Давай сыграем в любовь (СИ) - "firststone"

— Привет, — улыбаюсь и целую девушку в губы, притянув ближе.

— Я думала, ты опять будешь поздно, — она наблюдает, как я медленно расстёгиваю рубашку, кидая на спинку стула, и спокойно переодеваюсь в домашнее: футболку и длинные шорты.

— Я ваш на три недели, — устало плюхаюсь на кровать, наблюдая за возлюбленной, что ловко перекидывает через меня ногу и усаживается на бёдра, а я интуитивно опускаю ладони на талию своей жены, пока та заправляет рыжие пряди за уши.

— Как волшебно, — поглаживает щеку. — Тогда, посидишь завтра пару часов с Томасом? Я записалась в салон.

— Конечно, лисичка, — весело улыбаюсь, когда девушка морщится, легонько ударяя меня по плечу.

— Не называй меня так, я же просила.

Дергаюсь и уже нависаю над любовью всей своей жизни, что обиженно дует губы.

Годы идут, а эта плутовка всё ещё крутит мною.

— Не могу, ты слишком на неё похожа, твои рыжие волосы сами просят, чтобы я это сказал, — покрываю лёгкими поцелуями шею, пока девушка цепляется за мои плечи, но понимаю: для продолжения, нам точно нужно покинуть спальню.

— Я завтра перекрашусь в свой, — на выдохе произносит Агата, словно приняла поражение.

— Почему?

— Надоел этот рыжий!

Тихо смеюсь, падая на соседнюю сторону кровати, и притягиваю супругу к себе, мягко проходясь по её спине, что обтянута моей же футболкой.

Решение резко перекраситься в рыжий пришло Агате сразу после родов, ей очень трудно давались первые два месяца. Новый статус и новые обязанности слишком давили. Я правда старался помочь, но признаюсь, мне самому было сложно. У меня нет кого-то младше в семье, чтобы я мог знать, что да как делать, мы учились сами, вычитывая что-то в книгах и интернете, спрашивая у знакомых. Время шло, и мы начали привыкать, но сложнее всего было доказать Агате, что она прекрасна и после родов. Эта неугомонная кошечка никак не могла это принять, вечно пытаясь отыскать лишний сантиметр или морщинку, на что мне приходилось лишь выцеловывать каждый миллиметр её тела и обнимать до хруста костей, шепча слова любви.

— Ты опять разрешила Рику сидеть на кровати, — возмущаюсь, ведь с появлением в мой жизни этой бестии, сломалась даже собака, что стала позволять себе слишком много.

— Да, он нас охранял, — беззаботно отвечает и удобнее устраивается у меня на груди, как будто мы обсуждаем погоду.

Я не понимаю, я один такой серьёзный в этой семье? Порой мне кажется, что у меня два ребёнка…

— Агата, он — собака, большая собака, способная загрызть насмерть. А ты пускаешь его на кровать, ещё и рядом с маленьким ребёнком.

Наблюдаю, как девушка приподнимается, бросив свой любимый злой взгляд на меня, и проговаривает:

— Если он захочет наброситься, то никакая кровать не помешает ему на неё же и запрыгнуть.

А ведь несколько лет назад я мог поступить иначе, и сейчас любимые зелёные глаза не искрились бы для меня.

Flashback

— Ауч, — прикладываю ладонь к горящей щеке, когда дверь в кабинет хлопает с такой силой, что чуть не слетает с петель.

Какая тяжелая у неё рука. И логика тоже. Какого чёрта это вообще было?

Стою, как истукан, пока не догадываюсь хотя бы выглянуть в коридор, но, к сожалению, никого там не нахожу. Хотя я был уверен, что от такой скорости останется выжженная полоса на полу. Пока мозги встают на место и пытаются понять происходящее, тело находится в какой-то прострации: сердце больно стучит об рёбра, а руки немного подрагивают.

Весь день я ходил, как на иголках, думал-думал-думал. Собрать мысли в одну кучу было сложно, понять, действительно ли эта девушка нужна мне — ещё сложнее. Миллионы вариантов исхода событий прилетали в голову: от сладких поцелуев до болезненного поражения. Но такого я точно не ожидал. Щека горит, как горела пару минут назад от прикосновений теплых губ, а злость сама окутывает изнутри.

Уволю, но сначала устрою ей в понедельник взбучку, такую, что… Стоп!

