Если покинешь меня... - Джейн Киддер

Словно разгадав мысли молодой женщины, писательница сказала:

– Вас, наверное, удивляет, откуда я так много знаю про вас. На самом деле я не слишком любопытна, но когда живешь на таком маленьком пятачке, как наш Луисбург-сквер, то невольно знаешь о соседях почти все.

Клэр согласно кивнула, надеясь, что мисс Олькотт все же не знает сплетен, связанных с ее замужеством.

– Вы живете здесь вместе с родственниками? – вежливо осведомилась она.

– Только с отцом, – ответила писательница. – Он немного… эксцентричен, а так как мои сестры повыходили замуж, мне приходится заботиться о нем.

– С отцами такое часто бывает, не так ли? – вздохнув, сказала Клэр.

Луиза удивленно взглянула на девушку.

– Боюсь, что с моим отцом хлопот больше, чем с другими, – заметила она.

– Сколько у вас сестер? – поинтересовалась Клэр, которой новая соседка нравилась все больше.

– Три, – ответила Луиза. – Именно о них я и пишу свою новую книгу.

– О ваших сестрах? – удивилась Клэр.

– Да, именно о них, – кивнула писательница. – Разумеется, я пишу о четырех вымышленных сестрах, но использую свои детские воспоминания.

– Как интересно! – восторженно воскликнула Клэр. – Я с нетерпением буду ждать выхода книги в свет. Вы уже придумали название?

– Пока нет, – вздохнула Луиза. – Мне кажется, что придумать название книги – самое трудное в творчестве писателя. Мне с огромным трудом даются названия. Правда, у меня еще много времени, поскольку книгу я только-только начала писать. В последние годы у меня почти не было времени, чтобы заниматься творческим трудом. Днем я заботилась об отце, а вечером и даже ночью работала в госпитале сиделкой.

– Вы работали сиделкой? – воскликнула Клэр и, не удержавшись, добавила: – Я тоже!

– Правда? – удивилась Луиза. – А где вы работали?

– В госпиталях в Атланте и Саванне, – ответила Клэр.

– Миссис Уэлсли, у нас так много общего, – искренне обрадовалась Луиза. – Я работала в госпитале в Вашингтоне.

Клэр радостно улыбнулась. Луиза Олькотт ей нравилась все больше. У всех сиделок есть одна цель – помочь больным и умирающим, и независимо от политических взглядов эта цель объединяет их.

– А как получилось, что вы встретились с майором Уэлсли? – полюбопытствовала Луиза, дружелюбно улыбаясь. – Он был вашим пациентом?

– Да, он был ранен. Это случилось неподалеку от Саванны, и мне поручили заботиться о нем, – ответила Клэр.

– Ну, могу вас только поздравить и заверить, что вы перечеркнули надежды многих девиц в Бостоне, мечтавших выйти замуж за доблестного майора, – улыбнулась Луиза.

– Да, я понимаю, – тяжело вздохнув, Клэр уставилась на носки своих туфель. – Но когда я увидела его в лазарете, то понятия не имела, сколько девушек мечтают о нем. Он был тяжело ранен в грудь, и я с трудом выходила его.

– Я вас прекрасно понимаю, – сказала писательница, бросая на Клэр сочувственный взгляд. – Когда человек заболевает, он теряет весь свой блеск.

Некоторое время обе женщины сидели молча, думая о тех трагических потерях, свидетельницами которых им довелось быть. Ведь они в течение нескольких лет заботились о чьих-то мужьях, братьях, отцах, многих из них провожали в последний путь.

– Ну что ж, поделать ничего нельзя, так устроена жизнь, – неожиданно сказала Луиза, поднимаясь со скамейки. – Мне пора возвращаться. Я очень рада, что познакомилась с вами, миссис Уэлсли.

Клэр тоже встала.

– Пожалуйста, мисс Олькотт, зовите меня Клэр, – предложила она. – Спасибо за милую беседу. Надеюсь, мы будем видеться часто.

– О, я в этом совершенно уверена, – откликнулась Луиза, пожимая руку Клэр. – Давайте встретимся на следующей неделе и вместе выпьем чаю.

– С большим удовольствием, – обрадовалась Клэр. Попрощавшись еще раз, Луиза повернулась и пошла к калитке.

Клэр опустилась на скамейку, провожая взглядом новую знакомую.

– А ведь правда, – с улыбкой проговорила она, обращаясь к Колумбу, – Бостон не такой уж плохой город.

Подшучивая над собственной глупостью, Клэр поднялась, неожиданно испытав непреодолимое желание поскорее вернуться в тепло и радушие своего нового дома.

19

– И как прошла твоя прогулка? – спросил Стюарт, встречая жену на пороге холла.

– Все было просто замечательно. Мне очень понравился этот маленький парк. – Клэр благодарно улыбнулась Стюарту, когда тот помог ей снять плащ. Она опасалась, что муж все еще сердится на нее за ее утреннюю холодность, но его глаза утратили свое грозное выражение, и, когда он улыбнулся Клэр в ответ, тонкие напряженные морщинки вокруг его рта исчезли.

– Это твой плащ? – спросил он, внимательно рассматривая прекрасный, подбитый мехом плащ, который держал в руке.

– Нет, это плащ твоей матери, – потупясь, ответила Клэр.

– А разве у тебя нет плаща? – удивился Стюарт.

– Конечно, есть! – довольно резко сказала Клэр, рассерженная, как всегда, его ироническими замечаниями по поводу ее гардероба. – Но… я еще не распаковала тот чемодан, в котором он лежит, так что попросила на время плащ у твоей матери.

– А вчера вечером на тебе было ее атласное платье, не так ли? – догадался Стюарт.

– Ну да, – неохотно согласилась Клэр.

– Клэр, почему ты не перестанешь лгать мне? Почему не признаешься, что тебе нужны новые туалеты? – вышел из себя Стюарт.

– Я не лгу! – сердито заявила Клэр. – Я действительно еще не распаковала один чемодан, и там лежит мой плащ.

– А тот плащ, что лежит в чемодане, – он подойдет для бостонской зимы? – осторожно поинтересовался молодой человек.

– Возможно, – пробормотала Клэр, наклоняясь, чтобы снять сапожки.

– Не из шерсти? – переспросил Стюарт.

– Нет, он не шерстяной! – Выпрямившись, она гордо вскинула голову и вызывающе посмотрела на мужа. – Откуда у нас, конфедератов, шерсть, если вы, янки, заблокировали все наши порты и вот уже три года до нас не может добраться ни одно судно из Англии? Мы не разводим в Джорджии овец, и тебе это отлично известно! Так откуда нам взять шерсть?

– Клэр, – смутился Стюарт, – я не то имел в виду…

– Мой плащ сшит из хлопка, – продолжала она, гневно глядя на мужа сверкающими глазами. – Из тяжелого грубого хлопка. У нас в Джорджии был только хлопок, а теперь, благодаря генералу Шерману, и хлопка не стало. Знаешь ли ты, что самая простенькая ткань стоит двадцать пять долларов метр? Это больше, чем нормальный крепкий мужчина зарабатывает за месяц, а чтобы сшить всего одно платье, нужно в пять раз больше! Вот и представь себе, сколько стоит сшить шерстяной плащ, даже если удастся достать ткань! Тысячи, майор! Тысячи! Ни у кого на Юге нет таких денег. И тебе это отлично известно. Все, что у нас есть, – это боны Конфедерации, а они не стоят даже той бумаги, на которой напечатаны.