Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) - Элеонор Бирке

— Всем на север, куда указал господин следователь! Вперед! Я буду за вами, — все ринулись по приказу, но сам офицер задержался.

Крабов смотрел вслед убегающему Спикерсону. Тот, как и другие, повинуясь командиру, махнув ладонь к виску, уже мчался в направлении бегства мнимого мага.

— Что с ним не так? — Спросил Крабов у лейтенанта. — Почему он так одет?

— У вас все в порядке? Медицинская помощь нужна? У вас на лице кровь.

Крабов провел рукой, на которой сжимал ограничитель, по лицу. Щека и вправду оказалась скользкой, она была в крови. Интересно это та самая рана, полученная в лесу, во время божественного вознесения Димитриса, или новая на тот же месте?

Вид у Крабова был прелюбопытный. Он походил на вояку с передовой: горелый, мокрый, в крови… Нетрудно было поверить, что он столкнулся с неким опасным субъектом.

— Ерунда. Преследуйте! Я сам разберусь, — ответил он лейтенанту, и тот, повинуясь, помчался за своим отрядом.

«Что не так с этим Спикерсоном? Почему лейтенант не ответил? Да и рамс с ним!» — сказал себе Крабов.

Он присел на колено и уже хотел заняться шнурком, но примчался еще один отряд.

— Туда! — махнул рукой Крабов и вкратце объяснил ситуацию. — Помощь не требуется, — подытожил он.

Толпа из человек пятнадцати ринулась за выдуманным колдуном. Рации гудели, докладывали — погоня разгоралась нешуточная.

Крабов, наконец, стоя коленями в черном снегу, не холодном и не мокром, странном снегу в общем, повязал себя ограничитель и с трудом опустил заледеневший рукав кителя. Ему требовалось поранить руку, ведь он успел наврать, что его ранили за запястье. Он подошел к забору и резким движением разорвал кожу до мяса. Видимо сыграл некий шок и обморожение, боль была не слишком яркой. Он осмотрелся.

Трупы котов. Черный снег и перекошенный дом из кошмаров со странными рисунками на стенах. Вдруг Крабов осознал, что рисунки — это кадры его воспоминаний, в которых затесались сцены из «Откровения Димитриса». А ведь в этих художествах могут заподозрить его самого. Он был одним из немногих, кто видел мечтания новоиспеченного колдуна Димитриса. Хоть Крабов прошел проверку в будке чудес, начальство может решить все повторить. Что же делать?

Вновь проглотить ограничитель? Впредь всегда его глотать? А может никогда не снимать ограничительную веревку, ИДИОТ?!

Он снял с ремня связку запасного ограничителя и отрезал ножом кусок, завязал концы плотным узлом, но не слишком крупным, чтобы можно было его проглотить…

— Товарищ подполковник, по приказанию лейтенанта Устахани прибыл для вашей защиты.

Крабов обернулся:

— Ты кто такой?

— Товарищ подполковник, по приказу лейтенанта мне было поручено вернуться. Для вашей охраны, сэр!

На Крабова смотрел тот самый странный солдат, одетый не по уставу. Волосы не стриженные, на шее серебристая цепочка с кулоном: кажется две руки, сложенные вместе…

— Ты кто такой? Что с тобой не так? — спросил недоумевающий Крабов. — Спецотдел? Что за наряд? Хипари под прикрытием?..

Крабов откинул завязанную в узел веревку и дотронулся до ограничителя на запястье: возможно придется защищаться. Какой-то стиляга смотрел на него. Несмотря на пятнадцатиградусный мороз он был в одной рубахе и легких брюках, да еще в шлепанцах. И это чудо выставляется солдатом? Ладно спецслужбы, там хватает странностей, но этот «рядовой»? Он псих или…

— Ты что, чертов мечтатель?! — спросил Крабов.

Глава 16. Хороший человек

— Не чертов… — поправил Крабова рядовой. — Чудной.

Господин следователь пропустил эту крохотную поправку мимо ушей. Он глубоко дышал, глядя на Спикерсона, перемахнувшего как-то слишком запросто через забор, приземлившегося в нескольких метров от него. Спикерсон остановился и стал внимательно рассматривать следователя, изучал его словно музейный экспонат доисторического человека, пристально и хладнокровно.

Что за странный «солдат»? Крабов решил, что избавление от шнурка-ограничителя тут ему не поможет. Если перед ним мечтатель, то явно лучше владеющий магическими навыками, ведь на его внешний вид почему-то никто не обратил внимания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С другой стороны, все это несомненно аргумент, но вдруг все совсем не так?..

