойный, необычный для шумного и суетливого Винчестера. Криста заглянула в распахнутые настежь двойные двери и убедилась, что се предположение верно: перед ней церковь. Они обогнули по тропинке угол здания, и картина внезапно переменилась — на смену полной безмятежности пришло живое деяние. Несколько дюжин монахов сидели за столами, расположенными под прикрытием обтянутых полотном ширм, защищающих от ветра, пыли и грязи. Только так монахи могли пользоваться благословенным солнечным теплом и светом и делать свое дело. А дело это было такое, что Криста тихонько ахнула, сообразив, что монахи переписывают книги. Юные прислужники толпились вокруг, то и дело выполняя приказания принести еще чернил, гусиных перьев, пергамента; другая группа юнцов расположилась в кружок под деревом и обучалась тайнам каллиграфии.