Кажется, шестерёнки в моей голове закрутились так сильно, что пошёл пар, а от трения произвелась искра, которая зажгла лампочку или не лампочку, но температура тела резко поднялась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Подлетаю к компьютеру и параллельно пытаюсь вспомнить, когда я подписывал её заявление. Такого просто не могло произойти, если только…

Пролистываю всю доступную мне базу сотрудников, но никакой Агаты Харрисон в упор не вижу. Какого хера?! Либо мне в край отшибло голову, либо кто она такая.

— Молодец, Нильсен, сам же и попался, — сжимаю челюсть, смотря на экран, где изображена фотография моей помощницы с совершенно другой фамилией, а рядом красуется скан подписанного мной заявления.

Такая сильная ярость охватывает с ног до головы, смешиваясь с обидой от того, что я смог подпустить кого-то так близко к себе, смог рассмотреть нечто большее в человеке и привязаться.

Дергаюсь от сильной вибрации телефона, разрезающей тишину в кабинете, противно жужжа и ударяя в виски.

— Слушаю, — рыкаю на Сэма, что резко решил поболтать, когда у меня в жизни происходит пиздец вселенского масштаба.

— Тут вообще-то конец намечается, а ты испарился…

— Агата там есть? — не даю договорить, обрывая друга.

— Я не знаю, ну, я не видел.

— Дай мне Еву.

Я просто обязан найти эту девчонку и потребовать объяснений, потому что так просто оставлять всё происходящее не намерен.

— Мистер Нильсе-е-ен, сейчас будет фейерверк, — тянет захмелевшая подруга Харрисон Харрис и что-то напевает себе под нос.

— Где Агата? — наворачиваю круги по кабинету, стараясь стать более рассудительным, но собраться воедино не получается. Кажется, я первый раз чувствую, как разбивают сердце.

— Через несколько часов будет тискать корги и пить чай с королевой, а что?

— Какой чай, Ева?!

— Она вам не призналась? — её голос теряется где-то в громких взрывах салюта, а мой кабинет наполняется яркими красками от цветных искр в окне.

— В чём, Ева? Призналась в чём?

***

Владеть собственной компанией по производству товаров, что пользуются спросом у элитных слоёв населения, автоматически наделяет вас нехилым количеством связей. Они долго хранятся где-то в записной книжке, пока не наступит момент, где без их помощи просто нельзя обойтись.

Но я никогда бы не подумал, что с такими связями буду сидеть в комнате для допросов, ещё и в свой день рождения. И знаете, она прям как из детективных фильмов, сплошное клише: серые стены, давящие со всех сторон, зеркало сбоку, что является сквозным односторонним окном, два стула, стол и железная дверь.

Не хватает только следователя, что ходил бы из угла в угол и предъявлял мне что-то вроде: «Вы задержаны из-за чрезмерной сексуальности, что скажете в своё оправдание, мистер Нильсен?». А я бы в этот момент самодовольно заявлял, что без адвоката никаких показаний давать не собираюсь.

Ухмыляюсь от своего же остроумия и удобнее устраиваюсь на жёстком стуле, когда из коридора начинает доноситься женский крик.

— Да что вы себе позволяете?! Вы хоть знаете, кто моя тётя? — Агату, что на весу болтает ногами, затаскивают в помещение два амбала в полицейской форме. — Я сама лично вашу Швецию уничтожу, никакой Один вам не поможет! Вы в шаге от того, чтобы я прямо сейчас устроила Рагнарёк! — она зло ударяет ладонью в дверь, когда та захлопывается перед её носом. — Всю рыбу пережарю, чтобы вашей тухлятины не осталось!

— Звучит очень устрашающе, — ставлю локоть на стол и упираюсь щекой в кулак.

— Ты! — оборачивается и зло шипит сквозь зубы, откидывая длинные локоны за спину и одёргивая толстовку вниз.

Наверное, успела переодеться в аэропорту, откуда её доставили, спустя час моих обзвонов важных шишек Швеции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я.

— Какого черта? Меня сняли с рейса! — брюнетка сжимает кулаки, прожигая меня злым взглядом.

До чего прекрасна в гневе.

— Такого. Такого же, какого моя помощница волшебным образом уволилась! — поднимаюсь из-за стола, стараясь подавить ту злость, что рвётся из меня, пока девчонка продолжает делать вид, что ничего не произошло. — Ты же понимаешь, что просто так я этого не оставлю?