Набег - Алексей Витаков

Из порта либитины[26] уже шли служители. Один, одетый в костюм Харона, держал наготове нагретый металл, чтобы проверить: не симулируют ли смерть поверженные. Другой был в одежде Юпитера и покачивал в правой руке специальным молотом для разбивания черепов. Гермаиск, снявший к тому времени шлем, смотрел на приближающихся ликторов, несших на подносах подарки, глазами, полными безысходной пустоты. Ничего глубже и страшнее этих глаз мне еще не приходилось видеть. Я знал его ситуацию. Да и не только я: вся наша казарма знала, что у ветерана огромные долги, доведшие его до унизительного положения гладиатора. Долги, которые никто за него не покроет. Напротив, проценты переросли мыслимые для небогатого гражданина пределы. Но тяжелее всего Гермаиску, как человеку чести, было пережить то, что рудий по праву принадлежит не ему. Магерий хитро выкрутился из сложившейся ситуации. Жирный эдил умудрился оставить обоих гладиаторов в игре, при этом остудив пыл публики, требовавшей щедрот для героев.

Толпе важнее увидеть, как вручают рудий, а уж сколько денег при этом получает боец, для нее дело десятое. Я уходил через порта триумфалис, стараясь не смотреть ни на тех, кого добивали служители сполиария, ни на Гермаиска, шедшего чуть позади.

Еще один кошмарный день растворился в истории раз и навсегда. Почему я так подробно описываю именно этот день? Да потому, что с него-то все и началось. В казарме меня ждал невероятный сюрприз. Ланиста Цетег протянул сверток. Бросилось в глаза то, что вид у него был немало изумленный и одновременно сострадательный.

— От кого это? — спросил я.

— От Авла Магерия.

— Ты читал?

— Ты ведь знаешь: я должен быть в курсе всего…

— Не продолжай. Я всего лишь твой раб и не более.

— Не мой: Скавра. Мне о свободе тоже говорить не приходится. Хочешь не хочешь, а идти нужно. Но мой тебе совет: сначала сходи к ростовщику и заложи свои пятьдесят тысяч под процент, пока у тебя не выманят, якобы в долг, половину твои друзья, а другую половину не выиграет в кости пройдоха Луций. Второй экземпляр договора оставь у меня на хранение. Да, еще при сделках свыше двадцати тысяч должен обязательно присутствовать кто-то из префектуры; третий экземпляр пусть они заберут себе: так спокойнее будет.

— Сделаю как советуешь. Так все-таки что там?

— Приглашение на свадьбу. Авл Магерий женится. Завтра прибывает Филипп Араб, поэтому жирный мерин хочет сегодня погулять в узком кругу избранных. Как ты понимаешь, слово «узкий» очень условно.

— А по приезде императора получить у того благословение?

— Ты не глуп.

— Ты что-то недоговариваешь!

— Готовься к тому, что нужно будет развлечь императора и его свиту. Сегодня тебя приласкают, покормят, а завтра подарят твою жизнь чье-то прихоти.

— Разве у меня есть выбор?

— Нет. Ты отдан в аренду до конца празднования тысячелетия. Я очень надеялся на то, что сегодня, выступая против гопломахов, ты наконец получишь травму, хотя бы царапину, которой, поверь, мы бы сумели придать ужасающий вид.

— К чему сейчас об этом? Тысячи людей видели, что бой для меня обошелся несколькими ссадинами и синяками. А ты разве не сомневался в победе?

— Как дубовый листок?

— Спасибо. Копья гопломахов наткнулись на серьезную преграду. Скажи, Цетег, сколько нужно денег, чтобы мне выкупить самого себя?

— Это решает Скавр. Боюсь, что после сегодняшнего поединка цены на тебя еще возросли. И потом, если бы ты был обычным аукторатом, заключившим контракт на отработку определенной суммы, то разговор один. Но ты раб, Ивор. Понимаешь, раб! Который приносит хорошую прибыль хозяину. Зачем ему твои жалкие пятьдесят тысяч сестерциев, если он на тебе может заработать полмиллиона.

— Но тогда зачем мне идти к ростовщику, если я не смогу воспользоваться своими деньгами?

— Ты хотя бы сможешь написать на кого-нибудь завещание. А это уже разновидность пусть ущербной, но свободы. Сегодня победил ты, а завтра смерть в лице гладиатора придет за тобой. Но, идя умирать, твоему сердцу будет намного легче от сознания того, что кто-то будет, возможно, спасен. Хотя ты все можешь продуть в кости или пустить на женщин и выпивку. Правда, чем больше разгульности, тем быстрее приход Харона.

— Меня беспокоит не столько смерть, сколько рождение.

— Что?

Глава 3

— Что? Я не очень понял тебя, непобедимый Ивор, по прозвищу Белка? — Эдил Авл Магерий плеснул руками.

Даже масляная улыбка на толстой физиономии съежилась и превратилась в гримасу.

— Меня беспокоит не столько смерть, сколько рождение, — спокойно повторил я.

— А меня эстетическая сторона мучений, — Магерий, оправившись от внутреннего удивления, положил на мое плечо свою ладонь, которая была крохотным продолжением огромного окорока и выглядела весьма комично.

Магерий в свои тридцать пять лет невероятно растолстел и завоевал прочную репутацию обжоры. Нет, он не ел, а по-настоящему жрал, поглощая уродливых рыб, необычных устриц, хрустящие тушки ортолана[27], гусиную и поросячью печенку, выкормленных в кувшине и сваренных в меду с маком сурков, зародыши свиньи, вырезанные в конце беременности. Все это поливалось изысканным гарумом[28] и дорогими винами. Нужник и тошнильню этот сумасброд именовал «святыми» местами.

Я окинул пиршественный стол, на который слуги выставляли легкие закуски. Среди прочего разнообразия были трюфеля, белые грибы, языки фламинго, молоки мурены, павлиньи мозги, печень рыб-попугаев. Мне стало муторно. За все эти годы рабства я ел лишь ячменную и бобовую пищу, выдаваемую в казарме. Гости нетерпеливо переминались с ноги на ногу и вели в разных углах философские беседы, обсуждали гладиаторские мунеры, старательно делая вид, что запахи пищи, окутавшие помещение, их мало заботят. Я и сам боролся с подступившим чувством голода, но все же заставил себя приглядеться к кругу Магерия. И — ба!.. В основном молодые мужчины, одетые в туники с рукавами, а ведь такую одежду носят только женщины. Мало того, на некоторых вообще надеты столы, обшитые складчатыми оборками. Оборки были даже на груди. Стола — это накидка из тонкого полотна — подобие греческого хитона. Как же они прошли в таком виде по улицам города? Ясно! В одном из углов накиданы в кучу мужские плащи-пенулы. Это верхняя нераспашная одежда, одевающаяся через голову. Вот это свадьба!

— Тебя что-то настораживает или удивляет, мой любезный Белка? Скажу по секрету: женитьба мне необходима для прикрытия. — Магерий сально зевнул. — На роль невесты согласилась моя двоюродная сестра Фаустина. Полная дрянь, конечно. Однополую любовь не признает, но и не критикует любимого братца. А какие фокусы в постели показать может! Между нами: любит гладиаторов. Гермаиск сегодня слетел с пьедестала. Желаю удачи! — Авл подмигнул так, что половина лица заходила топленым жиром, — А вот и она, наша императрица!