Крабов положил руку на кобуру.

— Бесполезно… но я не стану вас останавливать.

— Кто вы такой? — спросил Крабов.

— Прямо сейчас это не важно. Важно кто вы! И… Вы не один из них, скорее вы НАШ, — невозмутимо ответил солдат.

Крабов вытащил пистолет и наставил на Рэмона. Но тот вдруг спросил:

— Как вам моя рубаха? Великовата, да и не в погоду…

— Что за гадские вопросы? Кто вы и что вам надо?

— Мне сорок семь лет, и я солдат. Но вы, как мне кажется, не согласны с этим.

— Хм, сорок семь? — недоуменно переспросил Крабов. — Хороший грим… В целом, никакой к черту вы не солдат! И разве можно этого не заметить?

— А тут вы ошибаетесь.

— Что вы имеете в виду, ошибаюсь? Только дурак не заметит… Погодите, вы используете гипноз или что-то такое? Почему тот лейтенант не обратил внимания на вашу одежду?

— А вы догадливый.

— Это точно!

— Вы знаете, наигранный облик видят все, кроме редких экземпляров человеческого рода, обладающих весьма редким даром.

— Мечтатели, что ли? — тихо спросил Крабов и сразу же осмотрелся. Если его услышат, если его увидят рядом с колдуном, что будет? Ничего обнадеживающего! Разговор с врагом, и все, что ему предшествовало, понятное дело несло в себе не просто опасность, но много большие неприятности, могло стоить самой жизни!

— Да, но этого недостаточно. Я сразу уловил, что вы изумились, увидев меня, а ведь для той кучки патрульных я обычный солдат с незамысловатой внешностью, в форме «по уставу», как выражаются в ваших кругах. Неприметный, непримечательный. «Лицо без отличительных черт» — такое требование я прочел в инструкциях по найму агентов.

— Что вы несете? Вы хотите сбить меня с толку? Кто вы? Говорите прямо или я выстрелю!

Не по форме одетый рядовой повернул голову, медленно изучая территорию:

— Горы черного снега и эти ужасные картинки на доме… Да и, если приглядеться, на земле.

Крабов обозрел плоды своих мечтаний под ногами и вокруг. Действительно повсюду были лица, охваченные ужасом, мужчины и полуобнаженные женщины, танки, крылья и даже бутерброды… В хаосе под ногами оказался весь кошмар последнего года Крабова. В красках, в комиксах на снегу.

— Понимаете в иной ситуации я даже не разговаривал бы с вами, — продолжал свой рассказ незнакомец.

Тут Крабов вжался в плечи и вытянул руку с пистолетом к незнакомцу. У забора остановилась группа из шести человек, они мельком изучили чудной пейзаж. Кто-то выругался, другие восхитились, в целом на Крабова и Рэмона никто не обратил внимания. Отряд, чутка помешкая, умчался за предыдущими группами.

— Они не видят нас… И не слышат. Лучше бы и вам поменьше шевелиться. Здесь я тоже использую некую модификацию наигранного облика. Но для устранения голосов, пришлось попотеть. Вы в шаре вакуума, но вы слышите меня, потому что… Впрочем, сейчас это не главное. Если захотите, я научу вас позже. Так о чем это я?..

Следователь, выпучив глаза, проводил вояк взглядом:

— Что они?..

— А, вспомнил! — не обращая внимания на нервные вставочки Крабова, Рэмон продолжал: — Вы обладаете этим редким даром — игнорировать наигранный облик. Даже я им не обладаю. Я знаю всего о двух людях этого мира, способных видеть все, как есть. Один пропал, возможно умер…

Странно, но вовсе не на руку Крабову сыграло то, что представший перед ним мечтатель и не думал нападать на него. Будь Крабову необходимо защищаться, действовать активно, он бы не успел заняться осознанием случившегося. Он не особо слушал монолог парня в рубахе, ведь в голове военного следователя вырисовывались пессимистичные картинки его будущего… впрочем, какого еще будущего?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Дааааа заткнитесь уже! Прекратите! Что вы несете? Я ничего не понимаю! Я хочу!.. — но тут Крабов задумался, а чего же он хочет? Чего он добьется, узнав имя этого человека. Понятно итак, перед ним один из местных мечтателей. Но что нужно самому Крабову? Свалить отсюда? Оказаться прямо сейчас в своей комнатке? Напиться до беспамятства? Нет! В настоящий момент больше всего на свете он мечтал об одном: не быть этим чертовым мечтателем!